Глаз времени
Шрифт:
Оба они сидели рядышком на толстой деревянной скамье. К ним был приставлен лишь один рядовой с винтовкой на изготовку. Кабинет капитана Гроува можно было назвать комфортным, даже элегантным. На стены недавно нанесли свежую побелку, а на паркетном полу лежали бамбуковые коврики. На одной из стен висел ковер, очевидно из кашемира. Человек, работающий в этом кабинете, безусловно, знал свое дело. На большом деревянном письменном столе высились кипы бумаг и картонные папки, а в чернильницу было воткнуто остро заточенное перо. Но не все в кабинете имело отношение к службе: на столе покоился мяч для игры в поло,
Байсезе пришлось говорить шепотом:
— Мы словно в музее. Где компьютер, рация, телефон? Здесь только бумага.
— И все же им удается править целой империей при помощи «толькобумаги».
Она пристально посмотрела на него.
— Им? Куда, по-твоему, мы попали?
— Мы в Джамруде девятнадцатого века, — без колебаний ответил Абдикадир. — В крепости, когда-то построенной сикхами и удерживаемой в этот период британцами.
— Ты здесь бывал раньше?
— Нет, видел на картинках. Я изучал историю — как-никак, здесь моя родина. Но на фотографиях в учебниках одни руины.
— Ну, сейчас здесь явно не руины, — нахмурилась Байсеза, не понимая, что происходит.
— А их снаряжение? — продолжал Абдикадир. — Ты заметила? На ногах — портянки, и портупея Сэма Брауна на поясе. А их оружие? Те винтовки — точно однозарядные мартини-генри и снайдеры, заряжаемые с казенной части. Сказать, что они устарели, все равно, что ничего не сказать. Британская армия перестала использовать их, когда стояла здесь в девятнадцатом веке, но даже тогда они быстро уступили позиции винтовкам Ли-Метфорд и пулеметам Гатлинга и Максима, как только те были приняты на вооружение.
— Когда же это было?
Абдикадир пожал плечами.
— Точно не знаю. Девяностые годы девятнадцатого века, кажется.
— Конец девятнадцатого века?
— Ты включала свою… аварийную рацию?
Оба они носили маячки, вшитые в их нагрудники, чтобы можно было отследить их местоположение, а также миниатюрные аварийные радиопередатчики, которые, к счастью, рядовой Макнайт не обнаружил при обыске.
— Она молчит. И телефон все еще не может поймать сеть. Все сигналы прекратились, когда мы были еще в воздухе, — она слегка вздрогнула. — Никто не знает, где мы находимся или где приземлились… и живы ли вообще.
Но она понимала, что не только падение вертолета заставляло ее нервничать. Ей не давало покоя ощущение того, что она отрезана от столь родного высокотехнологического мира, в который окунулась сразу после своего рождения. Для человека двадцать первого века чувствовать себя изолированным было явлением невозможным, сбивающим с толку.
Абдикадир положил свою ладонь на ее, и она была ему благодарна за это проявление теплоты и сопереживания.
— Скоро нас начнут искать, — сказал он. — Исчезновение вертолета трудно не заметить. Вот только уже темнеет.
На какое-то время Байсеза совсем забыла странное поведение небесного светила.
— Но еще слишком рано для этого.
— Согласен. Не знаю, как ты, а вот меня немного мутит…
Сопровождаемый своим ординарцем капитан Гроув влетел в кабинет, и, как по команде смирно, оба пленника вскочили со своих мест. Капитан был человеком примерно лет сорока, невысокого роста, слегка полноватым и выглядел обеспокоенным.
Гроув стоял перед ними подбоченившись и внимательно разглядывал.
— Бэтсон сообщил мне ваши имена и звания, в которых, по вашим словам, вы состоите. — Он говорил отрывисто и как-то старомодно, подобно тому, как говорят британские офицеры в фильмах о Второй мировой войне. — И я уже видел вашу летающую машину.
— Мы — миротворцы и выполняли задание по наблюдению…
Гроув приподнял седеющую бровь.
— И ваше оружие я тоже видел. Не похоже что-то на простое наблюдение!
Абдикадир пожал плечами.
— Тем не менее мы говорим вам правду.
— Кажется, пора перейти к делу. Сначала позвольте уведомить вас, что наши врачи делают все, что в их силах, чтобы помочь вашему человеку.
— Спасибо, — сухо поблагодарила его Байсеза.
— Теперь еще раз, кто вы такие и что делаете в моей крепости?
Глаза Байсезы сузились.
— Мы не обязаны говорить вам что-либо, кроме наших имен, звания, номера… — Она замолчала, увидев недоумение на лице командующего крепостью.
— Не уверен, что наши конвенции о ведении военных действий применимы в этом месте, Байсеза, — мягко обратился к ней Абдикадир. — Более того, мне кажется, что сложившаяся ситуация настолько необычная, что для нас всех будет лучше, если мы не будем друг от друга ничего скрывать — Он вопросительно посмотрел на капитана.
Тот коротко кивнул, сел за свой стол и, как бы между делом, подал им знак рукой, что они могут сесть на скамью.
— Давайте на какое-то время я забуду о наиболее разумном объяснении вашего пребывания здесь, а именно, что вы — шпионы России или ее союзников, посланные сюда, чтобы подорвать боеспособность моих солдат. Возможно, что вы даже приложили руку к тому, что в данный момент у нас отсутствует какая-либо связь с остальным миром. Как я уже сказал, давайте об этом ненадолго забудем. Вы утверждаете, что являетесь солдатами британской армии и находитесь здесь, чтобы поддерживать мир. Думаю, что я занимаюсь тем же. В таком случае объясните мне, как вы собираетесь это делать, пугая всех на вашей вертящейся летающей штуковине. — Капитан говорил отрывисто, но было заметно, что и он сбит с толку.
Байсеза глубоко вздохнула и кратко обрисовала геополитическую ситуацию в мире: противостояние сверхдержав за местные месторождения нефти и сложные локальные конфликты. Капитан, казалось, понимал, о чем она говорит, несмотря на то, что слышал почти обо всем впервые, и временами не скрывал своего удивления: «Как, Россия — наш союзник?»
Когда Байсеза закончила, он сказал следующее:
— Теперь послушайте мое мнение о том, что здесь происходит. Я согласен, что мы очутились в центре противостояния, но между Британией и Россией. Моя служба заключается в том, чтобы защищать границы нашей империи, в том числе Британской Индии. Из всего того немногого, что вы мне рассказали, я делаю вывод, что у вас возникли сложности с пуштунами. Не обижайтесь, — обратился он к Абдикадиру.