Гладиатор 1 книга (не полный вариант)
Шрифт:
1 глава.
Помните поговорку «Бойтесь свои желаний, они имеют свойство сбываться», так вот, я готов подписаться под каждой буквой. Не знаю, что это проклятье или благословление, но все мои желания, всегда, рано или поздно, но исполнялись. Я не говорю о желаниях сиюминутных, или каких-то отвлеченных, я имею в виду желания самые-самые, сокровенные. Те желания, для исполнения которых не жалко ничего. Одни сидят и ждут, мечтают, а другие ползут, обламывая ногти, истирая руки и ноги в кровь, идут по колено в крови и в дерьме, как в своих, так и чужих, не оглядываясь и не мандражируя, и все ради одной цели - исполнения своего желания. На этом пути многие теряют человеческий облик, превращаются в двуногих животных, отринувших все и вся, а небольшая часть остается людьми, может быть не совсем привычными большому стаду под именем электорат, потребитель, или там демократическое сообщество, но людьми, живущими по закону, в основном, конечно, по-своему, но соблюдающими определенные понятия. Первые, если добиваются своего, то становятся политиками, олигархами, воровскими авторитетами, а вторые становятся героями, подвижниками, учеными и первооткрывателями. Если вам больше шестнадцати, то поразмыслив вы и сами сможете привести примеры как первых, так и вторых. Что самое интересное, так это то, что почему-то последних помнят, а тех, на все способных, забывают очень быстро.
Да, кстати, забыл представиться, Урусов Руслан Витальевич. Потомственный кубанский казак, родился и вырос в станице Червленная. А сейчас сижу и жду смерти и что самое смешное, что я точно знаю когда она придет. Мне осталось ровно пятнадцать стандартных суток или триста земных часов, хотя нет, уже немного меньше, а всему виной исполнение моих желаний. Хочется верить, что я все-таки отношусь ко второй категории и обо мне будут помнить, и друзья, и враги, правда кого больше, сказать не могу, потому как пройти всю жизнь прямо и честно у меня не получилось. Приходилось и убивать, и предавать, и врать, и красть, да и желания бывали всякие от низких, до самых возвышенных, и как я уже говорил все они исполнились. Даже последнее, именно исполнению этого желания я и обязан тем, что точно знаю время своей смерти. А желание было самым обычным, стать свободным и богатым, и шел я к его исполнению целых пятнадцать лет. Хотя и появилось оно у меня тоже пятнадцать лет назад. В принципе время у меня есть, делать нечего, почему бы и не рассказать.
Не знаю, кому как, а мне иногда казалось, что я не такой как все, что меня по жизни кто-то ведет, помогает, оберегает, готовит к чему-то особенному, значимому. Как я уже говорил родился я в станице Червленая, это не та что на Северном Кавказе, наша была поменьше, как говорится «и труба пониже, и дым пожиже», от нас до Ставрополя было не далеко, километров около, сорока, так что основных благ цивилизации, с точки зрения гражданина СССР восьмидесятых годов, мы лишены не были. Школа восьмилетка, клуб, правление колхоза, кафе «Кубань», почта, фельдшерский пункт и детский сад с яслями, что еще надо на полторы тысячи человек населения. Рассказывать об истории станицы смысла не вижу, скажу только, что и в восьмидесятых станичники помнили и об расказачивании, и об карателях СС, старики рассказывали о голоде тридцатых и послевоенных голодных годах, но власть не ругали, так, слегка журили. Потому, наверное, я и вырос далеко не правоверным коммунистом, а скорее нигилистом, ну и может быть чуть-чуть циником. В 1984 закончил станичную восьмилетку и удивив всех рванул в Ставрополь в медучилище. А что, представьте себе на пять сотен молодых девчонок восемь парней, да и преподы сильно на нас не наезжали, ну какой с мужика медбрат в советской больнице, смех, да и только. Так что, осенью 87 я вышел из родного училища с дипломом медбрата и распределением в родную станицу. Ставрополь прощался со мной до весны, так как я собирался поступать в Ставропольский Государственный Медицинский Институт. А вы что думали, что я всю свою жизнь мечтал выносить утки и ставить клизмы? Ага, просто после медучилища в институт идут вне конкурса и зачисление идет почти автоматом, тем более с красным то дипломом. Да только не судьба. За пару дней до отъезда, возвращаясь в родную