Главный свидетель
Шрифт:
Джон, не перебивая, застыл в выжидающей позе, что приободрило ее и заставило продолжить свой рассказ.
– Впрочем, одно поражение оказалось особенно горьким. Поначалу казалось, что дело выеденного яйца не стоит, потом… просто кошмар какой-то.
– Что случилось?
– Я посоветовала одному шестнадцатилетнему парню признать себя виновным в магазинной краже и понадеяться на милосердие суда. Это был его первый проступок, и я посчитала, что судья отнесется снисходительнее. Но, увы, тот использовал парнишку как верное средство унизить меня. – И Кендал дрожащим от переживаний голосом пересказала сцену драки в суде.
– Слушай, а ведь впоследствии что-то произошло, верно?
– Да, его переправляли в Колумбию, и случилось нечто ужасное. Понимаешь, он был в наручниках, и, когда они остановились, чтобы перекусить, эти наручники каким-то образом за что-то зацепились. Вся его рука… – Она запнулась и проглотила горький комок, подкативший к горлу. – Правая рука оказалась полностью оторвана у плеча, в буквальном смысле оторвана, будто его четвертовали. Во время шока он чуть было не умер от потери крови. Жизнь ему спасти удалось, но он уже никогда не станет полноценным человеком ни физически, ни психологически.
Когда в то памятное воскресное утро Кендал узнала об этом несчастье, волна горечи и негодования захлестнула ее с головой. Это чувство преследует ее до сих пор. Билли Джо, конечно же, не ангел, но этот случай в пух и прах разбил все надежды на то, что он когда-нибудь станет законопослушным и полезным гражданином. Искалеченный и обозленный, он во всех своих бедах и несчастьях всегда будет обвинять целый мир. А в особенности будет ненавидеть своего адвоката.
Но еще больше на нее обозлятся все Круки.
– Чертовски неприятно, – осторожно заметил он, стараясь не тревожить женщину и дать время на обдумывание сложившейся ситуации и последствий.
А стоило ли вообще сообщать ему про этот случай? Не слишком ли много она ему наговорила? Впрочем, было в этом и нечто положительное. Она наконец сбросила с себя всю ту тяжесть, которая угнетала ее последние месяцы, облегчила душу, высказавшись.
– У меня есть собственное мнение на сей счет, внезапно выдала она.
– То есть?
– Это вовсе не был несчастный случай.
– Интересно, – вполголоса заметил Джон и наклонился вперед. – Появились какие-то доказательства?
– Да мне тогда и в голову не приходило проверить все обстоятельства инцидента.
– А с парнем ты разговаривала?
– Пыталась. Ходила к нему в больницу, но мне отказали, сославшись на то, что он все еще не вполне здоров, чтобы принимать посетителей.
– И это не вызвало у тебя никаких подозрений?
– Следовало бы им появиться, но в то время подобное объяснение мне казалось достаточно разумным. В течение нескольких недель длился кризис. Затем мне прислали копию отчета об этом несчастном случае, хотя я его еще не требовала. Достаточно подробное описание происшествия, казалось, вполне официальным и правильно оформленным. И только много позже мне в голову пришла мысль, что этот «несчастный случай» был кем-то подстроен. Билли Джо стал жертвой предумышленных действий.
Она пригладила волосы, разволновавшись и досадуя, что тогда проявила непростительную, прямо-таки детскую наивность.
– Когда я дошла до этого, было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Я и так уже натворила… – Она запнулась, испугавшись, что выложит лишнее.
– Натворила что?
– Так, ничего.
– И все-таки?
– Похоже, Кевин заплакал, – она в смятении вскочила со стула.
– Тебе от меня так просто не отделаться, – настойчиво произнес он. – Малыш молчит. Сядь.
– Я не собака, чтобы садиться по команде хозяина. Почему бы тебе не досказать?
– Потому что я… я…
– Ну, что ты, Кендал? От кого-то все время убегаешь… От меня?
– Нет, – ответила женщина неожиданно хриплым голосом.
– Ты, конечно, никогда не признаешься, но я абсолютно уверен, что ты собиралась покинуть больницу одна. Не перехвати я тебя в коридоре, ты непременно скрылась бы в неизвестном направлении. И не старайся отрицать понапрасну. Это чистая правда. Зачем ты привезла меня в такое место, где нет ни телефона, ни радио, ни телевизора? Никакой связи с внешним миром. Впрочем, – продолжил он, заметив ее вытянувшееся лицо, я попытался воспользоваться аппаратом, припрятанным в шкафу. Но он сломан. Ты специально испортила его?
– Я знала, что он не работает, и спрятала подальше.
Однако он все еще ничему не верил.
– У нас нет абсолютно никакой связи с внешними миром, – снова повторил он. – Здесь нет даже соседей. Во всяком случае, я их не видел. Ты сознательно нас изолировала.
Мужчина посмотрел на нее в упор.
– Ты все время что-то не договариваешь, – с расстановкой произнес он. – Очень многое не договариваешь – относительно моего прошлого, нашего брака.
– Если мы вообще женаты.
Он тяжело оперся о стол, чтобы подняться:
– В голове моей полная каша, и лишь ты одна знаешь обо всем том, что произошло со мной до аварии. Ты должна помочь мне восстановить прошлое. Помоги мне, пока я не сошел с ума. Расскажи все, что я хочу знать. Пожалуйста.
Кендал так сильно сжала спинку стула, что пальцы ее побелели от напряжения:
– Хорошо, что например?
– Для начала скажи, за что ты злишься на меня?
– Разве? Кто тебе сказал?
– Да это же проще простого. Подвернулся тебе удобный случай, и ты тут же попыталась меня бросить. И ведь чуть не бросила. Второе: ты утверждаешь, что мы женаты, но по всему видно, что это не так. Почему же ты настаиваешь?
– Что ты имеешь в виду?
– Я видел тебя обнаженной. И прикасался к тебе. Но у меня не появилось ощущения того, что ты мне знакома. Нет ощущения… нашей близости.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что я знаю, это особого рода волнение.
Кендал заерзала на стуле:
– Возможно, тебе только кажется. А все потому, что ты не помнишь наших самых интимных моментов.
– В таком случае, почему сейчас ты не допускаешь близости между нами?
Она опустила глаза, растерянно посмотрела на свои ногти и ничего не ответила. Да и не могла ничего ответить.