Гиперборея
Шрифт:
Я побежала к краю причала. Местные жители уже не использовали его, так что пришлось преодолевать множество завалов из остатков чего-то, свидетельствовавших о некогда бурной жизни портового города: осколки глиняной посуды, сросшиеся с каменным причалом и опутанные лишайником, застывшие во времени скелеты лодок, огромные проржавевшие насквозь якоря, сети, превратившиеся в паутину. Да и сам причал уже не был похож на творение чьих-то рук, скорее на естественное, природное продолжение прибрежной скалы.
Судно приближалось медленно, хотя ветер был попутным. Да он, насколько я помнила, для Печора всегда был попутным. Ведь парус его был заговоренным.
Когда челн подплыл совсем близко, с него раздался голос:
— Прими конец!
К моими ногам грянулась толстая веревка. Мне пришлось немало потрудиться, чтоб намотать ее на остатки кнехта, ведь морскими навыками я не обладала.
— Кто ж так вяжет?! — с укором произнес водяной, одним прыжком переправившись на пристань.
Он мигом распутал мои замысловатые узлы и перевязал все заново ловко и прочно.
— Извини, Печор, я этого делать не умею, — виновато призналась я.
Он сразу оглянулся на меня, но целую минуту, наверное, не мог припомнить, где и когда мы виделись.
— А! Госпожа наместница! — вспомнил он, наконец.
— Узнал меня?
— Ты все еще гостишь в этих краях?
— Ну, не то что бы я тут в гостях… А тебя не старейшины случайно сюда позвали?
— Они. Я получил весть с оказией.
— А зачем?
— Они просили о помощи, просили, чтоб я помог им выбраться из осажденной земли.
— А не ты ли предупреждал меня о том, что здесь опасно? А сам не боишься?
— Один из старейшин оказал мне когда-то услугу. Он заговорил мой парус так, чтоб ветер был всегда для него попутным. Но с условием: если ему или кому-либо из его товарищей понадобится помощь, я должен буду приплыть к ним морем туда, куда укажут. Я дал слово.
— Ты во время. Город в осаде. С минуты на минуту может случиться штурм. Идем к ним. Они у городской стены.
Пришвартовав свой челн, Печор направился вслед за мной к укреплениям. Сейчас мне нужно было решить, как же быть со старейшинами. Если они уплывут в безопасное место, на один из островов, например, куда Хамсин уж точно не доберется, не имея даже маломерного флота, тогда у него, возможно, пропадет и повод для штурма города. Только поверит ли он, что ареопага больше нет в городе? А если принципал все же захочет взять стену приступом, тогда нам уж точно не помешают восемь титанов, которым смерть не страшна. Ладно. Пусть они решат сами. В конце концов, кто я такая, чтоб указывать им, как поступать.
У стен продолжалась суета, но штурм, по всей видимости, еще не начался. Подоспевшая ко мне Неясыть сообщила, что Хамсин встал лагерем, пока не собирается нападать, и возможно, дожидается темноты. Мельком взглянув на водяного, она снова поспешила на стену.
Мы шагали вдоль стены, отыскивая старейшин или хотя бы Абариса, и обнаружили их только на окраине города, где все они уселись трапезничать.
— Где ты была? — спросил жрец, встав из-за импровизированного стола. — Мы искали тебя.
— Зачем?
— Обедать пора. А кто это с тобой?
— Господа старейшины, — обратилась я к толстякам, не обратившим внимания ни на меня, ни на Печора и полностью поглощенным чревоугодием. — Вы то должны узнать нашего гостя?
Мы подошли совсем близко к столу, и только после этого нас наконец-то заметили.
— За вами прибыл летучий голландец, — пояснила я, видя, что никто из них не понял пока, в чем дело.
— Это же мой старый добрый друг! — воскликнул один из старейшин, самый толстый из всей этой братии и, выйдя из-за стола принялся обниматься с Печором. По неуверенному взгляду водяного я поняла, что он не узнает своего знакомого.
— Приветствую тебя и всех твоих товарищей, — сказал он и поклонился, освободившись от объятий толстяка.
— Как твой парус? Все еще в полете? — спросил старейшина.
— Благодарю.
— Присядь с нами за стол, любезный.
— Если вы собираетесь плыть со мной, то необходимо поторопиться. Надвигается буря.
— Мы обсудим это. А пока, я думаю, тебе необходимо подкрепиться с дороги.
Абарис усадил за стол и меня. Я думала, что предстоит какой-то важный разговор, но старейшины лишь продолжили тот, который видимо был прерван с нашим появлением. А говорили они о достоинствах и недостатках тюленьего мяса.
Кусок не лез мне в горло. Я лишь отхлебнула немного вина и наклонилась к Абарису.
— Нужно поговорить, — прошептала я ему.
— Говори.
— Отойдем.
Жрец нехотя поднялся из-за стола, дожевывая что-то и недовольно хмуря брови. Его жреческая хламида была перепачкана землей, а рукав был в крови. Увидев кровь, я вспомнила, что обязана Абарису тем, что смогла избежать ранения и увечья. Тот лучник, насколько я помнила, метил мне прямо в глаз.
— Я хотела, во-первых, сказать тебе спасибо за то, что поддержал меня в бою, — начала я.
— Ты ведь не за этим вытащила меня из-за стола. Я ведь, между прочим, ужасно голоден!
— Не сердись. Я всего лишь хотела спросить тебя, что ты думаешь на счет Печора?
— Ты знакома с ним?
— Да, немного. Он подвозил меня пару раз. Я думаю, он вполне надежен.
— В каком смысле?
— Может быть, перестанешь жевать? Мне кажется, ты не понимаешь, о чем я толкую. Я хочу отправить старейшин из Прониона. Мы ведь все равно собирались уводить их отсюда в Аполло-Порт. А Почора они сами вызвали.
— Этого морского волка они вызвали потому, что собирались делать ноги из Гипербореи. Не забыла?
— А как же лиловая стена?
— Для старейшин это не проблема. Тот, что заговорил парус этого водяного, знает все заклинанья, в том числе и самое сложное заклинанье о щите Аполлона.
— Ах, вот как это называется. Щит Аполлона… Хм. У вас, куда ни глянь, везде Аполлон след оставил.
— Ты говоришь крамольные вещи! — недовольно произнес жрец этого бога.
— Ну, прости! Послушай. А может быть, ну их. Пусть катятся, а? Вдруг Хамсин уйдет, узнав, что старейшин нет в городе?