Главная палочка Нью-Йорка
Шрифт:
Среди вещей в коробке нашлась косметичка с зеркалом (неудивительно при такой-то внешности пацана на фото), которому я обрадовался больше всего на свете. Но стоило мне в него заглянуть, как вопросов только прибавилось. Хотя, я получил ответ на то, почему меня все считают Александром Смитом. В отражении я увидел бледную худую мордашку (а по-другому и не скажешь) того же типа, который фигурировал на фото в правах, а также на отдельной фотокарточки с парой женщин. Кстати, то, что этих дамочек доктор назвала моими мамами, меня особо не тронуло. Откуда-то я знал, что в Америке легко создаются однополые семьи, детей те заводят или усыновляя чужих, или используя искусственное оплодотворение, если супруги женщины.
«Подростка, ага, - фыркнул я. – Права выданы в две тысячи третьем. Их можно получать в шестнадцать. Значит, сейчас мне точно шестнадцать и я уже юноша».
Но если с этой темой я немного разобрался, найдя логичные объяснения, то вот странная реакция на свою внешность и фамилию продолжала сильно беспокоить. Будто это был не я, а кто-то другой.
«Ну, здравствуй, Билли Миллиган, - невесело усмехнулся я про себя. – Интересно, сколько во мне таких личностей сидит, которые считают своё тело чужим? М-да, неприятно. Пусть лучше я вообще ничего про себя не вспомню и останусь таким, как сейчас, чем начну войну воевать в своей голове».
Телефон планшет потребовали пароли, которые я не помнил. Ознакомление с фотоальбомами никак не помогли моей памяти. Только узнал, что учился всегда в девчачьих классах. На каждом групповом снимке присутствовало от двадцати до двадцати четырёх представительниц слабого пола и три-четыре-пять пацанов. Все они чахлые, волосатые, в обтягивающей и цветастой одежде, которая в моём понимании подходит больше девочкам и девушкам. И «я» от этих полупедиков в полукедах ничем не отличался.
– Тьфу, срамота, - прошептал я и закрыл бесполезный альбом с фотокарточками, чтобы дальше не травмировать своё больное сознание дикими видами себя-старого. – Итак, что я знаю сейчас? Меня зовут Александром Смитом, мне минимум шестнадцать, но скорее всего старше на год-два судя по зеркалу. Я попал в неприятность где-то на улице с родителями. Те весьма обеспеченные граждане, раз моя страховка окупила содержание в такой шикарной палате с шикарным доктором и медсестрой. Я потерял полностью память о своей прошлой жизни, но сохранил общие знания. Я американец и живу в Нью-Йорке, о чём говорит адрес на водительских правах.
«Блин, я же не уточнил, где сейчас нахожусь, - спохватился я. – Вдруг где-то на Аляске или в Техасе?».
Заснул я в середине ночи, с трудом успокоив табун мыслей в голове, которые там вовсю разошлись. В очередной раз на первое место вылез план заговора против меня любимого. Сознание придумало, что меня захватили в плен, чтобы шантажировать родителей. Еле-еле сумел запихнуть эту версию в самый дальний и тёмный угол подсознания.
Проснулся около десяти часов, но с куда как более свежей головой, чем вчера. Тело ощущал лучше, не путался в ногах и руках. Вот только в голове ни на грамм не прибавилось воспоминаний. Сам сходил в туалет, оправился, умылся, мечтательно посмотрел на навороченную душевую кабину, но решил опробовать её позже, после завтрака.
– Оливия.
– Да, Алекс?
– Скажите правду, про моих родителей. Стоп, подождите, ничего не говорите, пока я кое-что не поясню. Так вот, память ко мне за ночь не вернулась, я не вспомнил никого из родных, друзей и прочих близких людей. И если родители, - тут я сделал паузу для вида, чтобы совсем уж не казаться роботом, каким я себя ощущал, когда думал про женщин с фото и гипотетического отца, вздохнул
Доктор с минуту молчала, внимательно рассматривая меня. Наконец, нарушила молчание.
