Гламур
Шрифт:
Она закрыла дверь в купе и села к окну напротив меня. Свою холщовую сумку на длинном ремне, туго набитую, она положила рядом с собой.
— Далеко едете? — спросила она.
— В Нанси.
— Какое совпадение. Я тоже.
— Я там всего на одну ночь. А вы? У вас в Нанси знакомые?
— Нет, у меня там пересадка, — сказала она.
— Едете в Швейцарию?
— Не угадали, на Ривьеру. Собираюсь повидать друга. Он остановился в окрестностях Сен-Рафаэля.
— Большой крюк.
— Я не спешу. Мне это почти ничего не стоит, а по дороге я надеюсь немного посмотреть Францию,
— Похоже, вы избрали не самый живописный маршрут, — сказал я, глядя в окно на унылый фабричный городок с небольшими домишками, изнывающий от скуки в
Мы сидели напротив, склонившись над проходом, и беседовали о жизни в Лондоне: сравнивали впечатления, узнавали кое-что друг о друге. Она сказала, что с утра ничего не ела, и я поделился с ней своими запасами, купив еще пару бутылок пива у поездного разносчика с тележкой.
Наше путешествие продолжалось. Солнце нещадно палило прямо в окно. Когда девушка вошла, на ней был тот самый жакет, который я заметил еще в аэропорту, но вскоре она сняла его и повесила на вешалку над головой. Пока она стояла спиной ко мне, я не мог отказать себе в удовольствии рассмотреть ее как следует. Она была хороша. Излишне худа в плечах, но в целом — прелестная фигура. Белые бретельки бюстгальтера просвечивали сквозь тонкую ткань блузки. В голове моей бродили отнюдь не платонические мысли: где она собирается провести эту ночь и с кем: захочет ли продолжать путешествие совместно или расстанется со мною, сойдя с поезда; торопится ли она попасть на море к другу или нет. Встреча с привлекательной молодой женщиной в самый первый день отпуска — почти неправдоподобное везение. Я, правда, планировал все иначе, но вовсе не из любви к одиночеству.
Мы продолжали беседовать и, только покончив с едой, догадались наконец познакомиться. Ее звали Сью. Оказалось, что Сью живет в Лондоне, в Хорнси, то есть совсем недалеко от западного Хэмпстеда, где у меня квартира. Это дало нам новую пищу для разговоров. Вспомнили среди прочего один паб в Хайгейте, хорошо известный нам обоим, где мы вполне могли не раз бывать одновременно. Сью сказала, что она — художник-иллюстратор, постоянного места работы не имеет — живет заказами, что окончила в Лондоне художественный колледж, но сама родом из графства Чешир, где по-прежнему живут ее родители. Я, естественно, тоже говорил о себе: сообщил, что снимал новости для телевидения, рассказал о двух-трех особо занимательных сюжетах, о местах, где довелось побывать, о том, почему оставил работу, о планах па будущее. Мы понравились друг другу, без всякого сомнения, и я определенно не мог припомнить, когда сходился с кем-нибудь так скоро. Она сидела, наклонившись ко мне через проход между сиденьями и слегка повернув голову, так что волосы частично скрывали ее лицо, и слушала мою болтовню с вниманием. Несколько раз я пытался сменить тему, чтобы дать ей возможность говорить о себе. Она отвечала на прямые вопросы, но сама в бой не рвалась. И вес же она не производила впечатления замкнутой или скрытной, просто казалась не слишком разговорчивой.
Меня не переставало удивлять, почему она одна. Я находил ее столь пленительной, что в моей голове просто не укладывалось, как другие мужчины могут не обращать на нее внимания. Было трудно поверить, что у нее нет возлюбленного. А может, тот загадочный друг из Сен-Рафаэля? Но она говорила о себе только в единственном числе, ни разу даже не намекнула на кого-то рядом с собой. Сам я не спрашивал, потому что успел проникнуться к ней желанием. Были у меня и другие причины не углубляться в эту тему. Имелась приятельница по имени Анетта, почти что постоянная подружка, но ничего обязательного: мы оба, случалось, поглядывали по сторонам. По работе мне частенько приходится отлучаться надолго, порой на недели, и за границей я обычно позволяю себе погулять. У Анетты тоже была собственная жизнь. Отчасти из-за этого я и отправился во Францию один. Месяцем раньше она улетела навестить семью брата в Канале, бросив меня на произвол судьбы в Лондоне в самое пекло.
