Главред: назад в СССР 3
Шрифт:
Я лишь улыбнулся ему в ответ, дождался, пока все выйдут, и негромко сказал чекисту:
— На пару слов.
Глава 2
Мы стояли недалеко от крыльца и курили. Вернее, курил Поликарпов, a я лишь вдыхал щекочущий ноздри дым и гордился собой, что справился c пагубной привычкой своего предшественника.
— Считайте, что вашу авантюру уже одобрили, — выдержав паузу, сказал чекист. — Вы у нас на хорошем счету, Евгений Семенович.
— Это радует, Евсей Анварович, — усмехнулся я. —
Поликарпов смерил меня удивленным взглядом и даже затянулся дольше обычного. Выбросил окурок в урну, запалил еще одну сигарету.
— Что вас навело на подобные мысли?
— Слишком долго он остается безнаказанным. Недолгие задержания не в счет, нельзя их всерьез воспринимать.
Какое-то время Поликарпов думал, стоит ли co мной откровенничать или нет. Но потом все же принял решение.
— За Котенком мы действительно наблюдаем, — осторожно сказал чекист. — Есть вероятность, что он может вывести на кого-то посерьезнее. А еще, — Поликарпов неожиданно улыбнулся, — он как свисток у паровоза, понимаете?
— Свистит и пар выпускает? — прищурился я.
— Именно.
— Ну, a вы как думаете, — я решил продолжить, — это все-таки он самиздат запустил?
— Много будете знать, Евгений Семенович, скоро состаритесь, — Поликарпов ответил классической сентенцией. — Котенок не единственный, кто у нас на примете. Это могу точно сказать. Остальное, извините, не для ваших ушей. Возможно, пока.
— Что ж, и на том спасибо, — улыбнулся я. — А если я вам скажу, что у меня возникла еще одна идея?
— Отвечу, что c удовольствием ee выслушаю, — чекист внимательно посмотрел мне прямо в глаза, по обыкновению сверкнув своими толстыми линзами.
Идея у меня и вправду возникла, правда, раньше хотел получше проработать детали, но сегодня… Момент сложился уж больно подходящий. Как пишут в книгах: большие проблемы — это еще и большие возможности. А все лишние сейчас разъезжались на своих «Волгах», те же, кто был нужен для принятия нового опасного решения, наоборот, остались.
— Чего тебе еще, Женя? — Анатолий Петрович удивленно поднял брови, когда я вновь заглянул в его кабинет. — А, ты не один… Проходите, товарищи.
— Я хотел обсудить c вами расширенный план действий, — когда мы уселись, Краюхин попросил Альбину заварить нам на всех кофе. Похоже, сегодня я спать уже точно не буду…
— Вот ты прям генератор идей, Кашеваров, — поморщился первый секретарь. — Если бы не твое чрезмерное вольнодумство, я бы тебя на свое место рекомендовал.
— Спасибо, Анатолий Петрович, — я улыбнулся. — Приятно слышать. Но мне и на моем месте хорошо.
— И слава богу, — пробормотал Краюхин. — Давай рассказывай уже. И почему, кстати, раньше не сообразил? Или стесняешься кого-то?
— Я думаю, для начала достаточно нам все обсудить втроем. А потом уже донести до остальных.
Первый секретарь и чекист пристально смотрели на меня. Каждый по-своему: Краюхин c надеждой, Поликарпов c интересом. Что ж, уверен,
— Эксперимент нужно расширить, — наконец, я решился. — Если мы будем работать исключительно на опровержение, получится, что мы только оправдываемся…
— Погоди, — Краюхин заиграл бровями, что у него означало сильную степень раздражения и непонимания. — Ты же сам тут при всех говорил, что мы должны в полемику c диссидентами вступить! А сейчас почему заднюю дал?
— На опровержениях я по-прежнему настаиваю, — я улыбнулся. — Просто это не должно стать нашим единственным оружием. Если хотите, это только оборона позиций, a нам нужна контратака.
— Так-так-так, — Краюхин забарабанил пальцами по столу. А вот это хороший признак.
— И как же мы должны контратаковать? — прищурился Поликарпов.
— В двух направлениях. Одно пока опущу, a второе… Мы должны перетянуть на свою сторону умных диссидентов вроде Котенка.
Первый секретарь и чекист молча ждали продолжения, не споря и не перебивая. Так что я продолжил, пока они не передумали.
— Вот только мы должны понимать, что у них будет совершенно иное мнение. Даже несколько мнений. Плюрализм. Взять Котенка, — я посмотрел на Евсея Анваровича. — Он ведь вам нужен, чтобы выпускать пар, чтобы он выражал мнение меньшинства несогласных. Но если наше общество едино, то противники разрозненны. Котенок — либерал. А ведь наверняка же в городе еще есть монархисты…
— Есть, — подтвердил Поликарпов. — И «зеленые» есть, как их на Западе называют.
— Экологи? — уточнил я.
— Они самые, — кивнул чекист. — И самая яркая их представительница — Аэлита Ивановна Челубеева.
— Аэлита Ивановна? — Краюхин, услышав знакомую фамилию, поморщился. — Не к ночи будь помянута.
Я тоже сразу же вспомнил, кого имел в виду чекист. Бодрая активная старушка по кличке Кандибобер обивала пороги всех мыслимых учреждений, таская c собой сумку на колесиках, забитую воззваниями. Открытое письмо в защиту Каликинского леса, петиция против сброса сточных вод в Любицу — в целом Аэлита Ивановна мне нравилась как человек. Ничего плохого не делала, никого свергнуть не призывала, a жалела букашек и зверушек. Говорят, во дворе ee частного дома жило не меньше пяти барбосов и полтора десятка разномастных кошек. И всех она подобрала на улице.
С другой стороны, добейся она успеха, закрой хотя бы один завод, и что дальше? Без работы останется полгорода, и это в Союзе нас не бросят, a в девяностых сказали бы: выживайте, как умеете. И, возможно, через месяц голодовки собаки и кошки гражданки Кандибобер пообедали бы в последний раз уже ей самой. Ох, что-то не туда меня потянуло. Наверно, от напряжения. А c тетушками такими просто нужно работать: перенаправлять энергию в конструктивное русло, без максимализма. Пусть требует не полного запрета стока, a установки очистных сооружений. Чтобы и природу сохранить, и страну без промышленности не оставить, a людей без работы.