Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро
Шрифт:
Армейский корпус мог, следовательно, самостоятельно передислоцироваться, существенно облегчая движение по дорогам, живя за счет сельской местности, распределяя тем самым нагрузку по тыловому обеспечению на значительном расстоянии. Это было одной из причин, позволявшей французам быстро перемещаться с места на место при ведении кампании.
Значение системы армейских корпусов в стратегии центрального положения теперь становится более понятным. Наполеон, внезапно войдя в боевое соприкосновение с противником, мог использовать небольшую часть от общего числа своих войск для того, чтобы связать и отвлечь внимание неприятеля, все еще обладавшего боевой силой. Затем, удерживая инициативу, он мог выдвинуть свой резерв и, если необходимо, часть крыла с тем, чтобы организовать местное превосходство в силах на том или ином поле боя. Далее, разгромив первого оппонента, Наполеон оставлял небольшой контингент для преследования разбитых войск неприятеля и совершал контрмарш с оставшимся крылом и резервом, повторяя то же самое на другом поле боя. Естественно, точный расчет времени имел существенное значение. Если слишком много времени пройдет до того, как резерв передислоцируется ко второму полю боя, то свежее французское крыло может оказаться отрезанным, так как неприятель предпримет наступление с целью охвата французских тылов. Однако Наполеон рассчитывал время так, что при условии, если он сможет поддержать командующего своего крыла в течение 24 часов с момента начала сражения, то его план непременно удастся. Здесь следует заметить, что Наполеон был скорее практиком войны, чем ее теоретиком. Им при жизни нигде последовательно не была сформулирована ни его стратегическая доктрина, ни концепция тактических приемов. За него это сделали другие. Клаузевиц и Жомини были первыми, кто облек его систему войны в стройную и понятную концепцию.
Что касается Моро, то его тактику и стратегию отличала большая методичность и обоснованная осторожность. Он был храбр, но иногда ему не хватало решительности. Вместе с тем, говоря о кампании 1800 г., Дельбюк писал: «Современники не могли еще установить различие в существе достижений Моро и Бонапарта. Правда, говорили о какой-то итальянской и какой-то немецкой “школе” стратегии (имея в виду, что Бонапарт командовал французской армией в Италии, а Моро — в Германии)… — однако не могли еще распознать ни истинной природы противоречия между ними, ни абсолютного превосходства одной “школы”, т.е. личности, над другой». Век спустя французский историк Лор де Сериньян в своей работе «Наполеон и великие генералы Революции и Империи», опубликованной в 1914 г., то есть уже значительно позже фундаментальных работ Клаузевица и Жомини, сравнивая “итальянскую” и “немецкую” школы военного искусства, ставит Моро если не выше, то, по крайней мере, на уровне Бонапарта. Понятно, что историку, очарованному харизмой Наполеона и вековым забвением Моро, очень трудно оказаться в позиции непредвзятого судьи. Тем не менее такие люди находились, и, на наш взгляд, они были правы — так как на рубеже веков, а именно в конце 1800 г., Бонапарт и Моро были равноценными генералами, причем победы последнего, как мы увидим ниже, были знаковыми для судеб Франции периода революционных войн.
К началу второй итальянской кампании всем действующим главным армиям было приказано принять систему армейских корпусов. В принципе это нельзя было считать нововведением, так как революционные генералы, в том числе Моро, уже пробовали внедрять эту систему, но сейчас был случай ее всеобщего применения. Каждый французский корпус содержал элементы всех родов войск и был способен вести самостоятельные боевые действия с численно превосходящими силами противника в течение определенного времени. Каждый корпусной и дивизионный командир имел свой штаб, включающий, во всяком случае, в более крупных частях, представителя генерального штаба, исполняющего роль связующего звена.
Имея в виду, что Моро не спешил раскрывать Наполеону свой план наступления, Бонапарт намеревался предложить ему собственный план и даже хотел приехать в Рейнскую армию, чтобы наблюдать за его исполнением. «Вполне возможно, — писал первый консул генералу Моро, — я буду у вас через несколько дней…» На что Моро отвечал: «Я поведу в бой только ту армию, которую я сформировал лично и, которая будет действовать в соответствии с моей диспозицией, так как я считаю, что лучше всего исполняются планы, которые ты сам разработал».
