Гладиаторы
Шрифт:
В просторном зале было светло. На каждой из четырех его стен хозяин укрепил по пять факелов.
Аристомен вошел и сразу направился к очагу, в котором горели большие сосновые поленья. Они также давали свет и тепло, но заполняли комнату сизоватым смолистым дымом. Перед очагом располагался длинный стол, сколоченный из досок, заваленный блюдами, тарелками и амфорами. Здесь совсем недавно гуляла и веселилась крупная компания.
– Аристомен? – к нему вышел толстый грек в промасленном хитоне. – Вот послали боги хорошего гостя. Ты давно не захаживал в мой уголок.
–
– Смешной грек верхом на осле? Был. Сожрал целое блюдо колбас, двух куропаток, выдул амфору фалернского и завалился спать. Он и сейчас здесь. Храпит наверху.
– Проклятый пьяница и чревоугодник, – без злости в голосе произнес старый раб. – Он сказал тебе зачем я послал его?
– Нет. Напился в стельку и не успел.
– Ну и пусть себе храпит. Я сам все тебе расскажу. Этот пьяница все равно ничего толком не знает. Ты один?
– Да. В этот час здесь никогда никого не бывает. Мое заведение совсем не процветает. Садись за стол.
Аристомен уселся на ближайший стул и запустил руку в ближайшую тарелку. Он прямо пальцами выудил мясо из подливки и стал его жевать.
– Угощайся, старый друг. Я могу предложить тебе вина. Настоящего хиосского.
– Давай, – ответил раб прожевав мясо. – От глотка вина не откажусь.
Раб выпил большой фиал вина залпом как простую воду.
– Ты видно уже понял, что я пришел к тебе не просто так? – спросил Аристомен. – Я хоть и послал к тебе человека, но затем подумал и решил прийти сам. Он, тот пьяница что спит у тебя, знает мало. А в таком деле не стоит никому доверять.
– Неужели ты снова задумал бежать? – удивился толстяк.
– Бежать? Нет. Не совсем. В этот раз я вляпался в кое-что похуже.
– Похуже? Не понимаю тебя. Что значит похуже?
– В заговор против Римской империи и против цезаря.
Клеобул вздрогнул от услышанного и огляделся по сторонам.
– Страшные вещи ты говоришь, друг мой. Это попахивает оскорблением величия и раба за это ничего хорошего не ждет.
– Да погоди ты дрожать, – Аристомен выпил еще вина. – Я тебе еще ничего не рассказал, а ты уже оглядываешься по сторонам. И чем ты меня думал напугать? Что они смогут отнять у меня теперь? Жизнь? Да плевал я на такую жизнь. Я встретил настоящих людей и они предложили мне бороться. Понимаешь? Я смогу умереть в борьбе за свободу. А не сдохнуть на конюшне моего господина толстобрюхого римского всадника.
– Аристомен! Опомнись! Ни слова более!
– Значит, я пришел к тебе напрасно, и твоя некогда горячая кровь превратилась в воду.
– Нет. В воду моя кровь не превратилась, но не верю я в возможность борьбы с Римом. О чем ты говоришь, Аристомен? Десяток рабов задумали удить надсмотрщика? Это что ли твоя борьба за свободу?
– Скоро ты увидишь, как наши провинции запылают в огне рабского восстания! И тогда ты поймешь, что я был прав.
– Хорошо, чего ты хочешь от меня. Если денег, то их у меня нет.
– Нет не денег. Мне нужны лошади.
– Лошади? – удивился Клеобул. – Но зачем? Чтобы драпать от римских когорт было удобнее?
– Для нашей конницы. У нас будет немало отличных всадников из сарматов, аланов, фракийцев, даков. Но нам нужны лошади!
– Как много?
– Больше тысячи голов.
Клеобул даже присвистнул.
– У меня на конюшне стоит мерин с разбитыми ногами. А ты говоришь о тысяче кавалерийских лошадей. Да ты хоть знаешь, сколько они могут стоить?
– А мне плевать на то, сколько они стоят. Я же не собираюсь их покупать. Но у тебя под боком есть конюшни Аэция Флака.
– Есть. Но этот купец продает лошадей для ипподромов.
– Вот именно. И значит это отличные лошади и вполне нам подойдут. Выясни, когда к нему доставят новых лошадей. Это ведь не трудно?
– Нет. Купец Флак ведет свои дела открыто. А в Риме говорят эта потеха вошла в моду больше чем гладиаторские бои при новом императоре Веспасиане.
– Вот именно! И поэтому я здесь. Мы должны отогнать его табун в нужное место и когда начнется восстание посадить на него наших воинов. Успех восстания во внезапности захвате первоначального преимущества.
– А оружие для тысячи воинов у тебя есть? Ведь посадит на коней тысячу рабов мало – их нужно еще и вооружить.
– За это не беспокойся. Первоначально они отберут оружие у стражи, а затем добудут его в бою.
– Хорошо. Я по старой памяти помогу тебе, но дальше дело меня посвящать не стоит. Мало ли что.
– Твое имя знаю только я и не назову его ни под какими пытками. Не переживай.
– Я предам тебе информацию в Помпеи. Тебя можно найти на старом месте?
– Именно там. Ты пришлешь человека или сообщишь мне самолично?
– Пришлю человека. Не беспокойся – он никогда ничего не расскажет. Немой. И подаст только условный знак. Начертит вином вот такой знак на столе. Это значит, что лошади в конюшнях купца и ты можешь срочно присылать людей что захватят их. Но ты обещал мне, что мое имя, ни при каких обстоятельствах не всплывет.
– Обещаю! Клянусь Зевсом и Герою! Клянусь Афиной Палладой! И да покарают меня боги за нарушение этой клятвы. А человеку что спит у тебя отдай вот эти десять сестерциев когда проспится и выстави его за двери. Пусть убирается из Помпей.
– Ты считаешь его ненадежным, Аристомен?
– Нет. Но он слаб и не выдержит пытки. А дело вступает в решающую фазу и от таких людей стоит избавляться. Пусть уходит подальше…
Келад сидел в небольшой виной лавке и пил вино. Но пришел он сюда совсем не затем чтобы напиться. Сегодня начиналась реализация планов гладиаторов. Он был убежден, особенно после последних событий, что нужно начинать восстание. А так Децебала могут и убить, и тогда у них не будет вождя.
В последнее время фракиец все больше убеждался в организаторских талантах дака и верил, что боги избрали именно этого человека, для того чтобы возглавить их борьбу. И понимал, что без него ничего не получиться.