Гладиаторы «Спартака»
Шрифт:
— Как идет расследование убийства Свиридова? Мне докладывает Ермилов, но меня интересует не уголовная сторона дела, а международная. Какие ниточки тянутся от клуба «Спартак» в Париж?
— Мы тут долго с Петром Семеновичем Зреловым над этим делом кумекали. Все говорит о том, что не только футбольный Клуб «Спартак», но и весь Клуб «Спартак», объединяющий представителей разных видов спорта, оказался в центре внимания зарубежной «русской мафии». Предпринимаются попытки заморозить строительство крупных спортивных объектов клуба, сфальсифицировать против них дело по линии налоговой полиции, скомпрометировать ряд тренеров, менеджеров, самих спортсменов.
— Общий накат?
— Никаких сомнений. Была даже попытка угроз самому академику Зрелову.
— Звонили по телефону?
— Нет, спустили воду из запруды и залили строящийся им теннисный городок в Подмосковье. А потом уже позвонили и предложили не помогать «Спартаку», тогда и неприятностей поубавится. А у «Спартака» нет ведь государственной поддержки. Есть свои заработки, свои поступления. Ну и помощь клуба болельщиков. Нужно оплатить крупный трансфер за двух турецких футболистов. Вовремя не заплатишь, трансфер сорвется да еще и нарвешься на штрафные санкции.
— По взрывам в Парголово и на Васильевском в Питере тоже зарубежные связи отследил?
— Дa, серьезный компромат на барона де Понсе, — нахмурился Патрикеев. — Там ведь проблема с выходом на Интерпол с требованием экстрадиции гражданина, подозреваемого в совершении особо опасных преступлений: наша аргументация должна совпадать с законами страны, из которой мы просим этапировать подозреваемого. По экономическим преступлениям — еще можно поспорить, по всем заказным убийствам и кражам, которые были инициированы Барончиком, — соберем нужную корзину. Будет сидеть Барончик в Бутырках, будет...
— Скажи, пожалуйста, а как твоим ребятам удалось заменить картину Кранаха и Маренизи? — поинтересовался Кардашов.
— Пусть это останется секретом фирмы, — улыбнулся довольный Егор.
— Не возражаю. Но где ты сумел так быстро раздобыть столь качественные копии для замены?
— Я, между прочим, шести Генеральным прокурорам десять лет докладные записки пишу. Тут недавно с Юрием Ивановичем Скуратовым встречался — на юбилее нашего общего друга, писателя Валерия Поволяева, напомнил ему о том, что он несколько моих докладных и аналитических записок под сукно положил...
— А он что?
— Он говорит: «Эх, дорогой мой, если бы это были мои главные упущения. За многое себя виню, а главное за то, что в кадровых вопросах был слишком доверчив».
— Это он прав. А что за докладные? Почему не знаю?
— Ну не смешно ли: в Генеральной прокуратуре десять лет работает профессиональный искусствовед, если без ложной скромности, эксперт с европейским именем, доктор искусствоведения, член Союза художников и прочая. В рамках компетенции Отдела мне предоставлена полная возможность для самореализации, для использования профессиональных знаний. А как только предложу что-то вне рамок, тут же ответ в мягкой форме, но по сути: «Не ваше собачье дело, господин профессор». Я предлагал: договорюсь с Юрием Матвеевичем Симакиным, поставим во всех холлах и коридорах и старого, а теперь уже и нового зданий Генпрокуратуры кронштейны, повесим картины. Откуда картины — безвозмездно, на временное хранение их дадут, учитывая, что охраняемое здание, ряд музеев и уж точно академии художеств. Это и новые самостоятельные работы студентов, и учебные копии работ выдающихся мастеров прошлых эпох. Я даже договорился с исполняющим обязанности ректора Суриковского института моим старым товарищем Сергеем Сиренко сделать что-то вроде филиала Эрмитажа и Музея изобразительных искусств имени Пушкина. В одном холле копии с картин мастеров итальянского Возрождения, в другом — Северного Возрождения, в третьем — русского реализма, «передвижников», в четвертом — импрессионистов... Но мы — контора неповоротливая. Пока решали, у Сергея уже первые копии в их институтском музее появились. Так что когда мне срочно понадобились копии с конкретных картин, оставалось только подделать подпись и состарить холсты.
— Ордена, однако, за это не жди.
— Я уж привык, что в прокуратуре не за это дают ордена.
— Не ворчи. А что с банком данных Интерпола?
— Нехорошо, конечно. Но копия у нас есть. Однако поскольку сняли мы копию базы данных не с интерполовского экземпляра дискеты, а с экземпляра Исы Назимова, я надеюсь, ты не будешь требовать от меня невозможного — сдать дискету в Лион?
— Нет, не буду. Что по убийству девушки в Вильнюсе?
— Литовская полиция дело закрыла. Посчитали, что убийство из ревности. Однако ни ствола, ни подозреваемого. В общем, против Исы — только наши наработки.
— Досье у обоих пухленькое?
— Как эти пирожки. Кстати, рекомендую. Только здесь такие готовят. Как — неизвестно. Но с грибами, капустой, мясом, брусникой — тают во рту.
— По рецептам расстегаев?
— Нет, тут что-то совершенно беспрецедентное. Но, поскольку мы с вами вряд ли возьмемся за этот промысел, даже если попрут из прокуратуры, так и не будем себе морочить голову с рецептами — ешь да знай, похваливай. На второе рекомендую рыбу: судака под сметанным соусом. Пальчики оближешь!
— Кстати, раз уж зашла речь о церковных рецептах, — вспомнил генерал, — я так понял из твоей докладной, что удалось проследить картину, похищенную в Ильинском подворье, вплоть до Парижа, чуть ли не до особняка барона?
— Обижаете, Борис Михалыч, не чуть ли, а именно — до особняка.
— А почему ее не стали подменять?
— Во-первых, копии нужной не было, во-вторых, нельзя слишком эксплуатировать один прием, могли вспугнуть барона, он бы со всей коллекцией и сгинул куда-нибудь в Бруней, с которым у нас нет договора об экстрадиции.
— Ну, сейчас наш Президент с брунейским коллегой побратался, рубашку в подарок получил шелковую, вышитую, может, и договорятся.
— Это шуточки. А договора нет, рубаха тут не поможет.
— Я понимаю. Жаль, однако, если картину потеряем безвозвратно.
— Все возьмем. Верю я в это почему-то.
— Теперь о «Спартаке», той части операции, которая в твоей международной компетенции. Что там случилось в Турции? — напомнил Кардашов.
— Была попытка скомпрометировать одного и убить другого турецкого футболиста, уже купленных «Спартаком», — сказал Патрикеев. — Все те же пакости Барончика.
— Тоже занес в досье?
— Да, и еще убийство одной дамы, державшей ювелирную лавочку в Хайфе.
— А это какое отношение имеет к «Спартаку»? Или Романцев купил еще и кого-то из израильских футболистов?
— Нет. Но дамочку убили по заказу Барончика. У меня есть пакет документов, полученных в ответ на мой запрос от полиции города Хайфа.
— Да... Чтоб запрос сформулировать, нужно было хорошо владеть материалом.
— Тут ocoбого ума не надо. С тех пор как мне разрешили внедрять своих людей в криминальные сообщества других стран, стало куда как легче работать. Денег дают на это мизеp, а мы с ребятами между прочим миллионы долларов в Россию возвращаем.