«Не можешь ты меня оставить! Нет!»А он на крик её не оглянулся,Ведь вычеркнув из жизни годы с ней,В другую страсть, как в море, окунулся.И постепенно опустел перрон…Он, как невольный зритель, был расстроен,Что в этом мире жизнь так коротка,А кто-то лишь собой обеспокоен.Под лавкой, что стояла у столба,Дрожала одинокая собакаИ, пряча взгляд, согреться не могла…Быть может это за грехи расплата…Но вечер тихо плечи опустилИ соблазнял поддаться эйфории,Огнями страсти чувства опьянял,Шепча на ушко: «Все мы не святые..»И взрослой жизни взрослые словаНаутро разлетелись, как осколки.Так почему же, так, болит душа,Её пугают эти недомолвки.Она ему не стала говорить,Что плод любви ей от него остался.Она хотела чувств души его…А он над жизнью просто издевался.Всё помнит: слёзы, боль, сомнений страх,Что больше никогда он не вернётся.И можно долго дальше рассуждать,Но
вряд ли совесть у него проснётся.Как быть, да, и куда теперь бежать…Ведь в чудеса она давным-давно не верит.И тихо плачет, стоя у окна,…Судьба сама всю жизнь перепроверит.Весны прекрасны первые цветы.Они так искренни, чарующе невинны.Ими любуешься и, чувствуешь, живёшь,Но и они совсем не безобидны.Ещё нераспустившийся бутон,Совсем зелёный, манит обещанием,Но распускаясь и вкусив порок,Манипулировать пытается сознанием.Колючие опасные шипыВпиваются, царапая до крови,И, слизывая боль твоей души,Так приторны, искусны в каждом слове.Поработить желаешь и сломать,И чувствовать безвольность этой жизни.Не сможешь одержимость удержать,И не раскаешься на плахе или тризне.Вот так,… ещё, ещё, ещё, ещё…Срывая лепестки не удивлятьсяИ жадно, ненасытно целовать,Слезам кристально-чистым поражаться.Солёные, дорожками бегутИ капая с ресниц, так обжигают,И выжигают на душе клеймо…Но ни к чему тебя не принуждают.Забытые, случайные, мечтыНе требуют ошибочных признаний,Ведь совершенно больше не нужны,Им дела нет до святости прощаний.Чужие письма хочется прочестьИ ощутить мгновенно эйфорию.Огонь по телу медленно ползёт,А колокол зовёт на литургию.Обрывки одиноких, нежных фразВпиваются, соблазном искушая.Копаешься опять в чужом белье,Раскаяний в ответ не ощущая.Так просто, нереально и легко…Чужую жизнь глотками выпиваешь,И чашу опустевшую свою, разбив,За малодушие себя не презираешь.А письма от души швырнёшь в огонь…Пусть грязно, жалко, мелочно, жестоко…Избавиться желаешь ты от них,От воплощения чистейшего порока.И чёрный дым, и чёрные сердца,И пепел разлетается повсюду,Ложится тонким слоем на тебяИ шепчет: «Никогда не позабуду…»Дорога извивается, бежит,Петляя, заставляет сомневаться,Что сможешь это поле перейти,В лесу, среди берёз, не потеряться.Но горы слишком низкие твои,И на вершинах снег давно растаял.А реки полноводные теклиИ разрушали всё, что он оставил.Холодная, колючая водаТерзая тело, душу вдруг накрыла,Желая просто остудить тебя.Она давным-давно его простила.Тяжёлою становится земля,Всю боль вбирая жадно, без остатка.Надежду дарит и любви словаИ пожурит, но только для порядка.Ей хочется, чтоб проросла траваИ босиком по ней пройти неспешно.Раскинув руки, в небо посмотреть,И раны излечить свои успешно.Ведь небо бесконечное влечётИ хочется, и колется, и страшно.Судьба рисует новый поворот,Ей мнение твоё совсем неважно.У каждой встречи есть всегда итог.Так для чего тогда, скажи, встречаться,Выслушивать ненужные слова,Сквозь зубы, злясь, ревнуя, улыбаться.И губы искривив взгляд отвести.Ни ты, ни он, пока, не осознали,Что боль другого – это боль твоя,А потому друг друга унижали.Так хочется дотронуться рукой,Но слишком много сплетен и сомнений,Душа кричит: «Прошу, не уходи…»А в сердце слишком много сожалений.И злость на всё, на всех и на себя,Что ложь испив, назад нельзя вернуться.Так хочется сейчас любви, тепла…И в нежность без раздумий окунуться.Казалось бы, один всего лишь шаг,И счастье безграничное вновь рядом.Но ноги, как корнями, приросли,Лишь ненависть убийственная взглядом.Смотреть вот так, не думать ни о чём,И осознать, что время не вернётся.Осколков слишком много от любви…А разум продолжает притворяться.Надежда ещё теплится в груди.Остатки веры сплетни разрушают.«Ты, помнишь наше небо? Так зачем,Другие нам в полёте помогают…»Оставить крылья хочется теперь,Ведь мучают её воспоминания,А он свои со злости разорвалИ кровью истекает в наказание.Счастливые улыбки у друзей.Родные, насмехаясь, подбодряют.Ведь больше не увидятся они,Хотя о том, пока, ещё, не знают.