Бонапарт имел мудрость не настаивать на своем намерении. Теперь, когда на нем лежало бремя ведения крупной европейской войны, единственным препятствием оказывались таланты генерала Моро и несговорчивый гордый характер этого полководца. «С проницательностью истинного гения, — пишет авторитетный английский историк Дэвид Чандлер, — Бонапарт сразу же правильно оценил взаимное положение Австрии и Франции и, отбросив мелочные придирки, решил предоставить Моро полную свободу действий». В соответствии с первоначальным планом Бонапарта французская армия, разбив Края, могла дойти до Вены и заставить Австрию подписать мир, прежде чем Мелас успеет что-либо предпринять в Италии. В этой связи Бонапарт намеревался собрать у Шаффгаузена отдельные части Резервной армии, которую удалось организовать в обстановке строгой секретности, и под прикрытием Рейна соединиться с Моро, а затем, пользуясь существенным превосходством в силах, обойти Края с левого фланга, отрезать ему пути отхода и атаковать его армию с тыла, а затем взять в плен или уничтожить. Одержав, таким образом, полную победу над Краем, можно было бы перейти с частью армии через Альпы и, атакуя австрийские войска в Италии с тыла, поставить их в безвыходное положение даже и в том случае, если бы им удалось перед тем одержать верх над армией Массены. Эта грандиозная комбинация сама по себе уже доказывала гениальность своих авторов — Бонапарта и Карно. В ней приведены следующие пять великих стратегических принципов: единство наступательного движения по одной операционной линии; целью действия избирается главная неприятельская армия; операционная линия направлена неприятелю во фланг и тыл; охват производится того крыла, через которое проходит главная линия коммуникаций противника; и, наконец, собственные пути сообщения оказываются надежно защищенными.
Проект Наполеона оказался, однако, слишком грандиозным для того, чтобы его можно было применить при тогдашних условиях. Моро не соглашался играть второстепенную роль, а Бонапарт как нельзя лучше сознавал свое политическое положение недостаточно упроченным для того, чтобы ссориться с таким влиятельным соперником. Этот проект Наполеона будет блестяще исполнен им самим несколько лет спустя. Теперь же Моро, считая себя лучшим полководцем республики, не желал пользоваться советами первого консула, даже относительно организации переправы через Рейн.
«Ответственность за неисполнение первоначального плана кампании почти полностью ложится на генерала Моро, — пишет Д. Чандлер. — Несмотря на все свои способности и хладнокровие, он был слишком осторожен по темпераменту и выучке, чтобы провести такую мощную и, по его мнению, опасную серию операций. Безусловно, часть его возражений продиктована и чувством личного соперничества. Он был старше и ему совсем не улыбалось подчиняться приказам молодого корсиканского ловкача”. Вот что вспоминал по этому поводу сам Наполеон: “Было невозможно преодолеть упрямство Моро, желавшего играть какую-нибудь блестящую роль от своего имени. Вначале он отказался быть моим заместителем, если бы я прибыл в его армию, затем он стал возражать против моих планов, утверждая, что переправа у Шаффхаузена опасна”. Моро считал, что маневрировать и прокормить армию на столь ограниченном пространстве невозможно, и, нарушив план Бонапарта, нанеся этот удар по ключевой идее его стратегии, спокойно предложил, чтобы тот “следовал принципам прежних кампаний” и переправился бы через Рейн в четырех удаленных друг от друга пунктах. Этим предложением он хотел перечеркнуть концепцию первого консула — мощного удара по рейнскому выступу, — заменив ее на стратегию широкого фронта с некоторым усилением правого фланга, так как два корпуса он все-таки согласился переправить у Шаффхаузена. Удивительно, что Бонапарт как бы сквозь пальцы посмотрел на такое неповиновение Моро; во всяком случае, тон его писем оставался вполне дружелюбным».
