Гильзы в золе: Глазами следователя
Шрифт:
Во дворе соседнего с больницей здания, на небольшом ледяном пятачке шумела ватага ребят, гонявших самодельными клюшками какое-то подобие шайбы. Под окнами дома стоял треск от ударяемых друг о друга палок.
«А если спросить у ребят?»
Дознаватель подошел к дворовым хоккеистам. На ледяном пятачке на минуту воцарилась тишина.
Подушка? Разгоряченные лица выражали недоумение. Нет, они подушки не видели.
Через мгновение игра возобновилась с прежним пылом. Дознаватель с интересом следил
У одного из мальчишек сломалась клюшка. Он покинул поле боя и, часто дыша, стал привязывать к палке деревянную загогулину.
— Дядя, а вы у маленьких спросите, — радостно вырвалось у него, когда клюшка снова оказалась пригодной к делу. — Они там для своей дворняжки всякие тряпки собирали.
Мальчик бросился в гущу ребят, на лед.
В другом углу двора, у гаража, лепилось сооружение из деревянного ящика. Оно могло быть конурой. Невдалеке бегали двое дошкольников, а за ними, подкидывая лапы и задрав крючком хвост, носился обитатель ящика.
Младший лейтенант подошел к гаражу. Раскрасневшиеся малыши с удивлением стали разглядывать милиционера.
— Это вы сами сделали? Можно посмотреть?
Младший лейтенант нагнулся к конуре, которая представляла собою опрокинутый набок ящик. На месте недостающей стенки было прибито два узких куска фанеры. Между ними оставался промежуток, достаточный для того, чтобы щенок мог пролезть в ящик.
— А у него тут мягко! — воскликнул дознаватель, и сердце его гулко забилось.
Младший лейтенант нагнулся. Он ощутил под рукою угол чего-то, что могло быть только подушкой.
— Вы не около больницы взяли? — проговорил он, извлекая вещь, которая и в самом деле оказалась подушкой.
Мальчики переглянулись.
— Это не мы. Это Вовка.
Через ткань наволочки дознаватель стал прощупывать подушку. Пальцы вдруг ощутили: «Они там!» Он бросил подушку у ног, как будто в ней не было зашито двадцати тысяч выпуска 1961 года, схватил под мышки ближайшего малыша и высоко поднял его вверх.
— Видно Москву?!
Новый хозяин подушки, дворовый щенок, недоуменно задрал голову вверх.
Осторожно опустив мальчика на землю, младший лейтенант огляделся. У крайнего сарая мужчина отчищал снег. Работник милиции позвал его Тот подошел. Младший лейтенант спросил, нельзя ли в его квартире осмотреть вот эту подушку, извлеченную из конуры.
— Почему же? Конечно, можно, — был ответ.
Когда вошли в квартиру, младший лейтенант поймал взгляд спутника, говоривший: «Эту дрянь — и в комнату?»
Молодой человек остановился.
— Давайте здесь.
Хозяин вынес в прихожую ножницы, которые просил дознаватель. Подошла женщина в фартуке.
Потребовалось мгновение, чтобы распороть боковой шов и разрезать верхний слой ваты. Ее оказалось
Сенцов захватил пальцами-углы подушки и с силой тряхнул.
Вместе с ватой на пол дождем посыпались яркие кредитные билеты, разлетаясь по прихожей.
Когда эти люди, — муж и жена, — получая зарплату, видели у кассира плотные банковские пачки, перевязанные бумажными ленточками, им все было понятно. Но чтобы деньги, воплощение труда, бессмысленно скапливали в таких количествах, засовывали в грязную тряпку и хранили где-то в конуре — этого они никогда не видели.
Деньги сгребли обратно в подушку, внесли в комнату и долго-долго считали. Порядок требовал, чтобы в документе было указано количество билетов каждой купюры.
Деньги Михевне вернули, когда она через две недели выписалась из больницы. Сыновьям написали, что мать нуждается в уходе, и просили обоих приехать.
Мерзость запустения, царившая в комнате матери, удручила приезжих. Они сгорали от стыда, проходя по коридору мимо соседей. Но то, что им сообщили в милиции, ошарашило сыновей еще более. Каждый из них был согласен забрать старуху к себе, обещая и пальцем не касаться ее денег.
Но старуха дала только обещание оставить попрошайничество, ехать же к кому-либо из сыновей категорически отказалась. Не согласилась она уйти и в дом престарелых.
Весною Михевну и всех жильцов дома переселили в микрорайон. Дом сносился.
Ветхое осевшее строение умерло быстро и безболезненно. Рухнули комнаты, где когда-то купец, приходя из лавки на Щепном, пил чай, зевал, глядя на лубочные картинки, развешанные по стенам, и подсчитывал дневную выручку. Грудой полусгнивших бревен легла в общую кучу и комната Михевны с паутиной по углам, немытым полом и пустым чугунком, в котором гудели мухи.
Всего два дня работы экскаватора понадобилось для того, чтобы от вещественного кусочка прошлого не осталось и следа.
С людьми — сложнее.
Младшему лейтенанту рассказали, что Михевна почти не изменилась и в новом доме.
Правда, попрошайничеством она уже не занимается.
НЕЗАМЕТНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Корочкин вставал рано, обходил усадьбу, обнесенную тесовым забором, осматривал деревья молодого сада. Упущений не было. Он трепал по загривку лохматого пса и шел на работу. Издали дом казался внушительнее: большой, с белыми пилястрами, обрамленный нежной, весенней зеленью.