Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 4
Шрифт:
— Хочешь удержать меня, несмотря ни на что, не считаясь с потерями? — весело хмыкнул я, запуская несколько щупалец вверх. — Знаешь, что я думаю об этом, Хидео? Ты достойный продолжатель дела тех, старых якудза. Которые убили твою мать.
— Не смей!.. — взвыл было Хидео, подрываясь встать вертикально.
— А что? Вылитая копия, — заключил я. — Беспринципный ублюдок, достигающий цели любыми средствами. Знаешь, сколько твоих людей погибло или покалечилось сегодня там? Просто потому, что тебе захотелось удержать меня лишний часик
— Заткнись! — Хидео, кажется, и сам понимал, что, ярясь, пропускает удары, но ничего не мог с собой поделать. Один из столовых ножей мощным ударом вырвал у него из рук простой карандаш, другой опустился на него сверху вниз, раскалывая «оружие» пополам.
— И что теперь? — я с иронией поглядел на Хидео; щупальца отбросили в сторону мёртвых птицу и йети, которые, впрочем, и так быстро развоплощались.
— Дурак! — выплюнул Хидео, поднимаясь на ноги. От его невозмутимости не осталось и следа, теперь он весь буквально кипел гневом. В сущности, это несложно — только подтолкни. — Сила не в инструменте! Сила в художнике!
Я закатил глаза.
— Банальность на банальности, Хидео! «Сила самурая не в мече, сила самурая — сам самурай!». Хочешь что-то доказать мне — так покажи эту силу!
Рычащий от злости Хидео взмахнул рукой, и пять чёрных карандашных линий прочертились из-под его пальцев.
— Не рассуждай о том, чего не знаешь, Йошида Распутин! Сила это не игрушка! Сила это оружие! Сила…
— …это вкусно и питательно, — заключил я.
И потоки карандашных и чернильных линий устремились ко мне, вытягиваясь из фигуры замершего Хидео.
…поглотить чью-то Силу не так-то просто; Сила, заключённая внутри и выпускаемая небольшими порциями, недосягаема. В случае со старухой Рюдзин мне удалось всё провернуть так легко лишь потому, что Сила ещё только переходила в неё из источника — Обелиска. С Хидео же…
Ну, нет лучше способа заставить кого-то выпустить Силу наружу, во всей её мощи, чем довести его до белого каления. Гнев — то, что способствует получению Силы… и её же потере.
Вот и отлично.
Зашатавшись, Хидео рухнул на покрытые мхом камни и мятую траву; я долго выдохнул — и оглянулся на Голицыну.
— Ну вот. Я же говорил, что помощь мне не нужна.
— Я… я в вас не сомневался, Великий Мастер! — в глазах Антона Голицына горели звёздочки и сердечки. Если он и был разочарован тем, что я оказался Распутиным, то сейчас, после этого боя я полностью реабилитировался в его глазах. — Он потерял свою Силу, навсегда?..
— Увы, но это вряд ли, — я покачал головой, подходя ближе к упавшему без чувств японцу. — Сила восстановится, внутри него её ещё достаточно. Но ближайшие день-два он колдовать карандашом не сможет, да и вообще — больному прописан постельный режим. Ну-ка…
Два щупальца обвили Хидео — осторожно, чтобы не сломать новые рёбра, он всё-таки пригодится мне живым — и я понёс его в сторону припаркованной машины.
— Великий
— Чего? — искренне удивился я.
— Салфетку. У вас кровь на щеке.
— Обойдёмся без салфетки, — отозвался я. — Потечёт и перестанет.
Дойдя до припаркованной машины, я распахнул багажник и мягко, но настойчиво утрамбовал Хидео внутрь. А что? Отличное место, чтобы полежать. Всё равно он пока без сознания. Тут его никто не потревожит, тут он никого не отвлечёт… а потом я привезу его в поместье и поговорю с ним по душам.
Какое-то время они шагали в темноте; удивительно, но Виталий и Григорий умудрялись идти по этим гулким пустым коридорам практически бесшумно. У Вэйли так не выходило, хоть она старалась.
Наконец, она прервала молчание.
— Кто это был?
Как она и ожидала, Виталий с Григорием поглядели не на неё, а друг на друга.
— Думаешь, это был кто-то значимый, Григорий?
— Всего лишь глава Якудзы и фактический правитель Японии, Виталий.
Дружное пожимание плечами и снова тишина.
Якудза, Япония… вроде слово «Япония» попадалось в местных новостях. Какая-то страна? Но что правитель страны делает в этой грязи…
— Если, — она помотала головой. — Слушайте, вот что. Если этот правитель Японии… он идёт к выходу, а Йошида вот-вот должен появиться с другой стороны, то не сделали ли мы ошибку, отпустив его?
Снова взгляд друг на друга.
— Думаешь, они встретятся, Виталий?
— Скорее всего, Григорий. Ведь это его ресторан разгромил Йошида.
— Но…
— Какие шансы у Мори, Виталий?
— Практически никаких, Григорий. Нужно быть дураком, чтобы это не понять.
Вэйли поморгала.
— Если Йошида настолько силён, то зачем… мы вообще его ищем?
— Потому что с нами ты, — на этот раз слова Григория были обращены к ней.
— Ты — особый случай, — подтвердил Виталий. — Мы в этом разбираемся.
— Вы думаете, что я…
— Это наша работа — разбираться в чьей-либо уязвимости.
— И в чьей-либо смертоносности.
— Йошида слишком силён для атаки в лоб.
— Но вполне уязвим для неожиданной атаки со стороны.
— Так что продолжаем патрулировать, Виталий.
— Продолжаем патрулировать, Григорий.
…обратно в катакомбы я шёл в приподнятом настроении.
А почему бы не пребывать в приподнятом настроении, когда избавился от одной животрепещущей проблемы, да ещё и поднял в процессе свою Силу?
Кстати, о Силе.
— Занятно, — заговорил я, когда мы с Голицыным оказались внизу. Больше здесь не слышалось ни шагов, ни голосов, если кто тут и находился, кроме нас, то достаточно далеко, и я не приглушал голос. — Эти катакомбы… Просто пропитаны Силой. Наверное, у них богатейшая история.