Глаз тигра
Шрифт:
Утром я отправился в Сент-Мери, и после того, как мы с Фредом Кокером, в споре друг с другом, обсудили проблему и несколько раз передали из рук в руки деньги и обещания, он открыл двустворчатые двери склада. Я въехал внутрь на пикапе и остановился рядом с катафалком. Мы погрузили в пикап один из лучших гробов – тиковый, с серебряными ручками, обитый изнутри красным бархатом. Я накрыл его куском брезента и поехал назад домой. Когда я набил гроб и завинтил крышку, он весил около пятисот фунтов. Было уже темно, когда я вернулся в город. Однако я успел перед самым закрытием забежать в бар «Лорда Нельсона», а затем продолжил свои приготовления. Я возвратился к Черепашьему Заливу, чтобы собрать мою старую, видавшую виды походную сумку.
На следующий день в полдень, на двадцать четыре часа раньше, чем было условленно с Шерри Норт, я сел в самолет, летящий на материк, а вечером из Найроби вылетел рейсом ВО АС.
В Цюрихе меня никто не встречал, так как я прилетел на целые сутки раньше. Я быстро прошел таможню и паспортный контроль, и вышел в просторный зал прибытий.
Я сдал багаж на хранение, перед тем как приступить к последним деталям моего плана. Я нашел в расписании рейс самолета, вылетающего завтра в 1.20 – меня это время отлета отлично устраивало. Я заказал билет и снова перекочевал к справочному бюро. Там я подождал, пока освободится хорошенькая блондинка в форме швейцарской авиакомпании, и принялся долго и нудно объяснять ей, что мне надо. Сначала она была настроена неприступно, но я, хитровато прищурясь, улыбнулся ей, и она, клюнув на приманку, мигом заинтересовалась и хихикнула.
– Ты точно будешь завтра на дежурстве? – спросил я обеспокоено.
– Да, мсье, не волнуйтесь, я буду здесь.
Мы расстались друзьями, я забрал свою сумку из камеры хранения и прямо у выхода поймал такси до «Холидей-Инн» в Цюрихе. Тот самый отель, где я много лет назад, обливаясь потом от волнения, молил судьбу, чтобы голландский полицейский остался жить. Я заказал в номер спиртное, принял ванну и уселся перед телевизором. Тотчас на меня нахлынули воспоминания.
Чуть раньше полудня на следующий день я сидел в кафе аэропорта, делая вид, что читаю номер «Франкфуртер Альгемайне» и из-за края развернутой газеты наблюдал за прибытиями. Я уже сдал багаж и зарегистрировал билет. Мне осталось только пройти в зал вылетов.
На мне был новый костюм, купленный утром – серого мышиного цвета и такого сногсшибательного фасона, что никто из тех, кто знал Харри Флетчера и представить его не смог бы в таком обличий. Костюм был на два размера больше, и я обмотался гостиничными полотенцами, чтобы добавить себе солидности. Я самостоятельно сделал короткую, торчащую клоками стрижку и припудрил волосы тальком, чтобы добавить себе на вид еще лет пятнадцать. Когда я посмотрел через стекла очков в золотой оправе на свое отражение в зеркале мужского туалета аэропорта, то с трудом узнал себя.
В семь минут второго Шерри Норт прошла через главный вход терминала. На ней был серый в клетку шерстяной костюм, длинное черное кожаное пальто и небольшая кожаная шляпка с узкими деловыми полями. Ее глаза были закрыты за темными очками, но когда она уверенным шагом прошла сквозь толпу туристов, выражение ее лица было решительным.
Когда я увидел, что все мои страхи и опасения подтвердились, в животе у меня неприятно заурчало. Даже газета затряслась у меня в руках. Следуя на расстоянии нескольких шагов и чуть-чуть в стороне, шел невысокий аккуратно одетый человек, которого она мне не так давно представила как дядюшку Дэна. На голове его была твидовая кепка, а через руку переброшено пальто. Более чем когда-либо от него исходило чувство настороженности, как от охотника, сосредоточенно идущего по следу зверя.
