Главные преступления советской эпохи. От перевала Дятлова до палача из Мосгаза
Шрифт:
— Он на кладбище ходил как на работу, — вспоминает художник Анатолий Пунгин. — Найдет свежую могилу и тут же отправляется к вдове или вдовцу. Пособолезнует, помощь предложит, а сам мигом осмотрит квартиру. Если есть что-то стоящее, аккуратно начинает переговоры.
В доме Ильина были микроскопы, подзорные трубы, самовары, грампластинки начала ХХ века, граммофоны… Ильин ничего не продавал — это был его обменный фонд.
— Однажды я увидел у него застиранные простыни с эмблемой американской армии, — продолжает Пунгин. — «Зачем они тебе?» — спрашиваю. А он говорит: «Кому-нибудь понадобятся — поменяю».
Электрик умудрялся меняться даже с советской властью. В краеведческом музее мне показали акт: комиссия постановила возможным
Годы шли, родители Ильина перешли в мир иной. В Кировограде Ильина уже многие знали — он был самым загадочным и авторитетным среди коллекционеров. Постоянно приходил в парк, где собирались такие же любители старинных вещей. Высматривал, вынюхивал, что-то менял. Люди часто к нему приходили, но возможности увидеть всю коллекцию Ильин не давал никому. Сажал визитера во дворе — под грушевым деревом был специальный столик. Давал, к примеру, посмотреть книгу и внимательно следил, чтобы посетитель был аккуратен. Были люди, которых он пускал на веранду — их единицы, они облечены особым доверием. Таких он называл запорожцами, допущенными за порог. А тех, кого оставлял под грушей, величал «подгрушниками». Запорожцам иногда удавалось краем глаза увидеть часть коллекции. Она была свалена в кучи, стопки книг пылились на полу, серебряная посуда могла навалом лежать на подоконнике.
И это золото партии? Те, кто знал Ильина, уверены: со спецслужбами у него действительно были особые отношения. Может быть, он оценивал или реставрировал что-нибудь для партийных бонз. Но собственную коллекцию собирал сам. И только для себя.
С годами электрик все меньше уделял внимания такой ерунде, как порядок в доме или собственный опрятный вид.
— Если б я не знал, что у Ильина есть дом, я подумал бы, что он бомж, — говорил мне еще один коллекционер, Иван Анастасьев. — Одевался он очень бедно и неряшливо. Обычная роба или засаленный пиджак, тулуп, кирзовые рабочие ботинки. Брюки от той же робы, фуражка. В руках всегда сетка-авоська. Зубов у него не хватало, но его это не заботило. Когда говорил, обычно снимет очки и дужку жует. Не самое приятное зрелище. Но все знали, что у него водятся деньги. На хорошую вещь он всегда их находил. Откуда? Да экономил буквально на всем. Коллекционер — он как наркоман. Готов голодать, только бы заполучить вожделенную вещь. А Ильин не пил вовсе, не курил, даже питался бесплатно — потому что работал электриком в тресте столовых. Ничего не покупал, к врачам не ходил. А еще выполнял частные заказы: и розетки ремонтировал, и книги с иконами реставрировал.
— Он даже в помойках копался, — вспоминает художник Эмилия Руденко. — Искал там старые женские сапоги, из кожи которых мог сделать переплет. И еще старые примусы, в них были детали из тонкой меди, подходившие для чеканки. Мог сделать очень долговечную позолоту по технологии с использованием цианистого калия. Я когда узнала — обалдела. Это ж яд, говорю, мгновенный! А он смеется. «Я как-то курице дал каплю, — говорит. — Она сразу брык — и сдохла».
Многие подозревали, что у Ильина есть уникальные вещи. Но предположить истинный масштаб богатств этого «бомжа» не мог никто. Когда ценность коллекции вскрылась, было решено ценности срочно изымать в пользу государства. Потому что были опасения, что они могут безвозвратно уйти за границу. Некоторые предметы и книги появились в антикварных магазинах всего через несколько дней после смерти хозяина. Но кто их продавал?
