Глаз Вуивра
Шрифт:
– На всю жизнь их рожи запомню! Один такой здоровый, с усами, а второй – поменьше и толстый. Толстяк позвонил по телефону и …
Договорить Джонни не успела. В комнату вошел человек в мундире полицейского. Маленький, плотный с квадратным лицом, отвисшими щеками и вздернутым носом, он был очень похож на бульдога.
– Я же велел к девочке никого не пускать! – сердито сказал он. Бодэн вскочил, выронил халат, быстро подобрал его и, скомкав в руках, вышел за дверь. Полицейский проводил его внимательным взглядом, затем обернулся к Джонни.
– Доброе
– Бодэн. Он историк.
– Он прав, все эти заклинания, таинственные надписи и прочее – чепуха. Посмотри на это фото. Оно было сделано у реки, сразу после того, как нашли карбункул. На нем нет никаких заклинаний. У твоего брата обычное сотрясение мозга. Кстати, в мэрии мы нашли телефон. Это твой?
– Мне его Рик дал.
– В нем нет снимков камня.
– Я не успела его сфотографировать.
– Разве? А мы считаем, что дело тут не в фотографии. Просто ты помогала своим сообщникам похитить карбункул. А теперь рассказываешь байки, чтобы запутать следствие. Где скрываются твои дружки? Как их имена?
Голос инспектора звучал резко, как удары хлыста, приветливая улыбка исчезла, глаза стали колючими, злыми.
– Где карбункул? Отвечай, противная девчонка! – инспектор схватил Джонни за плечи и принялся трясти, словно куклу, – Надеешься, что дружки помогут тебе? Их вовсе не волнует судьба мальчика. Им наплевать на него! Бросили ребенка умирать и сбежали!
– Вы все врете! Том не умрет! – закричала девочка. В палату вбежала сестра Ламберт. Следом за ней – доктор Фонтэн, высокий молодой человек, в очках с металлическими дужками и стетоскопом поверх халата.
– Что вы делаете? Вы не имеете права допрашивать девочку! Она больна! Уходите, иначе я сообщу вашему начальству! – сказал врач.
Инспектор зло скривился, но вышел. Но Джонни этого уже не видела. Она колотила кулаками по подушке и кричала:
– Он не умрет! Не умрет! Нет!
– У девочки не все в порядке с головой. Дурная наследственность! – поджала губы сестра Ламберт.
– Прошу вас воздержаться от скоропалительных выводов. Сделайте ей укол! – велел доктор, – А ты, Джоанна успокойся. Тебе нельзя волноваться.
– Я не хотела ничего плохого! Мы просто поспорили! А он говорит, что Том умрет! – девочка заплакала так горько и безнадежно, что врач почувствовал, как к горлу подкатывает ком.
– Вот, мерзавец! – пробормотал он сквозь зубы. Потом присел на край кровати, и, стараясь придать своему голосу как можно больше внушительности, сказал:
– Джоанна, твой брат обязательно поправится. Завтра его отправят в Сент – Луи. Там прекрасное оборудование и отличные специалисты. Они разберутся, в чем дело.
– Но папаша Дюшо говорил…
– Опять этот старик со своими сказками! Сейчас не средние века. Это раньше верили в колдунов и ведьм. В то, что они портят коровам молоко и летают на шабаши.
– Но я тоже по ночам летаю!
– Летаешь? – недоуменно спросил доктор. Сестра поджала губы и покачала головой.
– Мне все время снится, будто я превращаюсь в чудовище и летаю!
– Все дети видят такие сны. Это объясняется очень просто. Во сне дети растут, их организм пытается приспособиться к новым условиям, поэтому им снится, будто они летают.
– Но вчера во сне я чуть не сожгла человека!
– Сны – отражение того, что происходит с нами в реальной жизни. Очевидно, накануне ты прочла какой-нибудь страшный комикс. Вот тебе и приснились такие страшилки. Я уверен, что все окончится благополучно, и вскоре ты увидишь своего брата здоровым и бодрым. А сейчас ложись и постарайся заснуть.
Доктор и сестра вышли в коридор. К ним подошла мадам Нильс:
– Там на крыльце журналисты.
– Слетелось воронье! – разозлился доктор, – Никого сюда не пускать! Сейчас девочке необходим покой. Она пережила страшнейший шок.
– Бедняжечка, личико-то у нее совсем зеленое, – вздохнула мадам Нильс.
– Ничего, нормальный сон и нужные лекарства быстро поставят ее на ноги. Впрочем, как и ее брата.
– Лекарства, лекарства! Много вы понимаете! Ваши лекарства ничто против колдовства! – проворчала санитарка.
* * *
На город опускался вечер, когда мадам Нильс отправилась домой. Но едва вышла из ворот, как нос к носу столкнулась с мадам Лекок. Внешность аптекарши поразила санитарку. Она никогда в жизни не видела мадам Лекок в таком вульгарном наряде: огромная черная шляпа, зеркальные очки в пол лица, на руках медные браслеты, а на запястье …татуировка! Мадам Нильс покачала головой: боже! Куда катится мир?!
– Чего уставилась?! – зашипела аптекарша. Мадам Нильс от изумления даже рот открыла. Солидная дама, и так выражается!
Мсье Лекок подошел к супруге и что-то прошептал ей на ухо. Та скривилась, потом вновь повернулась к мадам Нильс.
– Ах, душечка, прошу меня извинить. Мои бедные малютки при смерти! Я так расстроена! Прорыдала всю ночь! – мадам Лекок сняла очки. Глаза у нее и вправду были красные.
– Мне очень жаль. Такое несчастье!
– Где сейчас мои птенчики?
– Мальчика только что отправили в Сент – Луи, а завтра утром и девочку туда отвезут. Да, кстати, мы нашли у нее медальон, – вспомнила мадам Нильс. – Он не ваш?
– Разве можно думать о безделушках, когда речь идет о здоровье моих деток! – мадам Лекок всхлипнула.
– Это дорогая вещица – серебряный дракончик в золотой короне с рубинами.
– В короне! – повторила мадам Лекок и уронила на землю зонтик.
– С рубинами? – побледнев, воскликнул аптекарь
– Я как увидела его у девчонки под подушкой, так сразу же побежала к сестре Ламберт. И говорю ей, мол, откуда у приемыша такие драгоценности? Небось, стащила где-нибудь! Уж эти мне, приютские дети! – закатила глаза мадам Нильс, – Так и норовят прихватить то, что плохо лежит! Сестра…