Согласно Жомини, в последующие годы Наполеон более не скрывал своих мотивов и объяснял, почему он не снял Моро с должности командующего Рейнской армии: «Мое положение тогда было еще недостаточно прочным, чтобы идти на открытый разрыв с человеком, имевшим многочисленных сторонников в армии и которому только не хватало энергии, чтобы попытаться занять мое место. С ним необходимо было обходиться как с самостоятельной силой, какую он, собственно, и представлял в то время».
Однако в разговоре с генералом Дессолем, начальником штаба упорствующего Моро, Наполеон дал волю подавленному негодованию, заметив: «Я выполню этот план, который он не может понять, в другом месте театра войны. То, что он не осмеливается сделать на Рейне, я сделаю там, за Альпами». Бонапарт в какой-то мере был отмщен пятью годами позже, в 1805 г., когда блестяще провел Ульмскую операцию.
При таких обстоятельствах пришлось предоставить Рейнской армии полную свободу действий и ограничиться лишь присылкой ей из Парижа инструкций относительно немедленного перехода в наступление с задачей отбросить неприятеля в Баварию, за р. Лех, и прервать прямое его сообщение с Миланом через озеро Констанц и Гризон (Граубюнден). Генерал Лекурб с двадцатитысячным отрядом должен был наблюдать за горными проходами, расположенными в северной части Альпийского хребта.
В связи с необходимостью предоставить Моро полную свободу действий, Бонапарт решил перенести стратегический акцент предстоящей операции в Италию, использовав для этой цели Резервную армию. Он полагал опасным поручить командование этой армией такому талантливому генералу, как Моро, потому что одержанные с ее помощью успехи могли бы, пожалуй, пошатнуть политическое положение самого Бонапарта. Первому консулу не хотелось, чтобы единственный его соперник на военном поприще мог восстановить свою репутацию, пострадавшую, с одной стороны, вследствие подозрений в том, что Моро был причастен к заговору Пишегрю, а с другой — вследствие неожиданно принятого этим генералом участия в государственном перевороте 18 брюмера, не согласовывавшимся со всеми его прежними принципами.
В течение двух недель Бонапарт детально разработал второй план, согласно которому главным театром военных действий должна была стать Италия, а генералу Моро отводилась второстепенная роль. Во многих отношениях этот альтернативный план менее удачен, и он был совершенно не типичен для обычной наполеоновской стратегии фронтального удара, но и он отражает гибкость гения Бонапарта. По новому плану, утвержденному 25 марта 1800 года, все бремя завоевания победы больше не возлагалось на Рейнскую армию — «наилучшую армию, какую Франция не видела долгое время». Моро было поручено начать второстепенное наступление между 10-м и 20-м апреля с целью оттеснить генерала Края обратно к Ульму, чтобы обеспечить прикрытие коммуникаций Резервной армии, идущих через швейцарские перевалы. В ходе этих предварительных операций Резервная армия будет вначале прикрывать передислокации Моро тремя дивизиями, прибывшими из Дижона в Женеву и дислоцированными на расстоянии равного удара как от Шаффхаузена, так и от Сен-Готардского перевала. Остальные 30 000 солдат этой армии двинутся к Цюриху в последних числах апреля. Когда Моро оттеснит Края на расстояние десятидневного перехода и перережет австрийские коммуникации, идущие к Милану через Гризон и озеру Констанц (Боденское озеро), половина Резервной армии направится в Италию, используя Сен-Готард или Симплон, и оставит Швейцарию на остальную часть своей армии. Более опытные войска генерала Лекурба, состоящие в основном из ветеранов и выделенные из Рейнской армии, будут двигаться ускоренным маршем для соединения с Бонапартом в долине р. По. Расстояние от Цюриха до Бергамо составляет 192 мили, что при благоприятном стечении обстоятельств означает двенадцатидневный марш. Когда Лекурб преодолеет это расстояние, французы смогут обрушиться значительными силами на коммуникации Мел аса и зажать его меж двух огней: Массена — перед ним и Резервная армия — у него в тылу.