ГКЧП: 30 лет спустя
Шрифт:
АЛКСНИС. ПОЛКОВНИК, О КОТОРОМ ПИШУТ
Виктор Имантович опаздывал. На пять минут, на десять… Я в одиночестве вынужденно маячил у 20-го, «депутатского», подъезда Белого дома. Ожидание вообще занятие не из приятных, а тут еще ко мне раз за разом подходили какие-то зачуханные, поддатые личности и интересовались, где собирается союз «Живое кольцо», кому сдавать фотографии для оформления удостоверений защитника Белого дома. Так и не понял, за кого же меня принимали эти люди. А Алксниса все не было…
Наконец, он появился, на ходу извинился за почти 20-минутное опоздание («Задержали на другой встрече») и бросился в кабинку – по местному телефону звонить знакомым депутатам, чтобы заказать пропуск. С чувством не то, чтобы превосходства, но какой-то внутренней удовлетворенности я по аккредитационной карточке парламентского корреспондента миновал милицейский кордон и изнутри наблюдал за Алкснисом. Тот, похоже, дозвонился, прокричал мне от дверей, что быстро сходит в бюро пропусков и вернётся.
Но рано я упивался ощущением полученной сатисфакции. Виктор Имантович явно не поспешал. Он попросту исчез на полчаса. Я, наверное, плюнул бы и ушел, если бы не сознание, что встречаться все равно придется, а значит, снова договариваться, ехать, ждать…
Долгое отсутствие Алкснис объяснил тем, что с непривычки заблудился в коридорах Белого дома. Правда, чуть позже, вероятно, забыв о первоначальной версии, сказал, что заходил в депутатскую кассу за билетом в Ригу. Я уж не стал напоминать, хотя эта пустяковая ложь как-то неприятно резанула. Но стоит ли мелочиться?
В поисках места для разговора мы прошли вдоль депутатских кабинетов. Армейским шагом Алкснис миновал апартаменты Глеба Якунина, Олега Румянцева, других демократов, затормозив у двери с табличкой «В. Аксючиц». Единомышленник? Во всяком случае, здесь мы и расположились.
МАТРОС ЖЕЛЕЗНЯК ЖДАТЬ НЕ СТАНЕТ
– Виктор Имантович, вот уж не думал, что вы мне свидание в Белом доме назначите.
– Да, я бываю здесь. Прихожу для контактов с депутатами, входящими в блок «Российское единство». Других помещений, где можно было бы спокойно встретиться и поговорить, у меня, к сожалению, нет.
– И никаких негативных эмоций к сему архитектурному сооружению вы, не питаете? Жена бывшего шефа союзного КГБ Екатерина Крючкова, например, это здание иначе, как Чёрным домом, не называет.
– Ну как… К этому дому я испытываю примерно такое же чувство, как к аналогичной постройке в Кремле, где заседал Верховный Совет СССР. Отношусь без тепла и любви. Тем более что вижу: обитатели Белого дома идут по нашему пути. Система союзного парламента была успешно развалена, теперь черед российской законодательной власти. Состояние агонии близится. Мы наблюдаем тот самый кризис парламентской демократии, который уже однажды был в нашей истории – перед 17-м годом. Можно вспомнить и разогнанное большевиками Учредительное собрание. Интересно только узнать, кто сегодня сыграет роль матроса Железняка.
– Вы видите реальных кандидатов?
– Можно предположить, но фамилия в конечном итоге не важна – Иванов, Петров, Сидоров. Я говорю о силах, заинтересованных как в развале экономики, так и в устранении с политической арены мощного оппонента президента и правительства. Крах неизбежен. Если бы генерал де Голль в 40-м году после капитуляции Франции созвал заседание парламента где-нибудь в Лондоне или на севере Африки и стал бы обсуждать, что нужно сделать для выхода из кризиса, думаю, на этом его карьера была бы закончена.
– Извините, не уловил: какая тут параллель?
– Самая прямая. Мы сейчас находимся в аналогичном состоянии, как и капитулировавшая Франция.
– Мы – это кто? Россия, Советский Союз?
– Понимаете, то, что называется Российской Федерацией, еще отнюдь не Россия. Это понятие куда более широкое, в том числе, и в географическом смысле. Сегодня модно к месту и не к месту поминать Петра I. Если бы он увидел, что творят с плодами его трудов, наверное, в гробу перевернулся бы. Но, слава богу, не выродились еще настоящие патриоты!
КОТ, ГУЛЯЮЩИЙ САМ ПО СЕБЕ
– Виктор Имантович, что-то вас давненько не видать, не слыхать. Вряд ли вы смиритесь с безвестностью. Расскажите, чем занимаетесь.
– Что не видно, так это понятно. Раньше я был в Кремле, мелькал на сессиях, а сейчас я в другой роли.
– Вот я и спрашиваю: в какой?
– Скажем так: кота, который гуляет сам по себе. Я не хочу быть особенно связанным с какими-то структурами, партиями. Веду работу по созданию единого блока оппозиции. Два года мы призывали отказаться от идеологии, всяких «измов» и объединиться во имя спасения Отчизны. Сегодня, кажется, наши увещевания начинают приносить плоды. Я участвую в процессе консолидации.
– В качестве?
– Ну, одного из тех, кто конкретно этим занимается.
– Назовите фамилию «тех».
– Бабурин, Павлов, Астафьев, Константинов, Аксючиц – российские депутаты. Зюганов, Проханов, Макашов – духовная оппозиция. С этими людьми я постоянно контактирую.
– Вы живете в Москве?
– Нет, я болтаюсь между Ригой и Москвой. Семья у меня там, а здесь товарищи, дела.
– У вас есть тут жилплощадь?
– Я снимаю квартиру.
– За большие деньги?
– Ну, не совсем снимаю… Один приятель сдает мне, скажем так, квартиру. Бесплатно.
– Всем бы таких приятелей… А в Риге у вас что?
– Двухкомнатная «хрущоба». Там прописаны жена, двое детей и я.
– Вы ведь, кажется, намеревались переезжать из Латвии?
– Конечно, если б мог, сделал бы это. Но меня в Москве никто не ждет. Более того, еще в феврале 92-го московское правительство рассматривало вопрос о депортации из столицы нежелательных иностранцев, подразумевались я, Коган, другие представители ближнего зарубежья из числа народных депутатов. Союза. Поэтому, конечно, московским властям и в страшном сне привидеться не может, что я появлюсь здесь на постоянное жительство.