Гимназистка. Нечаянное турне
Шрифт:
Было очень похоже, что любые аргументы разобьются об камень песцовской убеждённости, что турне должно быть проведено, с мисс Мэннинг или без неё — без разницы. И не поможет даже уверение, что его репутации повредит куда больше, если выяснится, что он выдавал за англичанку совсем другую особу, которая к тому же пользовалась артефактом, а сама если и умеет петь, то разве что чуть получше, чем Свиньина-Морская-младшая. Интересно, кто у неё маменька, что позволяет вот так беззастенчиво гоняться за женихами? Впрочем, нет, неинтересно. Жалко лишь, что маменька не научила не
Трактир оказался весьма приличным заведением, хотя я по названию подсознательно ожидала увидеть нечто тёмное и грязное. Скорее, это был небольшой ресторанчик, чистый и светлый. Фикус в углу чувствовал себя весьма вольготно и выглядел, словно рос здесь уже много лет в любви и холе. Витавшие в воздухе аппетитные запахи ненавязчиво намекали, что кормят здесь неплохо. А столики, покрытые белейшей накрахмаленной скатертью, так и манили к себе, словно были зачарованными озёрами, таившими секреты в глубинах. Вкусные секреты, пахнущие свежей выпечкой и жареным мясом.
— Филиппа, вам нравится вот этот столик, у окна? — прервал мои мечтания Песцов.
Я важно кивнула, соглашаясь с его выбором, и не менее важно прошествовала к указанному столику, из окна рядом с которым открывался чудный вид на не совсем уже утренний город.
Официант, или скорее, половой, если речь о трактире, принёс две книжечки меню, но Песцов одну ему вернул, заявив, что дама русский не разумеет, так что нам на двоих одного меню хватит.
— А вообще, любезнейший, может, посоветуете что? — вдохновенно спросил Песцов, даже не раскрыв оставшуюся книжечку. — Что у вашего повара сегодня получилось особенно хорошо?
Они начали обсуждать завтрак, а я, стараясь не прислушиваться, чтобы не выдать себя, продолжила наблюдение за улицей. Люди шли по своим делам, и никому не надо было бежать и прятаться. Улыбающаяся девушка со стопкой учебников, перевязанных кожаным шнурком, напомнила мне Оленьку. Женщина с корзиной, из которой торчал мёрзлый рыбий хвост, была похожа на повариху Владимира Викентьевича. Дама в меховом манто глядела на окружающих с высокомерием княгини Рысьоной. А вот этот хлыщ очень похож на Юрия, форму бы ему ещё. Но с формой такой толстенный саквояж носить нельзя, это я запомнила. Тип с саквояжем свернул в трактир, в котором мы сидели с Песцовым в ожидании завтрака, я дальше следить за ним не стала, поэтому для меня оказалось полнейшей неожиданностью, когда возле нашего столика внезапно прозвучало:
— Мисс Мэннинг?
Я удивлённо повернулась, увидела того самого хлыща и кивнула. Высокомерно так кивнула. Мол, я-то мисс Мэннинг, а вот вы, любезнейший, кто? Песцов-то его точно знал: вон как неприязненно смотрел, не торопясь даже здороваться, не то что представлять знакомого. Впрочем, с последним тот прекрасно справился сам.
— Андрей Анатольевич Моськин. — Он смешно шаркнул ногой и склонил голову. — К вашим услугам. У меня поручение к вам от штабс-капитана Волкова, с которым у вас были достигнуты определённые договорённости.
Не дожидаясь ответа ни от меня,
— Здесь обещанные господином штабс-капитаном деньги. От вас требуется всего лишь собственноручно написать расписку.
Глава 29
Песцов смерил столь пренебрежительным взглядом Моськина, словно тот пришёл в мятой одежде и грязных ботинках, да ещё и высморкался в рукав. Моськин ничуть не стушевался, поэтому мой компаньон высокомерно процедил по-русски:
— Милейший, во-первых, мы не договаривались со штабс-капитаном о посредниках, а во-вторых, ни о каких расписках речи не шло. Вы хотите сказать, что Волкову недостаточно моего слова?
Моськин не смутился:
— Разумеется, Александру Михайловичу вашего слова было бы достаточно, но, во-первых, я не он, а во-вторых, речь сейчас идёт о мисс Мэннинг. — Он приложил руку к груди. — Прошу меня извинить, я всего лишь хочу сделать всё наилучшим образом.
— Хм… — вставила я, делая вид, что изо всей пылкой речи уловила всего лишь своё имя.
Получилось весьма выразительно. Во всяком случае Моськин повернулся ко мне и продолжил уже на английском:
— Вы же не будете возражать, Мисс Мэннинг, подписать документ о получении денег? Исключительно ради порядка и отчётности.
— Штабс-капитан вам не доверяет? — противным тоном осведомился Песцов. — Мисс Мэннинг ничего не будет подписывать, поскольку мы ничего подобного с Волковым не обговаривали.
— Но предполагалось, что он будет передавать деньги сам.
— Вот пусть приезжает и передаёт, — милостиво предложил Песцов. — С ним мы, точнее, я договаривался, с ним и будем решать все денежные вопросы. Мало ли что вы задумали. Вдруг вы с нашими расписками прямиком в полицию пойдёте?
— Вы меня оскорбляете? — взвился Моськин.
— А что я должен думать, если вы пытаетесь нарушить договорённости, достигнутые с Волковым?
— К сожалению, Александр Михайлович не может пока сюда прибыть, но он заинтересован, чтобы этот вопрос разрешился в ближайшее время.
— Если заинтересован, то прибудет и вопрос разрешится, — твёрдо ответил Песцов. — Брать деньги от незнамо кого мы не будем. Да ещё расписки писать, с которыми вы неизвестно, что сделаете. Нет уж, ищите дураков в другом месте.
Я согласно кивнула. Что что, а расписку я точно никакую писать не буду. И даже дело не в том, что понятия не имею, как писала мисс Мэннинг (подозреваю, что у настоящей мисс Мэннинг почерк от крэговского тоже отличался), а в том, что наверняка магическими методами можно определить, кто именно приложил руку к бумаге.
Моськин картинно вздохнул. Этаким тяжёлым выразительным вздохом, подразумевающим: «Вы только посмотрите, с какими идиотами приходится работать». Но вздохами было не пронять ни меня, ни Песцова, поэтому Моськин решил продолжить переговоры.