Глаз ведьмы
Шрифт:
— Давай за это выпьем! — неожиданно предложила она и прищурила большие глаза с умело наложенными на веки легкими тенями. — По бокалу хорошего вина, а?
— Я не могу, — скучно сказал Серов и тут же нашел достойную отговорку: — Мне вести машину, а тебе мы можем заказать малагу или шампанское. Кстати, есть сладкий кипрский мускат.
— Одна не хочу.
Полина сразу как-то потухла и замолчала, опять погрузившись в себя. Неслышно ступая, подошел официант с подносом, расставил перед ними вазочки и тарелочки с заказанными блюдами и, тактично решив не нарушать интим молчания, не пожелал им вслух приятного аппетита, а поклонился и молча исчез.
— Вон, видишь, как они бегут? — почти шепотом сказала Полина.
Сергей проследил за ее взглядом и увидел стекавшие по оконному стеклу капли дождя — время от времени порыв ветра бросал их на стекло, и они скользили вниз, оставляя за собой короткие мутные дорожки, которые пересекали и смывали новые капли, принесенные очередным порывом ветра.
— Так и люди оставляют след лишь в своем поколении и живут, пока их помнят. Редко кому удается оставить след надолго… Мы ведь тоже исчезнем, Сережа.
Из ее глаза — правого, зеленого — выкатилась маленькая прозрачная слезинка, скользнула по высокой скуле и скатилась по щеке. Совсем как дождевая капля за окном.
— Полина! — окликнул девушку Серов, стараясь отвлечь от мрачных мыслей.
— Да, я здесь, я никуда не уходила, — она натянуто улыбнулась и вдруг рассмеялась и попросила: — Возьми вина, я выпью бокал! Только не очень крепкого.
Официант мигом принес заказанное. Полина, взяв бокал за ножку правой рукой и положив подбородок на тыльную сторону левой кисти, заглянула Сергею в лицо.
— Ты не боишься? — ее пухлые губы коснулись вина в бокале, словно целуя, и Серов представил, как она могла бы прикоснуться губами к его губам.
— Чего?
В горле у него слегка пересохло, и есть совершенно расхотелось. Ему хотелось подхватить на руки сидящую напротив женщину, покрыть ее всю поцелуями, зарыться лицом в золотые кудри и предаться безумству любви.
Нет, наверное, они сумасшедшие, и он и она! А он в особенности.
— Вот этого! — Полина поставила бокал на стол и показала на свой зеленый глаз. — Не боишься?
— Твоих разных глаз? Почему я должен их опасаться?
— Зеленый глаз — «глаз ведьмы»! — она улыбнулась, и ему вдруг показалось, что за этой улыбкой стоит такая пропасть лет! Что эта улыбка досталась ей от Евы, уговорившей Адама попробовать райское яблочко с древа добра и зла. Наверное, все женщины в чем-то колдуньи и ведьмы?
— Так говорила моя мама, — Полина погрустнела, но тут же встряхнула головой, рассыпая по плечам волосы. — «Глаз ведьмы» может погубить.
— Нет, я не боюсь, — помедлив, ответил он.
— Может быть, зря? Хотя, чего тебе бояться? Скоро все закончится и останутся лишь воспоминания, в том числе и о сегодняшнем дне. Все определено заранее, и мы невольники Судьбы.
— В чем-то да, но в остальном — нет.
— Тогда за свободу! — она сделала большой глоток вина и решительно отставила бокал в сторону.
Больше они к этому разговору не возвращались. Обсуждали нашумевший фильм, потом заговорили о живописи и быстро сошлись на том, что оба совершенно не понимают модернистских направлений и предпочитают старые добрые школы, вроде голландцев или русских классиков.
После обеда Полина попросила покатать ее по городу — просто так, без всякой цели — и, устроившись на заднем сиденье, свернулась там калачиком, как кошка. Разве только не мурлыкала от удовольствия.
Однако когда он решил, что Полина задремала, она вдруг приподнялась, взглянула в окно и разочарованно протянула:
— Уже домой? Я не хочу!
— Куда прикажете? — шутливо спросил Сергей.
— В парк! Мне так давно хочется прокатиться на карусели.
Он послушно свернул к парку, и они подошли к сияющей огнями большой карусели, установленной неподалеку от входа. Играла музыка, у детишек горели от восторга глаза, как это бывает только в детстве, когда вся жизнь кажется сплошным праздником.
— Я куплю билеты. — Серов хотел отойти к кассе, но Полина уцепилась за рукав его куртки и отрицательно мотнула головой.
— Не нужно.
— Почему? — удивился он. — Ты боишься, что закружится голова?
Кстати, не закружилась бы она у него самого, не то как потом добираться до дому? И так сегодня навалилось столько всякого.
— Нет, я боюсь разрушить мечту, — тихо ответила она и, как потерянная, потихоньку побрела обратно к машине.
До ее дома они ехали молча. Впрочем, особенно поговорить некогда: минут через десять были уже на месте.
— Проводи меня, — выходя из машины, попросила Полина, и у Сергея почему-то бешено заколотилось сердце.
Он взял ее под руку и, чтобы в голову не лезли разные мысли, попытался сосчитать число шагов до дверей подъезда, но сбился, решил развернуть ее к себе и сказать, что она начинает его мучить и что если в ней есть хоть капля…
— Не надо, — она сама обернулась к нему и приложила к его губам кончики пальцев.
Потом приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала его, коснувшись обветренных, слегка шершавых губ Серова своими горячими мягкими губами, разбудившими в нем бурю желаний. Он хотел обнять ее, прижать к груди, погладить по рыжим кудрям, но Полина ловко выскользнула из кольца его рук и скрылась за дверью…
Заснул Сергей не раньше половины третьего — воспоминания о поцелуе Полины томили «няньку», не давали покоя, горячили кровь и сладко дурманили голову. Он уже не вспоминал ни о Лариске, ни об Эльвире — они казались ему далекими и нереальными, а Полина была рядом, в плоти и крови, да еще в какой плоти! Эта плоть влекла и манила его, сводила с ума и заставляла строить, совершенно безрассудные планы. Нет, наверное, они действительно оба сумасшедшие, причем он в большей степени, и это ему, а не ей надо бы поехать в Швейцарию и подлечиться в престижном санатории под присмотром маститых профессоров. Боже, как быстро эта молодая женщина захватила его в плен! Но ведь и она сделана не из стали и камня, в груди у нее живое сердце, а не кусок гранита, иначе зачем она поцеловала его? Значит, Сергей ей не безразличен? А может, это просто привычная для нее форма благодарности за хорошо проведенный день?..