И солнца луч, пробившись из-за туч,В его глазах сверкает и смеётся…Когда замрёт в чужих руках судьба,То счастье жизни больше не вернётся.До отправленья поезда часыСлагаются в минуты исчезая…Он не придёт, чтоб проводить её,Обиду в своём сердце воскрешая.Холодные, невнятные слова,Лишь через годы в памяти возникнут,Что он любил, всю жизнь, её одну…Но к одиночеству души давно привыкнут.То осень, то холодная зима,Весенняя капель и солнце лета…Проходят и сменяются года…Но письма все остались без ответа.Без адреса. Они в чужих руках.Познали стыд жестокого молчания,Глаза в глаза не хочется смотретьИ чувствовать любовь сквозь расставание.Идёт по улице, несёт в руке букет…Из-за угла он может любоваться,Но, только в одиночестве живя,Не хочет на глаза ей попадаться.А гордость… Для чего она дана…Ведь подчиняет разум своей власти.Пусть сердце, с болью, рвётся из груди,Но не поддашься этой вспышке страсти.Всё тот же неприветливый перрон.А у столба скамья стоит убого…Чирикая, дерутся воробьи…И вдаль зовёт железная дорога.Как в прошлом, вечер плечи опустил,Для взрослой жизни взрослые признания.Осколки от разбившейся любвиСметает дворник в разочаровании.Не будет сцен. Не будет лишних слов.И лишь глаза устало ищут небо.Так хочется сегодня убежать,Пойти на поводу желаний слепо…Но поезд отправляется. Пора…И холодом повеяло с перрона.Любовь простить не сможет никогдаУвядшего, засохшего бутона.Под прессом, в своей памяти храня,Забыть не смогут прошлого ошибки.Вспять время повернуть, увы, нельзя…И горечь от любви хранят улыбки…
Наколка
Четыре буквы синим вывел,Где замирая пульс стучитИ вторит сердцу, признавая,Что без любви душа болит.Чуть-чуть прижмёт, погладив буквы,Клеймо, как клятва: «Только твой!»Он имя ласково
целуетИ шепчет: «Ты всегда со мной.»Раба Хозяйка наказалаИ выгнав смерти предала…Он вырезал четыре буквы,Но боль из сердца не ушла.И пульс о шрам корявый бьётся,Напоминая о любви…Он знает, кто его Хозяйка,С души наколку не свести…
Ирина Ершова
г. Муром
«Мой любимый как наважденье…»
Мой любимый как наважденье:Всюду вижу его улыбку.Майский вечер пропах сиренью,Где-то горько рыдала скрипка.Шторы тихо качнуло ветром,Я окно распахнула в зале.И, размыв очертанья предметов,Тихо сумерки в дом вползали.Телевизор вещал о стиляхИ в политике, и в одежде.Почему же молчит мобильник?Я смотрю на него в надежде:Вот сейчас… За одно мгновеньеЧто-то можно ещё исправить.А сегодня мой день рожденья.И любимый бы мог поздравить….Всемогуща любовь, всесильна,Наша ссора была ошибкой…Но упрямо молчит мобильник,И грустит одиноко скрипка.В дверь звонят. Что могло случиться?Сердце камнем – куда-то в пятки…Взгляд знакомый, улыбка, ресницы…Ты приехал – и всё в порядке.
«Когда любовных грёз эпоха…»
Когда любовных грёз эпохаКак снег растает,Ты обо мне не думай плохо,Пусть не святая…Другая женщина, как кустЛесной рябиныС тобою рядом будет, пусть! —Я не застынуБерёзкой тонкой на ветруУ крутояра.Я не сломаюсь, не умру,Но будут каройМне за безумную любовьЧужие строчки,Слова-кинжалы, что не в бровь,А прямо в очи…Стихов заветная тетрадьВ слезах горючих.Чему бывать – не миновать…Но стало лучше.И семицветною дугой,Что после ливня,Расцветит жизнь мою другой,Другой любимый.
Светлана Зверева
г. Ухта
Колыбельная дочери
Скоро я к тебе приеду, доченька моя,Нежно обниму за плечи – ты моё дитя.Украду тебя у горя, отведу беду,И собой тебя укрою, баюшки-баю…Буду петь тебе я песни, за руку держать,Что еще тебе, родная, я могу сказать?Только ты держись, котенок, я к тебе идуИ тебя с собой оттуда скоро заберу!Никому тебя я больше, дочка, не отдам!Покачаю и согрею и конфетку дам…(09.08.2011)
Тебе
Мы шли с тобой в ночи, держать за руки,И нежно взглядом ты меня ласкал.О, Боже – эти сладостные муки…Желать тебя, как ты меня желал!Поверь, что ни о чем я не жалею,Шепчу: «люблю» – и в этом смысл, чтоб жить.Со временем, как ты мечтал когда-то,Сумею я тобою дорожить!Я не хочу терять тебя, любимый,Нам суждено одной судьбою жить.Смогу я вновь тебя согреть ночами,А ты сумей собой меня укрыть…Прощенья у тебя просить не смею,Пойми же! НЕ о чем я не жалею!Не нужен мне никто другой, мой милый!Не нужен прошлый мир мне опостылый…И я живу одной мечтой – ТОБОЮ,Неужто даже этого не стою?…(01.08.2007)
Про любовь
Несмотря на все страданья я опять к тебе приду,Словно раненная птица на колени упаду.Ты опять меня излечишь, все грехи мои простишь.Только б сил тебе хватило, я люблю тебя, малыш…Мы обнимемся с тобою, постоим прижавшись вновь,Пусть отступят все печали, и вернется к нам любовь!