общагу, от очередной пассии, в парке увидал занятную картину, четыре мордоворота, неопределенной сексуальной принадлежности, молча и с остервенением месят ногами какую-то девчушку, лет пятнадцати, на вид. Правила жизни и поведения, вбитые с детства широким офицерским ремнем отца, а еще более, тяжелой рукой деда, пройти мимо не позволили. Да вот только силенок не рассчитал, не помогли и четыре года занятий спортивным самбо. Трое из парковой четверки грамотно зажали меня у ограды и начали превращать в хорошую такую отбивную. Пытаясь в очередной раз встать на ноги, я ощутил под рукой кусок арматуры, видать, когда варили ограду этот кусок просто бросили за ненадобностью. Вой рассекаемого железякой воздуха, казалось, только подстегнул парковую топоту, но теперь им уже ничего не светило, регулярные, изматывающие занятия с дедом сделали свое дело. Конечно кусок арматуры — это не привычная казачья шашка, любовно сберегаемая дедом на чердаке хаты, но ломать кости получилось ничуть не хуже, чем рубить лозу дедовым клинком. Несколько десятков секунд, и троица валяется на земле с перебитыми руками и разбитыми головешками, а потом на меня не знаю, что нашло, четвертый, продолжавший избивать малолетку, вдруг резко приблизился и сквозь красную пелену я увидал только его глаза, расширившиеся от боли и непонимания, а потом странный треск и как-то сразу уменшившияся и ставшая тяжелой арматурина. Полметра ржавого железа торчавшие из грудины мужика быстро привели меня в чувство. Голова заработала ясно и четко, как, наверное, еще никогда не работала. Бежать бессмысленно, если девчонка меня явно не видела, то трое покалеченных легко опознают, да и сами никуда не уйдут, хорошо я над ними поработал, кончать и их, нет не смогу, состояние уже не то, да и не убийца я. Любой мало-мальски грамотный опер без особого труда разберет что тут произошло, домов в округе не много, да и общагу, стоящую в трехстах метрах от парка, проверят обязательно, а меня в моем состоянии не заметить и не запомнить сложно. Время не позднее, кто-нибудь обязательно пойдет через парк, а может уже и прошел и уже крутит диск телефона набирая 02. Вывод? Надо уходить, но уходить красиво. Так сперва осмотрим девчонку. Били грамотно, с чувством с толком. Позвоночник цел, про ребра не скажу, вместо лица одна огромная гематома и море крови, платье разорвано, нужна Скорая. Вывод? Прятаться не будем, понадеемся на наш суд «самый гуманный и справедливый», по возможности перевязываю девчонку, на руки ее и бегом в общагу, там телефон, там пара преподов из училища, аптечка в конце концов.
Доблестные стражи порядка нарисовались на вахте общежития через десять минут, Скорая была уже тут, меня как был, избитого и грязного, в изорванных брюках и рубашке, под белы рученьки и в воронок. Девчонку в больницу скорой помощи. Пока опера опрашивали вахтершу и моих добровольных помощников из общаги я сообщил охранявшему меня ППСнику, что в парке лежат еще четверо, тот по рации вызвал еще машину Скорой Помощи и криминалиста в парк. Три дня бесконечных допросов, куча подписанных бумаг, мой энтузиазм заканчивался прямо на глазах. Труп был не один, их оказалось два, как оказалось с раскроенным черепом выжить проблематично, плюс два инвалида-калеки на всю жизнь.
Как сказал мой следователь, гуманней было бы добить. В общем все мои планы на жизнь накрывались медным тазом. Но мне опять повезло, повезло сразу несколько раз. Во-первых, потерпевшие оказались простой гопотой, прекрасно известными личностями в местном отделении внутренних дел и уже успевшими посетить места не столь отдаленными. Во-вторых, девчонка, это была дочь районного военкома. Конечно птица не самого высокого полета, но... Вечером третьего дня следователь устроил мне встречу с ее отцом.
– Руслан, я не могу тебе помочь. Не перебивай. Но я тебе должен, сильно должен. Поэтому есть один вариант. Ты прямо сейчас пишешь заявление в военкомат с просьбой призвать тебя в ряды СА, число ставишь недельной давности. Из армии, как и с Дона, выдачи нет. Отслужишь пару лет, а там глядишь и дело подзабудится. Лучше пару лет в сапогах, чем пятерик в ватнике. Решай.
А что тут решать, что думать. Службы я не боялся, а вот на зоне я никого не знаю и знакомиться желания нет. Решения выглядит достаточно ясно.
