Гиперион
Шрифт:
На высоте тысячи метров зажглись посадочные огни корабля, и сразу же со стороны космопорта, расположенного к северу от столицы, навстречу ему поднялись три лазерных луча. Словно приветствуя корабль, они захватили его в рубиновый треножник. На высоте трехсот метров космолет перешел в планирующий режим, плавно, как пивная кружка по мокрой стойке, скользнул в сторону и невесомо погрузился в подготовленную для него посадочную шахту.
Струи воды под высоким давлением начали омывать шахту и основание корабля. Облака пара поднимались вверх и, смешиваясь с завесой редкого дождя, расползались по мощеной равнине космопорта. Когда выключили воду, наступила тишина, нарушаемая лишь шепотом дождя и потрескиванием остывающего корпуса корабля.
Через минуту
– Благодарю вас за приятное путешествие, сэр. – Полковник Кассад учтиво поклонился Консулу.
Тот кивнул в ответ и, облокотившись на перила, глубоко вдохнул свежий воздух. Бисеринки дождя тут же усыпали его плечи и брови.
Сол Вайнтрауб расстегнул свою сумку-люльку и взял ребенка на руки. Перемена давления или температуры, новые запахи, движение, шум или все это вместе – разбудило девочку, и она громко заплакала. Вайнтрауб принялся укачивать ее, но плач не прекращался.
– Подходящий комментарий по случаю нашего прибытия, – бросил Мартин Силен. Поэт был облачен в длинную пурпурную накидку и красный берет, сдвинутый к правому уху. Он захватил с собой стакан и уже успел к нему приложиться. – Клянусь распятием, здесь все переменилось.
Консул, который не был на Гиперионе всего восемь местных лет, только покачал головой. Когда он жил в Китсе, космопорт находился в девяти километрах от города, теперь же лачуги, палатки и грязные улицы окружали летное поле со всех сторон. В те дни маленький порт принимал не более одного корабля в неделю, сейчас Консул насчитал на поле не менее двадцати космолетов. На месте одноэтажного домика, в котором размещались портовое управление и таможня, высилось огромное, собранное из готовых блоков здание; на западе, там где поле сильно раздавалось вширь, появилось с дюжину новых вышек и шахта, а по периметру космопорта торчали десятки стандартных, защитного цвета модулей. Консул знал, что в них может размещаться все что угодно, от наземных станций управления до казарм. Из кучки таких же коробок на дальнем конце посадочной полосы тянулся к небу лес причудливых антенн.
– Прогресс, – пробормотал Консул.
– Война, – возразил полковник Кассад.
– Глядите, там люди. – Ламия Брон указала на юг, в сторону главных ворот, где за внешней оградой и фиолетовым защитным полем беззвучно бушевало тускло-коричневое море.
– Боже мой, – Консул не мог сдержать удивления, – действительно!
Кассад включил бинокль, и они начали по очереди разглядывать многотысячную толпу, осаждавшую проволочные ограждения и защитное поле.
– Зачем они там стоят? – спросила Ламйя. – Что им надо?
Даже здесь, на расстоянии полукилометра, чувствовался угрожающий напор людской массы. Морские пехотинцы в темной форме несли караул на внутренней стороне периметра, из чего Консул заключил, что узкая полоска земли между проволокой, силовым полем и цепочкой морских пехотинцев почти наверняка заминирована или простреливается лучами смерти. А может, и то и другое.
– Чего они хотят? – повторила Ламия.
– Убраться отсюда, только и всего, – невозмутимо ответил ей Кассад.
Еще до того, как полковник заговорил, Консул понял, что палаточный городок вокруг космопорта и толпа у ворот – явления неизбежные. Население Гипериона приготовилось покинуть планету. Должно быть, каждый раз, когда в порту садится корабль, у ворот возникает этот безмолвный прибой.
– Ну, один все-таки останется. – Мартин Силен указал на юг, где за рекой высился одинокий пик. – Его хнычущее величество, старина Уильям, упокой, Господи, его грешную душу. – В наступивших сумерках лицо Печального Короля едва проступало сквозь завесу дождя. – Я знал его, Горацио, – произнес пьяный поэт. – Человек бесконечно остроумный. Шутки, шутки… и хоть бы одна смешная. Самая настоящая ослиная задница, Горацио.