Екатеринка Кролик (Екатерина Бобрышева)
п. Горшечное, Курская обл..
В Контакте: https://vk.com/mister_krolik
Стихи. ру: http://www.stihi.ru/avtor/rabbit24
Проза. ру: http://www.proza.ru/avtor/rabbit24
Молния
(первые две части были опубликованы в третьем сборнике «Главные слова»)
3
Два парня стояли на трамвайной остановке и, по-видимому, ждали приезда нового транспорта. Только куда они отправляются? И куда поедут эти люди, так же, как и они, стоящие под пеклом будничного солнца? У каждого из них свой путь, своя дорога, свои мысли, которыми они не всегда готовы делиться с первым встречным. Мысли Кирилла заполонила именно эта идея. Идея поездок и душевности людей в эти краткие минуты дороги. Хотя, как бы то ни было странно, в вагоне поездов соседи быстро становятся родными людьми, проникаясь доверием друг к другу, и выкладывают на неожиданного нового человека всю свою подноготную: где жил, где вырос, что любит и что любил. Кажется, что случайного путника мы более никогда не встретим, а значит, он сохранит эту тайну, которая так тщательно скрывалась, но вышла наружу благодаря этому ощущению краткости отношений. Видимо, такая атмосфера у поездов: они помогают нам произвести душевную разрядку, успокоиться, и приехать в новый город с новой, очищенной душой. А потом, снова впустив зло в свою душу, все вновь идут к поездам. И повторяется та же история, с новым другом, с новым собеседником. В вагонах все так же пахнет жареной курицей и вареными яйцами, проводница, будто волшебница, охраняет покой усталых путников, лавируя по вагону и разнося по купе чай с роллтоном. И эта незнакомая богачам пища добавляет поездам еще большей романтики. Наверное, и нет в мире большей красоты и душевности, чем в этих поездках под тихие «чух-чух… чух-чух…».
– Согласен, – тихо сказал мажору его новый друг. – Ты действительно быстро учишься. Я очень рад этому.
Кирилл улыбнулся. Неизвестный похвалил его, а сейчас для мажора и не требуется большей награды. Правда, он так и не мог понять до конца, чему же он учится. Но сейчас не это главное. Странник был с ним рядом, и, по-видимому, и не собирался исчезать, что очень радовало Кирилла.
За раздумьями он и не заметил, как к остановке подъехал небольшой трамвайчик. Люди начали быстро собирать свои многочисленные сумки, стоявшие возле лавок, и, приковыляв ко входу, впихиваться в вагоны, порой даже не давая выйти другим. И снова: куда они спешат? Занять места получше, да с видом хорошим. Такова и есть природа людей: себе они берут все лучшее, не заботясь о заботах остальных. Даже если в вагоне будет беременная девушка или человек на костылях, то будьте уверены: ни один человек даже не колыхнется, чтобы уступить место. Раз девушка беременная – то она непременно дура и шлюха, забывшая сделать аборт. Она сто процентов курит и пьет, а также категорическим образом не желает работать. Ее главное занятие – раздвигать ноги. Именно так думает и парень, сидящий у самого входа и жующий жвачку, которой наверняка уже дня два, и старая бабка с авоськой, собравшаяся на рынок, где «все на руболь дешевле», и полная женщина с невообразимой копной на голове, давно не стиравшая свои вещи. Никому и в голову не придет, что эта девушка – давно замужем, и ребенок, которого она носит под сердцем – любимый и долгожданный. Нет, гораздо комфортней почесать свои языки и побрызгаться желчью, сидя в побитом, еле катящемся, скорее, по инерции, трамвае.
– Ты все верно думаешь, – прервал раздумья мажора Даниил. – Но ты должен научиться при этом не выходить из реальности.
– А я разве был не в реальности? – удивился парень. Ему казалось, что он как раз-таки внутри себя и рассуждает о паршивой и гнилой, но все-таки реальности.
– Когда ты говоришь внутри себя, то ты уже не в этом мире, – проговорил странник.
– Значит, мы в своих мыслях, – продолжил Кирилл.
– Сейчас ты сказал эту фразу как обычный человек, – объяснил Даниил. – Но, будь ты обычным человеком, ты бы не подошел ко мне в парке. А значит, ты должен научиться мыслить по-другому. И ты быстро начал делать это, что меня и радует. Но то и дело в тебе продолжает бороться человек-копирка.