Вот так уже через две недели я оказался в славном городе Чита в учебке. Первый разряд по самбо, 192 сантиметра роста, 96 килограмм мяса, костей и мозгов определили и войска службы, добро пожаловать в ВДВ. Я так думаю, что никому не надо напоминать для чего готовила читинская учебка кадры, так что уже на второй день службы мы знали где окажемся через полгода. А потом начался АД. Нас готовила Держава, готовила для определенных целей, поэтому никто жалеть и давать поблажек нам не собирался, мы должны были как римские легионеры уметь и мочь все. Вот так через полгода я и оказался на распределительном пункте в городе Кабул ДРА, с двумя лычками младшего сержанта на погонах и тощим вещмешком за спиной, на дворе стояла весна 1988 года. А 15 мая нас обрадовали, начался вывод Советских Войск из Афганистана, всего шесть дней прошло с моего прибытия в роту. Рано радовались, еще почти год мы провели в этой, не побоюсь сказать, загадочной стране, только 6 февраля 1989 года я вновь попал в Союз. Дослуживал я в Краснознаменном Закавказском Военном Округе и ушел на дембель в ноябре 1989. Все хорошо, вот только именно в Афгане исполнилась моя самая первая мечта, я сам провел свою первую хирургическую операцию. Произошло это достаточно неожиданно и в абсолютно непредусмотренном месте. Наша группа выполняла свои обычные задачи, разведка и контроль путей контрабандистов, обычно уходили на пару недель, проверяли горные тропы, потом нас подбирала вертушка и назад на базу, неделя отдыха и по новой. Все мы уже считали дни до вывода нашей части, но приказы надо выполнять, вот и в тот день мы выдвинулись сразу тремя группами, мы должны были перекрыть одну из горных троп из Пакистана, где ожидался крупный караван наркоторговцев. Что такое зима в горах? Это постоянные туманы и снег, пронизывающий ветер и сырость, всепроникающая сырость, малейшая царапина может стать фатальной, раны не заживают, они гниют. В каждой группе есть свой медик, ну как медик, взяли солдатика, повесили на него сумку с аптечкой, провели пяток занятий по первой неотложной помощи и вперед. В нашей группе таким санинструктором конечно же оказался я, ну как же дипломированный медбрат. Уходили мы примерно на две недели, потом вертушка и нас должны были сменить парни из третьей роты, вот только не судьба, туман, вертушки прикованы к земле, а нам приказ ждать и не высовываться. И надо же было такому случиться, что один из бойцов тупо подхватил ангину. Ну болит горло и болит, что тут такого, первый раз что-ли. Когда меня позвали к нему было уже поздно, санинструктор второй группы ничего сделать не мог, он просто не понимал, что происходит. Боец задыхался, горло больше напоминало продолжение головы по своему размеру. Банальный круп. В условиях любой больницы три дня на лечение, ну неделя. Но то в больнице. А у нас здесь плюс три двести над уровнем моря, в небольшой пещерке, где могут расположиться максимум трое, на ветру и холоде. Диагноз ясен - не жилец. Попробовал вставить пацану трубку от капельницы в горло, чтобы хоть так обеспечить ему дыхание, не получилось, трахея забита, трубка мягкая. Боец оказался младшим братом командира второй группы. Старлей не отходил от брата не на шаг. В общем я решился, сам не знаю почему и зачем. Один раз, на практике я видел, как делают операцию трахеотомии. Сказал, что могу попробовать, но нужны помощники и хоть что-то напоминающее хирургический инструмент и шансы десять на девяносто и не в мою пользу. Брат уцепился за меня обеими руками, тем более что с базы ему уже передали соболезнования и сказали, что ничем помочь не могут, парня списали. О ходе операции рассказывать не буду, достаточно сказать, что вскрывал трахею я с помощью лезвия «Нева», в качестве операционных салфеток применили женские прокладки, а края трахеостомной раны раздвигали с помощью рыболовных крючков с откушенными жалами брат пациента и командир нашей группы. Промедол был, новокаин был, капельница была, а про спирт и говорить нечего.
Короче пацана мы спасли, и что, что в госпитале куда его доставили через неделю, врачи матерились моей работе так, что любой боцман позавидует, главное парень выжил, а я абсолютно уверился, что хирургия это мое. По ходатайству командира роты и обоих командиров групп в Москву ушло очередное представление на государственную награду. Так что, когда я осенью 89 возвращался в родную станицу у меня на груди красовался не маленький такой комплект боевых наград, три медали и орден у срочника, это поверьте мне, много, очень много.
Сильно сдавший за последние годы дед встретил меня спокойно, внимательно оглядел, всмотрелся в глаза и посчитал годным. Для меня это была самая главная оценка. А дедова шашка с того дня перекочевала с чердака в мою комнату, значит достоин, приятно, но и обязывает. Весной 90го я подался в Ставрополь, поступать в институт. Проблем с зачислением не было. Проблемы начались потом, потихоньку и как-то не заметно, в стране бушевали перестройка и гласность, появились первые косые взгляды на мое афганское прошлое, и восторженные при упоминании причин меня туда загнавших. А что вы хотели, процентное соотношение мужского и женского пола, что в медучилище, что в мединституте сильно не отличается. Через пару лет начались тихие подходы неизвестных личностей на предмет подработать и подзаработать с помощью кулаков, которые к тому времени уже стали достаточно известны и в районе, и в городе. Но пока отбивался и отговаривался, хотя становилось понятно, не отстанут. Страну уже делили на зоны влияния, на свои участки, не только политики, но и воры. И если первым я и на хрен не нужен, то вторым, бойцы и мясо нужны как воздух. Будущее просматривалось не совсем такое радужное как я рассчитывал. Зарылся с головой в учебу. Гром грянул на пятом курсе.
Громкий стук в дверь разбудил меня посреди ночи. За тонкой фанерной дверью стояла моя соседка и одногрупница Анечка, испуганная до невозможности, с затравленными глазами и двумя братками по бокам. Ну ясно, это мы уже проходили, ребятки решили поразвлечься с девочками, и решили меня к ним причислить, нда, обазнатушки вышли. Диагноз поставлен, будем лечить. Резко распахиваю дверь.
– Руслан, помоги!
– Нет проблем, Анечка. Сейчас помогу, только кровь отмывать будешь сама.
– и демонстративно надеваю на левую руку стальной кастет.