Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам
Шрифт:
Но даже сегодня, когда о времени, в котором жил поэт, появилось очень много откровенной информации, читая поэму «Про это» очень трудно понять её суть, а пересказать её содержание ещё труднее. О чём же она? Об «омещанивании», которое у многих вытесняло (или даже успело вытеснить) «служение» высоким идеалам революции? Или о ГПУ, то есть о чрезвычайном «управлении»? Ведь это слово тоже среднего рода.
Прав был Борис Ефимов, признавшись, что у поэмы был «сложный смысл», который при прослушивании «ускользал»
В памяти всплывает поэма «Человек» и изображённый в ней молодой Маяковский. Будучи уже тогда смертельно обижен Лили Юрьевной, он так и остался стоять над Невой:
«Семь лет я стою. / Я смотрю в эти воды,к перилам прикручен канатами строк.Семь лет с меня глаз эти воды не сводят.Когда ж, / когда ж избавления срок?»В поэме «Про это» Маяковский вновь заговорил об «избавлении» от мучений. Мстить он не собирался, но если «пуле» суждено отправить его «в жизнь загробную», поэт, обращаясь к Лили Брик, требовал воскресить его:
«Воскреси / хотя б за то, / что я / поэтомждал тебя, / откинул будничную чушь!Воскреси меня / хотя б за это!Воскреси – своё дожить хочу!»Поэму проиллюстрировал художник Александр Михайлович Родченко. Руководствуясь принципами футуризма, в основу оформления он положил не рисунки, а фотоснимки. Чтобы ярче отобразить тему неразделённой любви поэта, были использованы многочисленные фотографии Маяковского, с печальным видом изображавшего охватившую его тоску. А обложку украсила фотография, о которой Александр Михайлов написал:
«…подчёркивая автобиографичность поэмы, Родченко поместил на обложку фотопортрет Л. Ю. Брик».
Над головой Лили Юрьевны разместилось название поэмы, а под ней – слово «Маяковский».
Казалось бы, всё логично! Вот только почему Родченко взял именно эту фотографию Лили Брик и именно так расположил слова названия? Ведь на снимке у Лили Юрьевны выпученные (просто вытаращенные) глаза, а буквы в названии поэмы («О» и «Э») напоминают рога. Что хотел сказать этим фотохудожник? Что Лили Брик – дьявол в юбке?
В конце марта 1923 года в центральных газетах появился первый правительственный бюллетень, оповещавший о третьем инсульте Ленина. Маяковский тотчас откликнулся на это событие стихотворением «Мы не верим!» – 1 апреля оно появилось в журнале «Огонёк»:
«Тенью истемня весенний день,выклеен правительственный бюллетень.Нет! / Не надо! / Разве молнии велишь / не литься?Нет! / неА. М. Родченко. Обложка книги «Про это». 1923 год
Возможно, именно тогда у Маяковского появилась мысль написать поэму о вожде. В «Я сам» (в главке «23-й ГОД») сказано:
«Начал обдумывать поэму «Ленин»».
А власть в стране Советов окончательно перешла в руки партийной «тройки»: Зиновьев, Каменев, Сталин.
Борис Бажанов потом напишет:
«С января 1923 года тройка начинает осуществлять власть. Первые два месяца, ещё опасаясь блока Троцкого с умирающим Лениным, но после мартовского удара Ленина больше не было, и тройка могла начать подготовку борьбы за удаление Троцкого. Но до лета тройка старалась только укрепить свои позиции».
В тот момент, когда страна узнала о третьем инсульте Ленина, а Маяковский всюду читал свою новую поэму, произошло событие, которое никакого отношения ни к политике, ни к искусству не имело. Но о нём нельзя не упомянуть.
Глава вторая. Король и реклама
Выборы короля
В «Хронике жизни и деятельности Маяковского» сказано:
«1 апреля – выступление в Большой аудитории Политехнического музея на вечере «Первая литературная олимпиада»».
Там же приведён отрывок из дневниковой записи ученицы 7 класса Т. Лещенко:
«Сам Брюсов открыл вечер. Маяковский – какой могучий, красивый, огромный! – читал, разговаривал с публикой. Один заорал: «Не желаю вас слушать!» – а он усмехнулся и говорит: «А билет вы покупали? Тогда слушайте!» Публика орала, так хлопали, что стоял грохот.
Он читал много, и как читал! Голос его, и эта его искренность! Такая, что вот самые его непонятные выражения – становятся ясными: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?» И это был мощный, страшно наш Революционный Ноктюрн.
Я про Революцию – как Революцию – последнее время не думаю… И вот я Революцию снова полюбила и поняла что-то, чего раньше не понимала. И это сделал Маяковский и его стихи…
Каменскому очень хлопали – он читал: «Мы в сорок лет ещё совсем мальчишки». Но он и есть мальчишка рядом с Маяковским. Ещё новый поэт Илья Сельвинский читал стихи.
Господи, пусть Маяковский будет счастливый, пусть живёт дольше всех! Пусть все поэты будут счастливы! А не так, как Пушкин и Лермонтов!»