– Да, Алекс, твои мамы погибли в тот же вечер, когда пострадал ты. Соболезную, - ровным тоном сказала она.
А я даже ничего не почувствовал.
– Точно? Может, у них лица… лица… пострадали, а сами они без сознания? А отец, с ним что?
– Отец? – переспросила собеседница. – Алекс, твоя биологическая мама зачала тебя искусственно. Ты помнишь, что такое банки спермы?
– Да, я помню. Значит, вот как, - пробормотал я.
– Это большое горе, но ты остался жив. Твои мамы хотели для тебя самого лучшего, чтобы ты не грустил и не отчаивался. Их нет, но их частичка всегда будет с тобой, - торопливо произнесла Оливия. – Они живы пока ты жив, понимаешь?
– Да, я понимаю, - кивнул я. – А другие родные у меня есть?
– Я не смогла найти, когда обращалась в полицию по поводу твоих вещей. Пришлось вскрывать квартиру с детективами и хозяином здания. Родственников, которые могли бы присутствовать, не нашлось.
– Понятно.
Несколько минут мы молчали. Я искал в глубине души хоть какую-то реакцию на новость, что стал круглым сиротой. И не находил.
«Блин, я какой-то бесчувственный чурбан. Или у меня психическое расстройство, потому и спокоен, как аутист какой-то?», - подумал я про себя.
– Я могу найти твоих друзей, Алекс, - отвлекла меня от дум доктор. – Никого из них не вспомнил?
– Я отрицательно мотнул головой.
– Вспомнишь, - уверенно сказала она.
«Ну, нахрен, - я едва удержался, чтобы не сказать это вслух, когда вспомнил педиковатых одноклассников, с которыми всегда стоял плечо к плечу на фотографиях. – Я лучше новых заведу. Хотя бы эту докторшу, которая - видно же - что клеится ко мне».
Потом подумал, что клеится она из-за того, что я стал единственным владельцем наследства, которое должно быть немаленьким, раз меня так обхаживают и заботятся. Старше меня лет на восемь-десять? Тю-ю, проблема нашлась. Хваткий адвокат легко всё разложит по полочкам и найдёт способ, чтобы мы стали супругами. Кстати, ночью эта версия подтвердилась. Проснувшись в два часа, я решил размяться, потренировать тело, которое всё ещё казалось чужим. В палате мне быстро надоело ходить из угла в угол, и я решил выйти в коридор. Моя палата оказалась одной из трёх в коридоре, который вывел меня к лестнице и лифту. Последний я проигнорировал и неторопливо пошёл по ступенькам вниз, держась одной рукой за перила. Пройдя два пролёта, я собрался возвращаться, сообразив, что с моим немощным организмом подъём будет сродни подъёму на Эверест, но тут услышал, как кто-то назвал моё имя. Сначала я вздрогнул, решив, что меня увидели и сейчас начнут отчитывать. Но потом сообразил, что слышу чей-то разговор этажом ниже рядом с лестницей. И там беседующие упомянули меня. Любопытство потащило меня вниз. Вдруг, узнаю сейчас то, что мне никогда прямо не сообщат. Я спустился ещё ниже и присел рядом с перилами, превратившись в одно большое ухо.
– … стерва она, тощая богатенькая стерва! – невидимая девушка в запале повысила голос.
– Тише, а то ещё услышит. Она же дежурит в больнице уже два дня безвыездно.
– Из-за него и дежурит. Увидела симпатичного и богатого мальчика, который остался без семьи и потерял память, вот и решила ему голову закружить. Видела, как она к нему приходит? Как проститутка какая-то. А нас не пускает, заставляет застёгиваться, надевать маски и шапочки. Стерва сорокалетняя! Сучка фригидная, - было ясно, что эта девушка люто ненавидит моего доктора.