Прикрыв дочку от моросящего дождя, Сол Вайнтрауб отошел в сторону, чтобы ее плач не мешал беседе.
– Смотрите,
По мокрой бетонке к кораблю катил автомобиль наземной службы, покрытый камуфляжной полимерной пленкой, за которым следовал армейский ТМП – транспортер на магнитной подушке, оснащенный для передвижения в слабом магнитном поле Гипериона вспомогательными турбонагнетателями.
Мартин Силен, все это время созерцавший мрачный лик Печального Короля Билли, продекламировал тихим, едва слышным голосом:
В угрюмой тьме затерянной долины,Вдали от влажной свежести зари,И полдня жгучего, и одинокойЗвезды вечерней, – в мрачной тишинеСидел Сатурн, как тишина, безмолвный,Недвижный, как недвижная скала.Над ним леса, чернея, громоздились,Подобно тучам… [9]9
Д. Китс. «Гиперион». Книга первая, 1–8 (пер. Г. Кружкова).
На балкон, сжимая голову руками, вышел отец Хойт. Широко открытые глаза и отсутствующий взгляд делали его похожим на разбуженного ребенка.
– Мы прибыли? – спросил он.
– А как же, блин! – вскричал Мартин Силен, возвращая бинокль полковнику. – Давайте же спустимся и поприветствуем жандармов!
Молоденький лейтенант морской пехоты внимательно просмотрел диск с разрешением на посадку, который Хет Мастин получил от командира эскадры, но надменное выражение так и не сошло с его лица. Оставив паломников мокнуть под дождем, он принялся неторопливо сканировать чипы с их визами, время от времени бросая замечания лениво-заносчивым тоном – типичная мелкая сошка, дорвавшаяся до власти. Однако, взяв чип Федмана Кассада, он тут же поднял глаза, сразу сделавшись похожим на удивленного зверька:
– Полковник Кассад?
– Полковник в отставке, – уточнил Кассад.
– Извините… сэр, – заикаясь, пробормотал лейтенант и стал торопливо совать паломникам их чипы. – Я не знал, что вы в этой группе, сэр. То есть… капитан только сказал… я имею в виду… мой дядя был с вами на Брешии, сэр. Я хочу извиниться… все, что в наших силах… я и мои люди…
– Вольно, лейтенант, – сказал Кассад. – Лучше скажи, можно отсюда как-нибудь добраться до города?
– Ну… в общем, сэр… – Молодой морской пехотинец попытался потереть подбородок, но вовремя вспомнил про шлем. – Да, сэр! Но проблема в том, что на вас может накинуться толпа и… К тому же эти проклятые ТМП ни хрена не пашут на этой… ой, простите, сэр. Понимаете, наземный транспорт возит только грузы, а все скиммеры заняты до двадцати двух ноль-ноль, но я был бы счастлив предоставить в ваше распоряжение…
– Минутку, – прервал его Консул.
Метрах в десяти от них приземлился потрепанный пассажирский скиммер, вдоль кожуха которого тянулась золотистая геодезическая линия – эмблема Гегемонии. Из кабины неловко выбрался высокий тощий мужчина.
– Тео! – закричал Консул и бросился навстречу прилетевшему. Они протянули было друг другу руки, но потом, передумав, крепко обнялись. – Черт возьми, – Консул улыбнулся, – ты хорошо выглядишь, Тео!
В самом деле, хотя разница в возрасте между Консулом и бывшим его помощником сократилась на шесть лет, внешне тот почти не изменился: то же худое лицо, мальчишеская улыбка и густая рыжая шевелюра, привлекавшая внимание всех незамужних (а также некоторых замужних) сотрудниц консульства. От своей ставшей притчей во языцех застенчивости Тео Лейн тоже не избавился – вот и сейчас он то и дело без всякой нужды поправлял старомодные очки в роговой оправе. Впрочем, молодой дипломат больше никак не проявлял свои чувства.