Итак, мы со Сью дружно избегали этой темы, иначе нам пришлось бы слишком уж скоро признаться Друг другу во взаимных чувствах. В таких случаях лучше всегда сохранять свободу маневра, иметь путь к отступлению, чтобы вовремя отказаться от возможной связи, если вдруг становится ясно, что ничего не выйдет. В остальном же мы общались вполне непринужденно: болтали о всякой всячине, говорили о знакомых, обменивались мнениями, делились мелкими секретами. Между тем меня все время мучило желание прикоснуться к ней: я надеялся, что она сядет рядом или наоборот, у меня появится повод пересесть. Она и смущала, и возбуждала меня одновременно.
Поезд подъезжал к Нанси поздним вечером. Мы оба устали после целого дня пути, и теперь острый, чуть нервный интерес друг к другу перешел в обычное дорожное знакомство. Мы сидели, как и прежде, но Сью положила ноги на сиденье рядом со мной, и я мог чувствовать легкое прикосновение ее лодыжек к своему бедру. Она дремала, пока поезд едва полз по подъездным путям, и я вернулся к своей книжонке, хотя близость ее стройных ног отвлекала меня от чтения. Почти случайно я поднял глаза и понял, что мы прибыли на станцию. Началась обычная суета. Я высказал беспокойство по поводу ее багажа, который, видимо, остался в прежнем купе, но Сью заявила, что других вещей, кроме сумки, у нее нет. Пока я возился со своим чемоданом, она вышла из вагона и ждала меня на платформе.
На выходе с перрона контролер потребовал мой билет, между тем Сью свой билет не предъявила и никто ее не остановил.
В туристическом агентстве мы попросили порекомендовать нам какую-нибудь недорогую гостиницу поблизости от вокзала и, получив адрес, отправились на поиски. За дверью Сью повернулась ко мне и сказала:
— Ричард, нам следует кое-что обсудить.
— Что именно? — спросил я, хотя было нетрудно догадаться, о чем пойдет речь.
— Давайте сразу договоримся насчет предстоящей ночи, чтобы не было обид, ладно?
— Я ничего и не планировал, — сказал я, не вполне искренно. — Хотите подыскать себе другую гостиницу?
— Зачем?! Просто мы поселимся в разных номерах. Я ведь говорила вам, что еду в Сен-Рафаэль к другу. Вот поэтому.
— Разумеется, — ответил я.
Я сожалел, что тянул до последней минуты и в результате вынудил се затронуть этот вопрос. Разочарование между тем оказалось так велико, что я даже не пытался его скрывать. В гостинице каждый из нас без труда получил отдельный номер. У лифта мы задержались, прежде чем окончательно разойтись по комнатам. Сью сказала:
— Мне надо принять душ, но, кроме того, я голодна. Вы не собираетесь пойти поужинать?
— Конечно, и я готов вас подождать. Хотите составить мне компанию?
— С удовольствием, — сказала она. — Через полчаса постучу вам в дверь.
2
Площадь Станислава — превосходная старинная площадь в самом центре Нанси, окруженная великолепными дворцами восемнадцатого столетия. Мы вышли на нее с южной стороны и сразу же окунулись в величественную пустоту и покой. Казалось, будто повседневная суета центра города сюда не проникает. На площади было безлюдью. Редкие туристы бродили или стояли неподвижно, совершенно теряясь в этом грандиозном пространстве. Нещадно палило солнце, отбрасывая резкие тени на вымощенную песчаником мостовую. Перед входом в муниципалитет, бывший дворец герцога Лотарингского, стоял одинокий автобус: чуть дальше аккуратно выстроились в ряд четыре черных лимузина. Городской транспорт здесь не ходил. Мимо статуи герцога, воздвигнутой посреди площади, лениво крутя педали, катил одинокий велосипедист — мужчина в матерчатой кепке,