Гитлер и Габсбурги. Месть фюрера правящему дому Австрии

Лонго Джеймс

Август был ошарашен; но филиппика друга в адрес академии говорила о многом. У Гитлера «государственные служащие» вызывали горькие воспоминания о собственном отце, который с великой гордостью, если не сказать высокомерием, служил таможенным чиновником при Габсбургах [85] . Если Гитлеру казалось, что какой-нибудь чванливый бюрократ относится к нему непочтительно, он тут же вспоминал своего грубияна-родителя. Кубичек писал, что после каждого такого взрыва его приятель видел кругом только несправедливость, ненависть и неприязнь, а от его критики не ускользало ничто [86] . Ему казалось, что все знакомые уже давно ушли вперед и его обогнал даже застенчивый сосед по комнате, которого он вытащил из Линца.

85

Ibid., 157.

86

Ibid., 234.

В

апреле 1909 г. Гитлер пережил еще один удар. Август получил повестку о призыве на военную службу. Он расстроился, наверное, больше самого Кубичека, твердил, что его друг – музыкант, а не солдат [87] . Правительство Франца-Иосифа ожидало на службу в его армию всех молодых людей империи. Очередь Гитлера наступала через год. Он убеждал Августа не служить, уверял, что «Габсбургская империя уже при последнем издыхании и не заслуживает ни единого солдата» [88] . Сам девиз армии – «единая и неделимая» – формулировал главное правило Габсбургов: представители всех этнических групп империи служили бок о бок. Личная преданность императору из дома Габсбургов именно через совместную службу в армии, а не через религию, язык и национальность сплачивала многоязычную Австро-Венгрию. Для Габсбургов армия была фундаментом империи, но для Гитлера невыносима была сама мысль о смешивании различных «рас». Он все время повторял, что Августу нужно бежать в Германию [89] .

87

Ibid.

88

Ibid., 204.

89

Ibid., 205.

Август колебался, но поездка домой в Линц, слова отца, слезы матери, советы венских преподавателей музыки склонили его поступить в резервисты [90] . Это разочаровало Гитлера, но зато Август сократил срок службы, не стал дезертиром и закончил семестр в консерватории. В первый раз Гитлер не сумел подчинить друга своей воле. Тогда Кубичек и подумать не мог, что дни их дружбы уже сочтены.

3. Это что, еврей?

Яд ненависти уже начинал действовать. Мерзости, среди которых он жил, подталкивали его ненавидеть правительство, профсоюзы, всех окружающих. Но евреев он тогда еще уважал.

Эдуард Блох, семейный врач Гитлера, еврей

90

Ibid.

Все, чем он стал позже, родилось в этой умирающей имперской Вене [91] .

Август Кубичек, друг детства Гитлера и его сосед по комнате в Вене

Весной того года «бриллиантовый юбилей» императора Франца-Иосифа – шестьдесят лет на престоле – ненадолго отвлек Гитлера от его несчастий. Император Вильгельм II и представители немецких правящих домов Вюртемберга, Саксонии и Баварии приехали в Вену на торжества [92] . Гитлер очень любил все немецкое. Визит Вильгельма II чуть-чуть утишил его досаду и смирил гнев.

91

Цит. по: Кубичек А. Фюрер, каким его не знал никто… Гл. 16.

92

The Austrian Emperor’s Jubilee // 712, The Japan Weekly Mail. Vol. 49, June 20, 1908.

Вместе с тысячной толпой Гитлер восторженно приветствовал немецкого императора и его свиту, когда они в открытых экипажах ехали во дворец Шенбрунн. Газеты писали, что, как раз когда над городом бушевала сильнейшая гроза, представители правящих домов собрались в комнате Марии-Антуанетты [93] . Там висел большой гобелен с изображением ее самой и детей; это был подарок императора Франции Наполеона III. Ни у кого не хватило смелости вспомнить ни о трагической судьбе французской королевы, урожденной эрцгерцогини Габсбург, ни о невзгодах, выпавших на долю ее потомков [94] .

93

Ibid.

94

Автор не принимает в расчет правил этикета и обстоятельств встречи монархов. Во время празднования юбилея вспоминать гильотину по меньшей мере бестактно.

