Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 4
Шрифт:
Комплексы, короче.
— Да потому что у неё есть яйца, щенок! — ревел Егор. — Яйца, которых нет у тебя! Хочешь, чтобы как в прошлый раз? Она перехватила контроль прямо на поле битвы и положила две трети наших. Хочешь, чтобы…
Ладно-ладно. Суть ясна, так что можно выходить вперёд. Секунда — и я установил контроль над Степаном Распутиным, вторая секунда — и вот я уже управляю, собственно, клоном. Понятия не имею, как я к нему подключился; для Степана это было что-то вроде рефлекса.
— Готово, —
Да уж; несмотря на то, что из Оттиска я узнал много нового, в то же время я был слегка разочарован. И это всё? Иные Оттиски представляли из себя места битв, поворотных моментов истории, а тут… всего лишь душевные страдания закомплексованного нытика.
— Что, уже?! — обалдел Медведев, вытаращившись на меня. — Я боялся, он так и уйдёт…
Даже Егор заткнулся, ошалело следя за Императором, который тем же шагом направлялся назад…
А затем рванулся в другую сторону.
— Ну, — зазвучало в моей голове ясно и отчётливо, — где же ты?
А вот и королева Глория. Иронично, что я всё-таки пересёкся с ней, хотя и лет так на сто-сто двадцать раньше, чем планировал.
Я напрягся; удерживать клона на месте — просто удерживать, не давая ему двигаться ни туда, ни обратно — было довольно непросто.
— Иди сюда, — настаивала Глория, и по раздражению в её голосе чувствовалась, что она испытывает те же трудности. — Иди и поклонись своей Императрице, Император!
Хрен тебе.
«Живо назад», — велел я своему клону. — «Живо в камеру, сесть в угол и не отсвечивать». Ещё моя собственная мясная тушка без самосознания будет отказываться мне подчиняться!
Клон делал шаг за шагом — медленно, тяжело, увесисто. И, по счастью, в нужную мне сторону.
— Степан, — нахмурился Медведев, — ты делаешь это?
— Да, — отмахнулся я. — Не мешай, не сбивай… и позаботься о том, чтобы дверь закрылась сразу, как я его туда заведу.
Я уже видел открытую комнатку — ту, в которую в настоящем мы не смогли проникнуть — и стоящий в ней «гроб» из стазисного никеля. Вернее, где-то две трети гроба — остальной кусок отсутствовал и, видимо, пошёл на кольца и прочую бижутерию.
— Дверь закроется, господин Распутин, — собранно кивнул Орлов. — Когда она будет закрыта, её уже не откроет даже он. Главное…
— Знаю, не сбивай! — я с раздражением уставился на него.
— Давай! — орала Глория. — Иди ко мне… нет! Сначала прикончи их! Прикончи тех, кто рядом с тобой!
Клон рванулся было на Егора — но я мощным усилием воли остановил его.
«Бегом в камеру и лёг в гроб!»
Зависнув на секунду, клон отмер — и подчинился.
— Внутри! — заорал я, когда он пересёк границу камеры. — Давай, дверь, живо!
…рано, рано расслабился! Заведя клона внутрь, я ослабил контроль, а вот
Орлов и Егор в четыре руки захлопывали массивную каменную дверь; я присоединился к ним, одновременно возвращая контроль над клоном.
«Убери руку. Ляг в гроб».
— Ну вот, — нервно хмыкнул Орлов, когда каменная дверь встала на место. — А я уже думал, ему сейчас отрубит руку и я заберу её на сувениры.
Я покачал головой. Наверное, в основной ветке реальности именно так клон и потерял руку — её отрубило каменной стеной. Здесь, в Оттиске, он всё же подчинился мне быстрее, чем Степану Распутину.
— Запечатывайте дверь, — утирая пот со лба, велел Егор. — Булгаков, режь руку. Первую дверь запечатает твоя кровь, вторую — кровь Степана… И молимся, чтобы Глория не узнала, где находится дверь и как она открывается, иначе…
Оттиск вокруг меня стал меркнуть; в голове мелькнула мысль, что, наверное, для Степана это было действительно тяжело — отправлять туда родное существо, какого-никакого, а отца. Ну, а что до меня…
Никакой проблемы с отцами.
Легчайший Оттиск на моей памяти.
Я раскрыл глаза; озадаченный Голицын взирал на меня с лёгким испугом.
— Великий Мастер?.. — несмело позвал он.
— Ага, я тут, — кивнул я, вставая и отряхиваясь.
Постучав по каменной двери, за которой всё ещё скрывалось моё собственное запасное тело, я поскрёб в затылке. Как там Егор назвал того толстячка?
— Булга-а-аков… — протянул я. — Голицын. Ты когда-нибудь слышал о таком? В смысле, не о писателе, а об аристо с такой фамилией.
— К-конечно, Великий Мастер! — вытаращился толстяк. — А почему вы спрашиваете?
— Потому что я вот не слышал, — пожал я плечами. — А ведь только его кровь откроет вторую дверь.
Голицын моргнул.
— Ну, это… само собой, его имя давно забыто всеми…
— Кроме тебя? — уточнил я.
— Кроме нас, — закончил Голицын. — «Тёмной Спирали». Булгаковы были нашими основателями, нашими праотцами, и мы, конечно, храним память о них, хотя в ком конкретно осталась их кровь, и осталась ли вообще…
Точно!
Блин.
Я хлопнул себя по лбу; теперь последние кусочки мозаики встали на свои места. Особенно если мысленно убрать с лица повара его шикарные поварские усы.
— Дай угадаю, — выдохнул я. — Распутины, Медведевы и остальная компания прирезали Булгаковых не просто так. Они хотели пресечь их род, чтобы… не осталось крови Булгаковых.
Чтобы ничто не было способно открыть проклятую дверь со Спящим Императором внутри. Интересно, как быстро его стали называть Спящим?