Главный свидетель

Незнанский Фридрих Евсеевич

Узнав, что «ответственную сотрудницу ДЭЗа» зовут простенько – Марией Ивановной, Денис пригласил ее в машину, но пожилая женщина застеснялась, сказала, что тут пешочком пять минут, она догонит, а напрямик, дворами, еще ближе.

Денис кивнул и сел в машину. Щербак предупредительно приложил палец к губам – он сидел в наушниках, слушал и вел запись.

– Что, так быстро? – удивился Денис.

Щербак лишь кивнул. Потом отцепил один наушник от скобы и передал шефу. Денис прижал к уху.

– …Я ничегошеньки не знаю! – услышал он почти

истеричный крик только что оставленной им начальницы. – А что я могу сказать, если у меня в наличии ничего? Абсолютно пусто! Знаете, Захар Захарыч, вы идите и утрясайте этот вопрос сами!.. Ехайте куда хочете, но утрясайте! Иначе плохо будет! Я знаю, я по глазам читать умею!.. Грязнов какой-то, откуда я знаю? И век бы его не знать! Да, с Петровки, откуда же еще? Я читать еще не разучилась!.. Не знаю и знать не хочу, Захар Захарыч, шлите кого хочете, но я умываю руки, все!.. Боже мой! Боже мой, да что ж это теперь будет-то?..

Следом раздался даже и не скрип, а прямо-таки визг пружин и колесиков, а затем громко хлопнула дверь.

– Едем, – сказал Денис, снимая наушник. – Записал?

– От и до, – кивнул Щербак.

– Молодец. Пригодится. – Он вынул из кармана свой мобильник и набрал номер. – Алло? Дядька, ты далеко?

– Слева Селезневские бани, – отозвался Грязнов-старший. – А что у тебя?

– Есть новая информация.

– Отлично, сейчас будем.

– Ты разве не один?

– Со мной Саня. А группа уже на месте, поди. Это мы малость подзадержались. Так что встречай гостей.

– Я думаю, что еще гости… понимаешь?.. они тоже появятся – с минуты на минуту.

– Вот даже как? – хмыкнул Грязнов. – А что, значит, хорошо умеют работать, сволочи!..

Теперь, можно было сказать, все складывалось более чем удачно. А причиной тому явилось самое элементарное российское разгильдяйство. Если не назвать покрепче. Официально, неофициально… Это обстоятельство формально уже никого не интересовало. Имело место обыкновенное жульничество. Мошенничество с нежилыми помещениями. Кто-то по чьему-то указанию кому-то сдал внаем часть нежилого фонда в доме, нигде это дело не зафиксировано, значит, и ответственности за воровство у государства нести никто не намерен. За исключением разве что неизвестного пока Захар Захарыча и уже известной Алевтины Николаевны. Вот им бы и дрожать от страха. Но они дрожать, судя по всему, не собирались. Их давила жадность – жаба, говоря по-новорусски.

Разглядывая новое лицо, явно проявляющее интерес к происходящему, Вячеслав Иванович помалкивал, ожидая, что будет дальше. Появился этот тип недавно, едва Грязнов успел закончить у парадного подъезда дома небольшое служебное совещание, на котором распределял обязанности между участниками своей большой команды.

Филипп Агеев вместе с необходимыми инструментами и в сопровождении сотрудника отдела физической защиты должен был спуститься в подвал дома и осмотреть там все, что могло бы иметь отношение к «частному» погребу.

Самохин с экспертом-криминалистом,

дворничихой и понятыми должен был вскрыть обе входные двери в квартиру. То есть сделать это так, чтобы ни у кого, особенно у понятых, не возникло мысли, будто их дурят, делают вид, будто открывают, а двери на самом деле давно вскрыты.

То же самое надо было проделать и с подачей в квартиру электроэнергии. Иначе говоря повторить недавно произведенные действия.

Еще двое оперативников-муровцев обязаны были охранять происходящее и не допускать к месту тех, кому здесь быть не положено.

А этот странный мужик, напоминавший Грязнову, правда довольно смутно, кого-то из героев фильмов о бандитах, был здесь, конечно, лишним. Однако, когда оперативники и понятые во главе с Грязновым и Турецким, до того внимательно осматривавшим указанный Филей эркер, вошли в подъезд и стали подниматься на первую лестничную площадку, рядом почему-то оказался и этот мужик.

Грязнов толкнул плечом Турецкого и взглядом показал ему на незнакомца. Турецкий понял, чуть отстал, сделал вид, что хочет подняться по лестнице выше, но неопределенно остановился, потом шагнул в сторону и оказался таким образом за спиной мужика, проявлявшего совершенно ненужное любопытство к происходящему.

Вот тут и Грязнов вступил в игру.

Резко обернувшись, он уставился на незнакомца. Отметил его большой лоб, узкие скулы, острый подбородок, легкую небритость на впалых щеках.

– А вы, простите, часом, не Говорыкин? – спросил сурово.

Мужик от такой неожиданности замялся.

– Документик, пожалуйста, – настаивал Грязнов, протягивая руку.

Мужик хотел было сделать шаг назад, но спиной уткнулся в вытянутые руки Турецкого. Мельком оглянулся и снова уставился на Грязнова.

– Да я, собственно… – начал он тянуть резину.

– Я сказал: документ! – строго прикрикнул Грязнов. – Непонятно? Кто таков? Чего здесь надо? По какому поводу? Ну? Отвечать быстро!

Мужик сделал вид, что поежился от такой строгости, но было заметно, что никакого страха он не испытывал, а словно провоцировал дальнейшую игру.

– Я че, мешаю, что ль? – вдруг искренне удивился он. – Иду себе. Гляжу – ментовка набежала. Интересно!.. А документ, это можно, отчего ж нельзя, есть документ. Вот… – Он полез во внутренний карман поношенного пальто. Сунул пальцы под борт пиджака, и Грязнов увидел на его груди блеснувшую золотую цепь – нехилого размера, между прочим.

Достал паспорт в обложке с гербом Советского Союза, подал Грязнову. Тот взял, раскрыл. Прочитал вслух:

– Кирьяк. Захар Захарович…

Денис кашлянул, Вячеслав Иванович лишь повел плечом, перевернул странички и уткнулся в ту, где обычно ставился штамп прописки. Озадаченно хмыкнул:

– Тоже Енисейская!.. Смотри-ка, сосед, оказывается! А здесь чего делаете? Вы ж не в этом доме прописаны, так?

– Не в этом, – подтвердил Захар Захарович. – Ну и что? Ходить нельзя? Смотреть?