Вильгельм II воспользовался случаем и приветствовал императора как живое воплощение «трех поколений немецких принцев» [95] . Император Австрии, стремясь охладить пламенный пангерманизм своих подданных, в ответной речи восславил мирные цели и высокие идеалы «монархических принципов» [96] . Франц-Иосиф явно не спешил признавать свои немецкие корни, а это означало, что в военном союзе Австрии и Германии не все просто. Гитлер этот союз просто ненавидел. Мир и многонациональная империя Габсбургов, по его мнению, угрожали немецкому национализму, объединению и расширению страны.

95

Ibid.

96

Ibid.

В июне 1908 г. двенадцать тысяч демонстрантов, четыре тысячи лошадей, несколько тысяч ярко одетых солдат, певцов, танцоров и музыкантов собрались на Ринг-штрассе, чтобы почтить бриллиантовый юбилей Франца-Иосифа. Трехчасовая процессия под палящим солнцем славила исторически многонациональную, многокультурную империю Габсбургов. К императору обратился по-четный командующий парадом: «Ваше Величество! Все нации приносят благодарность, что могут радостно приветствовать Вас на этом параде, что сознательно соединяются в единый австрийский народ и могут быть верноподданными столь милостивого правителя и императора» [97] . В газетах писали, что свои приветствия представители разных наций произносили «на своих родных языках» [98] .

97

Trosclair, Wade. The Limits and Conceptions of Austrianness: The Bohemian-German Press During Franz Joseph’s Jubilee in 1908, 14. Dissertation, Central European University Nationalism Studies Program, Budapest, Hungary, 2013.

98

Unowsky, Daniel L. The Pomp and Politics of Patriotism: Imperial Celebrations in Habsburg Austria 1848–1916, 141, 144. Purdue University Press, West Lafayette, Indiana, 2005.

Среди тех, кто от души отмечал юбилей, были и представители еврейской общины города. И публично, и между собой они превозносили религиозную терпимость Франца-Иосифа и законодательную защиту, которую он им обеспечивал. Его восторженно называли «ангелом-хранителем, покровителем, святым» [99] . Правда, не все разделяли верноподданнические настроения евреев Вены. Многие венгерские, чешские, хорватские и итальянские националисты по политическим мотивам отказались участвовать в параде. Но тысячи людей со всей империи в своих приметных шляпах и ярких народных костюмах разных областей весело любовались зрелищем.

99

Trosclair, 13.

Гитлера ужасал облик публики [100] . Патриотические настроения тех, кто славил императора из династии Габсбургов, лишь возбуждали в нем гнев и отвращение. Его взрывали даже звуки иностранной речи или диалекта, когда он слышал их на улице. Сосед по комнате вспоминал, что всякий раз, как рядом раздавался другой язык, особенно чешский, Гитлер крепко хватал его за руку [101] . Он горько сетовал: «Вот тебе и немецкая Вена! Вена, в которую отовсюду стекаются чехи, венгры, хорваты, поляки, итальянцы, словаки, украинцы, а больше всего галицийские евреи, – неужели это до сих пор немецкий город?» [102] Август Кубичек писал о том времени:

100

Unowsky, 141–144.

101

Hamann, 321.

102

Kubizek, 229.

Мой друг видел в положении дел в Вене символ борьбы немцев в империи Габсбургов. Он ненавидел разноязыкий говор на улицах Вены, это «воплощенное кровосмешение», как он позднее назвал его. Он ненавидел это государство, которое разрушило немецкий способ мышления, и столпы, которые подпирали это государство: правящий дом, знать, капиталистов и евреев [103] [104] .

В связи с преклонным возрастом императора гостей «бриллиантового юбилея» часто приветствовал Франц-Фердинанд. Но нигде не появилась его жена София, пожалованная титулом графини Гогенберг. Удобным предлогом стала ее четвертая беременность. Кроме Адольфа Гитлера, больше всего возмущались чешским браком эрцгерцога, пожалуй, лишь его родственники Габсбурги [105] .

103

Цит. по: Кубичек А. Фюрер, каким его не знал никто… Гл. 23.

104

Ibid.

105

Pauli, 196.