Гимназистка. Под тенью белой лисы
Шрифт:
— Мне казалось, Александр Михайлович, вы хотите мне помочь, — промурлыкала я.
— Разумеется, Лиза, хочу, поэтому и предостерегаю вас от неосмотрительных поступков. Отдали бы мне артефакт, не заполучили бы проблему с лишним обликом.
— А как это вообще связано? — изумилась я. — Не хотите ли сказать, Александр Михайлович, что это ваших рук дело?
— За кого вы меня принимаете, Лиза? — укоризненно сказал он. — Портальная магия противопоказана тем, кто недавно держал в руках нужный мне артефакт. Лисицын — болван, если этого не понял. Или вы его тоже убедили,
— Лисицын — это кто?
Пусть оказалось, что Ли Си Цын имеет непосредственное отношение к моим неприятностям, но Волкову я бы его не выдала, даже если бы не была ограничена клятвой.
— Лиза, и охота вам притворяться? — укоризненно сказал штабс-капитан. — Вам помощь нужна. Если вы не возьмёте облик под контроль, он вас убьёт, и довольно быстро. Мне будет очень жаль.
Он состроил грустную мину и даже тяжело вздохнул, словно уже репетировал своё появление на моих похоронах.
— Мне тоже будет очень жаль. Так как же взять под контроль второй облик?
— Я вам всё непременно расскажу, Лиза. И даже помогу. — В этот раз он не попытался сделать улыбку милой и она оказалась довольно-таки устрашающей. — Но только в обмен на артефакт. Уверяю вас, Лиза, для вас такой размен весьма выгоден.
Глава 17
Если своей целью Волков ставил напугать и дезориентировать, то, что скрывать, он её достиг. Он ухитрялся недоговаривать так, что меня начинала охватывать паника. Но гадский штабс-капитан отказывался расстаться с любой информацией, пока не получит артефакт. Моё утверждение, что я понятия не имею, где он, воспринималось весьма скептически, поскольку Волков вбил себе в голову, что получение второго облика — следствие недавнего контакта с артефактом. А поскольку голова была прикрыта фуражкой, то выстукиваться оттуда ошибочное мнение будет весьма долго. И боюсь, Лиза Рысьина на скорость никак не повлияет: здесь не меньше генерала нужно, чтобы выбить одно авторитетное мнение другим.
— Не более двух-трёх дней, Лиза, — нехорошо улыбаясь, заявил штабс-капитан, — так что вы можете пытаться меня обманывать и дальше, но я вам сразу говорю, что не преуспеете. И не тяните с принятием правильного решения, если не хотите получить проблем Лисицына. Впрочем, о чём я? Вам его проблемы за счастье покажутся.
Проблем Ли Си Цына я не хотела, но предложить Волкову хоть что-то в обмен на помощь не могла. Если он вообще таковую мог предоставить, а не вёл свою игру, мне непонятную.
— Вы считаете, Александр Михайлович, что я вас обманываю? А я вот уверена, что именно вы обманываете меня.
— В чём же, позвольте спросить, я вас обманываю?
Мы чинно прогуливались в университетском парке, на удивление пустынным в это время суток, хотя фонари на аллеях светили ярко, и пусть до солнечного света их мощности было далеко, но пугаться невнятных теней не приходилось. Да и если кого стоило пугаться, так только моего нынешнего спутника, который запросто распугает остальные страхи.
— Возможно, во всём, Александр Михайлович? — я независимо улыбнулась.
— Какие основания у вас так думать? — с некоторым удивлением спросил он.
— А какие основания у меня вам верить? Видите ли, Александр Михайлович, вы не производите впечатление честного человека. Вы постоянно то врёте, то недоговариваете.
Он неожиданно рассмеялся.
— Могу пообещать полную честность, если нам удастся договориться.
— В вопросах артефакта?
— Не только. Фаину Алексеевну весьма заинтересовала сама возможность объединения наших кланов. Две сильнейшие фамилии многое смогут, если объединятся. Ваша княгиня это поняла.
Волков остановился и со значением на меня посмотрел. В рассеянном свете фонарей лицо его показалось почему-то ещё более жёстким, зато каждая эмоция проявлялась чётче и выраженней. Сейчас с него можно было ваять скульптуру алчного предвкушения обладания. Не мной, нет. Властью, которую он рассчитывал получить. И которая уже была совсем рядом, готовая свалиться в подставленные ладони. Но поскольку я не была вороной с сыром, а сам Волков не был ожидающей под елью лисицей, то ожидать, что я испуганно или восторженно каркну и выпущу артефакт, он мог хоть до посинения.
— И что они смогут? — насмешливо фыркнула я.
Волков прищурился и потом неожиданно честно ответил:
— Получить верховную власть, разумеется. Разве что-то другое стоит такой борьбы? Видите, Лиза, я предельно честен с вами.
— Вы просто уверены, что я на вас не донесу.
— Разумеется, — кивнул он с некоторой ленцой. — Вы сами замараны этой историей по маковку. В деле имперской безопасности мягких приговоров не бывает, даже у тех, кто лишь краем глаза решил заглянуть, а вовсе не участвовать в свержении.
— Я и заглядывать не планировала, — отбрила я. — Меня насильно макнули.
— Лиза, мы не в суде, меня не надо уговаривать. А в суде вы вряд ли такими словами кого-нибудь убедите. Поэтому вам нужно держаться меня, меньше пострадаете.
— А если я страдать вообще не хочу? Почему бы вам не предоставить меня собственной участи?
— Потому что вы непременно сделаете какую-нибудь глупость, — ответил он. — Наш брак будет залогом того, что я вам помогу со вторым обликом.
А ещё залогом того, что в случае чего Рысьины придут Волковым на помощь. Говорить штабс-капитану, что с его стороны весьма наивно рассчитывать на слово Фаины Алексеевны, я не стала.
— Наш брак? И вам не стыдно отбивать невесту у брата? Согласие Фаины Алексеевны уже почти получено.
Я тут же вспомнила, что как раз Волкову бабушка согласие успела дать. Она вообще распоряжалась моей рукой, как своей. Очень непредусмотрительно распоряжалась. Но штабс-капитан про такую мелочь, как согласие Рысьиной, почему-то не вспомнил.
— Какой он мне брат, Лиза? — ощерился Волков. — Он Хомяков, в нём нет нашей крови.
— С этим можно поспорить.
— Спорьте. Я действовал и продолжу действовать в интересах Волковых. Если эти интересы идут вразрез интересам Хомяковых — что ж, Хомяковым придётся уступить.