Гладиатрикс
Шрифт:
— Потому что мне нужна победа!
Меч сбоку врубился в его шею, кровь взвилась фонтаном, по полу со стуком покатилась отрубленная голова. Черты лица Нестасена так и застыли в маске смертного ужаса.
— И еще потому, что ты — свинья!
Закуток буквально тонул в крови. Невзирая на прохладу раннего утра, в него успели проникнуть мухи, ведомые безошибочным чутьем. Они уже пировали, облепив бездыханное тело.
— Во имя Юпитера! — Бальб провел пятерней по редеющим волосам. — Ну и месиво!
Пронять ланисту видом крови было вроде бы мудрено, но чудовищно изрубленное тело вызвало тошноту даже и у него.
— Допрыгался, что сказать, — пробурчал Палка, присаживаясь на корточки рядом с тем, что когда-то звалось Нестасеном. — Вот уж навряд ли кто будет его горько оплакивать.
— Не о том речь, Палка! — Бальб говорил скорее отрешенно, чем с раздражением. — Мы не должны были этого допустить.
— Ну и как по-вашему, кто это сделал? — спросил Катувольк.
Палка оглянулся на него, потом встал и плюнул на пол. Тощего парфянина ничто не могло поколебать.
— Да ты посмотри, в каком он состоянии! Не надо быть Архимедом, чтобы обо всем догадаться. Наша спартаночка явно решила провести свой поединок вне расписания.
— Лисандра ни за что не поступила бы так, — возразил Катувольк.
— Неужели? — подал голос Луций. — Всем нам известно, что он с нею сделал. Во имя всех олимпийских богов! Уж если кто и заслуживал подобной смерти, так Нестасен!
— Вот и я про то же, — кивнул Катувольк. — Вздумай Лисандра с ним расправиться, она нипочем не стала бы действовать таким вот образом. Вы же знаете, какова она, — продолжал молодой галл. — Спартанка просто воткнула бы в него меч, да с тем и ушла.
— Кто знает, что на самом деле происходит у нее в голове, — пробормотал ланиста. — Аттал, понятное дело, ничего не может припомнить. По его словам, он знай себе смотрел на дверь, а потом вдруг… — Бальб щелкнул пальцами. — Его задули как свечку. Следовало бы мне выпороть этого македонца за небрежение при исполнении долга, но делайте со мной что хотите, а я только и думаю — как же здорово, что мы все-таки избавились от Нестасена.
Бальб вдруг подумал о том, что у него вырвалась сущая правда. Да, он пошел на поводу у Лисандры с этим ее поединком, но мысль о том, что теперь схватка не состоится, заставила его облегченно вздохнуть. Что бы она ни говорила о своей готовности, но Луций полагал, что для победы над черным великаном ей понадобилось бы вывернуться наизнанку.
Он повернулся к стражникам, топтавшимся в коридоре, и приказал:
— Уберите эту падаль и проследите, чтобы все было сожжено. Теперь ты и ты!.. — Его палец указывал на Палку и Катуволька. — Надо учинить Лисандре допрос. Пусть не воображает, будто может убить кого угодно и все сойдет ей с рук. В моем луде должен быть порядок. Нарушений я не потерплю!
Лишь под утро усталость помогла Лисандре забыться глубоким сном. Увы, совсем скоро девушку разбудил резкий грохот открываемой двери.
«Кто посмел?!»
Спартанка увидела перед собой потрясенные физиономии Палки, Катуволька и Бальба, сгрудившихся на пороге.
— В чем дело? — рассерженно закричала она. — Я что вам, животное в клетке, чтобы пялиться на меня сонную? — Тут она начала что-то чувствовать. — А это еще что за сырость?
Лисандра подняла руки. Они оказались липкими и красными, с пальцев капала кровь.
Девушка неслышно ахнула, опустила глаза и увидела, что все ее одеяло было пропитано алым. Прямо на нее, выставив изо рта чудовищно распухший язык, смотрела отрубленная голова Нестасена.
Бывшая жрица в ужасе завизжала, выпрыгнула из постели и шарахнулась от жуткого трофея, насколько позволяли размеры узенькой комнатки. Голова Нестасена скатилась с лежака и упала на пол, путаясь в тугих завитках черных волос.
Лисандра вновь закричала, тараща глаза.
— Уведите ее отсюда, — громко приказал Бальб.
Катувольк бросился вперед и за руку вытащил перемазанную в крови гладиатрикс за дверь.
LII
Лисандре было худо. Да, она привыкла убивать, но это все-таки не приготовило ее к виду отсеченной головы, которая мертвыми глазами смотрела на нее с одеяла и чуть ли не обвиняла.
Скверным оказалось и то, что спартанка явила прилюдную слабость. Можно было бы владеть собой и получше. Увы, как она ни ругала себя, но противная дурнота никак ее не отпускала. Ладони, залитые кровью, никак не переставали трястись.
Заботливый Катувольк отвел ее в бани и там собственноручно ополоснул теплой водой из бассейна.
— Со мной все в порядке, — сказала она. — Ты надо мной квохчешь прямо как наседка. Да, я была потрясена, но это и все.
Он свел к переносице рыжеватые брови.
— Ты вправду успокоилась?
— Конечно!
Это была ложь, оттого она и вырвалась резче, чем следовало бы.
— Я уже сказала тебе!
Катувольк протянул ей чистую тунику.
— Значит, не ты это сделала?
Глаза Лисандры вспыхнули. Она приготовилась разразиться гневной тирадой, однако прикусила язык. До нее вовремя дошло, как все это должно было выглядеть со стороны.
— Нет, — смиряя себя, проговорила девушка. — Я здесь ни при чем. Хотя, полагаю, все именно на меня и подумали.
— Да, Бальб сразу заговорил о тебе, — кивнул Катувольк. — Я стал ему возражать.
— И правильно сделал, — сказала Лисандра. — Я выше подобного варварства и не унизилась бы до тайного убийства в ночи. Поединок с Нестасеном слишком много для меня значит, чтобы просто пырнуть его в темноте.