С ними были еще четверо. Они следовали за ним – молчаливые, неброско одетые парни, на лицах которых читалась напряженная бдительность.
– Ах ты сучка, – прошептал я и удивился, что, собственно, меня это разозлило. Я уже давно и так все знал.
Группа из девушки и пятерых мужчин остановилась в центре зала, и я наблюдал, как дядюшка Дэн отдает распоряжения. Это был профессионал – уже то, как он устроил мне в зале западню, говорило о многом. Он поставил своих людей так, чтобы перекрыть все выходы и контролировать вход в зал прилетов.
Шерри Норт слушала его спокойно, с бесстрастным лицом. Глаза ее были скрыты темными очками. Когда дядюшка Дэн обратился к ней, она быстро кивнула. Четверо молодцов блокировали выходы, а они вдвоем остались стоять в центре зала, глядя на двери для прибывающих.
«А теперь, Харри, уноси ноги, – настойчиво поднял меня внутренний голос. – Не стоит играть в эти игры. Это тоже волчья стая. Беги, Харри, беги!»
И в эту минуту по радио объявили посадку на мой рейс, которым я должен был покинуть Швейцарию. Я встал из-за столика в своем дешевом мешковатом костюме и пошаркал к справочному бюро. Маленькая блондинка сначала не узнала меня, но потом рот ее широко раскрылся от удивления, а глаза полезли на лоб. Она прикрыла рот рукой, а в глазах ее замелькал заговорщеский блеск.
– Последняя кабинка, – шепнула она. – Ближайшая к залу вылетов. – Я подмигнул ей и, шаркая, ушел прочь. В телефонной кабине я поднял трубку, делая вид, что веду разговор. При этом я держал пальцем прижатый рычаг, а сам наблюдал за залом сквозь стекло двери. До меня донесся голос моей соучастницы:
– Мисс Шерри Норт, будьте добры, подойдите к справочному бюро.
Через стекло я увидел, как Шерри подошла к барьеру и обратилась к сидящей за ним девушке. Блондинка указала ей на кабину рядом со мной. Шерри повернулась и пошла прямо на меня. От дядюшки Дэна и его веселых ребят ее теперь заслонял ряд кабин. При каждом шаге пальто изящно колыхалось вокруг ее длинных ног, а черные блестящие волосы прыгали у нее по плечам. Я заметил, что на руках у нее были черные перчатки, скрывающие раны, и подумал, что никогда еще она не была так прекрасна, как в момент предательства. Она вошла в кабину и подняла трубку. Я мгновенно положил трубку в своей кабине и вышел из нее. Когда я открыл дверь, она повернулась, взглянув на меня с нетерпеливым раздражением.
– О’кей, полицейская дура, будь добра, объясни мне, почему я не должен проломить тебе голову? – сказал я.
– Ты! – она вся сжалась и бессознательным движением прикрыла рот рукой. Мы смотрели друг на друга.
– Что произошло с настоящей Шерри Норт? – настаивал я, и вопрос, вроде, успокоил ее.
– Ее убили. Мы нашли ее тело – изуродованное до неузнаваемости – в каменоломне на окраине Аскота.
– Мэнни Резник сказал мне, что он убил ее, – сказал я. – Но я не поверил. Он смеялся надо мной, когда я поднялся на борт для переговоров с ним и Сулейманом Дада. Я назвал тебя Шерри Норт, а он засмеялся и обозвал меня идиотом.
Я криво улыбнулся ей:
– И он был прав, не так ли? Я был идиотом.
Она молчала, не в силах встретить мой взгляд. Я продолжал говорить, подтверждая, о чем я догадывался.
– Итак, когда Шерри Норт убили, полиция решила не раскрывать имени погибшей, а устроить засаду в доме Нортов, в надежде, что убийцы вернутся, чтобы узнать кто там поселился, а может и какая-нибудь другая добыча клюнет на удочку и они выйдут на след. Они выбрали тебя, потому что ты профессиональный полицейский водолаз. Ведь я прав, не так ли?