Ильин был одинок, но наследники у него имелись. Была младшая сестра, а у нее двое детей — Ирина и Андрей Подтелковы. Они-то и должны были стать продолжателями дела. Хранитель сокровищ воспитал
Сейчас Ирине и Андрею за 60, они пенсионеры. Андрей перенес два инсульта и почти не встает с постели. Они живут там же, в Кировограде на Урожайной. Как и дядя, племянники всю жизнь оставались одинокими. Когда приставы мешками выносили ценности, они молчали, стиснув зубы. Но именно они выставили на продажу некоторые вещи и тем самым сделали то, что, с точки зрения их деда и дяди, делать было нельзя ни в коем случае. Они «засветили» ценности, спровоцировали интерес к себе искусствоведов и в итоге все потеряли.
Официальным поводом изъятия коллекции, кстати, стала «невозможность обеспечить ее надлежащее хранение родственниками Ильина». По словам Мирославы Егурновой из краеведческого музея, такая норма есть в законах всех стран мира: если исторические ценности в опасности, их конфискуют.
Но племянники Ильина считают, что государство их обокрало. Они живут уединенно, предпочитают не общаться с прессой и представителями власти. Но когда я подъехал к их дому, мне повезло. Ирина Подтелкова, грузная женщина с усталым лицом и большими живыми глазами, стояла на крыльце. Меньше всего она походила на наследницу миллиардного состояния. Узнав, кто я, она сделала движение, чтобы уйти. Но потом остановилась и заговорила с болью.
— Вы не представляете, что мы пережили! В доме вскрыли полы, искали какие-то бриллианты. Половину посуды перебили, бумаги какие-то жгли прямо тут, во дворе. А нас с братом пытались обвинить в том, что мы дядю убили. Даже тело его выкапывали. В общем, мало того что ограбили нас, так еще крови попили. А дядьке на могиле обещали памятник поставить! И что? Как был там крест, который мы поставили, так он и есть. А у нас денег на памятник нет. Мне и так пришлось последнее продать, чтобы выжить. Мы как изгои. Но что мы такого сделали? Мы просто жили здесь и держались друг за друга, а из нас сделали каких-то монстров.
С этими словами Ирина Ивановна ушла в дом, захлопнув дверь.
Я постоял немного. Мне стало жаль эту женщину. Не потому, что у нее забрали миллиардные сокровища. И не потому, что после этого они с братом еле сводят концы с концами. Дядины вещи отняли у Ирины все радости жизни, оставив лишь радость обладания ими. 20 лет назад этой радости не стало, и с тех пор женщина живет лишь воспоминаниями. Коллекционер — тот же наркоман. Мне было жаль, что дядя подсадил ее на наркотик и что никто не помог ей слезть с иглы.
Использованные материалы
— Н. Модестов. «Маньяки… Слепая смерть». — 1997.
— Алексей Богомолов. «Маньяка по кличке Мосгаз допрашивали министр внутренних дел и Генеральный прокурор». / Комсомольская правда (20 декабря 2012).
— Ф. И. Раззаков. Бандиты эпохи социализма. — М.: Эксмо, 1997.
— «Следствие вели…» с Леонидом Каневским.
— Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. «Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы». — М.: Текст, 1992.
— Виктор Гончаров. «Дело Чикатило». — М., 1995.
— Н. П. Водько. «Почему так долго искали Чикатило?» — М.: Юристъ, 1996.
— Костанов Ю.А. «Дело «Фантомасов» // «Судебные речи. И не только»
— Н. И. Бусленко. Конец «фантомасов» (дело Толстопятова и других) // Прокуратура Ростовской области на рубеже веков. — Ростов-на-Дону: Экспертное бюро, 2000.
— Буянов Е. В., Слобцов Б. Е. «Тайна гибели группы Дятлова: Документальное расследование / Фонд «Памяти группы Дятлова». — Екатеринбург: ООО «ИПП „Уральский рабочий“», 2011.