Глаза цвета крови
Шрифт:
– Помолчи, Степан, не надо сейчас никаких объяснений и версий. И без того вопросов выше крыши. Помоги лучше с осмотром штаба и организуй охрану. Нам ведь сегодня здесь предстоит заночевать. Я не вижу здесь тел ни своих, ни чужих. Кто бы тут ни прибрался после драки, он где-то рядом, возможно, даже наблюдает за нами. Выстави часовых на вышках. Смена караула каждые полтора часа. Загляни в оружейную комнату, вдруг удастся разжиться дополнительным оружием. А вы, Петр Андреевич, озаботьтесь отправить бойца за пилотом и сопроводить сюда, все равно мы сегодня никуда не полетим, а ночевать в вертолете в чистом поле, на морозе, да еще на вражеской территории… Ну вы поняли. И пусть кто-нибудь поставит самовар, я заметил
Чердынцев браво закивал, хотя по его лицу было видно, что идея идти ночью в дозор его совсем не вдохновляет. Он прекрасно понимал, что все привилегии остались за пределами острова и теперь они все в равном или почти равном положении.
Генерал с неудовольствием поднял с земли запорошенный снегом красный флаг со звездой. Отряхнув от снега, попробовал стереть рукавом бурые пятна на ткани.
– Проследите, чтобы его снова водрузили на флагшток, да повыше, чтобы все видели, что застава снова принадлежит советской армии. Выполняйте.
На скорую руку проведенная ревизия принесла первые неутешительные результаты. Никаких документов или бумаг, способных пролить свет на происшедшее, найти не удалось. Оружейная комната оказалась незапертой, и из нее пропало все более-менее ценное оружие, включая большую часть боеприпасов. Из трофеев удалось раздобыть лишь один относительно новый автомат АК-47 с примкнутым штыком и два потертых временем пистолета-пулемета Шпагина, известного в народе как ППШ, с четырьмя рожками. Спустя час погранцы обнаружили брошенный в грязи еще один АК-47, но в столь необычном и плачевном состоянии, что Булганин не преминул лично показать его генералу.
– Мда, у меня только два вопроса: как? И на хрена?! – Кошевар удивленно крутил в руках автомат с согнутым стволом на манер буквы Г. После чего вернул его Булганину со словами: – Отпилите ствол, и будет снова стрелять. Не так, конечно, как прежде, но нам и такой сгодится. А я возьму себе вот это. Сто лет не держал в руках. – И с этими словами подхватил с оружейного стола старенький ППШ, любовно огладив деревянный приклад.
– Вы уверены, Петр Ильич? АК-47-то поновее и понадежнее будет, чем этот.
– Вы правы, – не стал спорить генерал. – Но старое не значит плохое. Новое оружие прибережем, для лучших, чем мы с вами, стрелков. А папаша Шпалер вблизи страшное оружие, говорю вам со всей ответственностью. Выдаст такой залп, что мало не покажется, а большего мне и не надо. Нам бы день простоять да ночь продержаться, а там, глядишь, и помощь нагрянет или сами придумаем, как выбраться из этой ситуации. Я теперь не сомневаюсь, что парни столкнулись с вражескими диверсантами, а возможно, что и с полноценным десантом. Был бой, судя по пятнам крови, много раненых, потом по непонятной причине погранцы отступили. Кто победил, точно неизвестно, так что никакой мистики и чертовщины. Все предельно ясно и понятно. Если япошки или кто бы там ни был сунутся сюда снова, нам есть чем им ответить. Хотя я считаю, они давно ушли с острова, вернулись к себе. Зачем им тут находиться, зная, что в любой момент к обороняющимся придет подмога с материка? Так что расслабься, Степан Анатольевич, выпей вот горячего чаю и расскажи, что у нас с запасами еды и со связью.
Полковник Булганин подошел к окну и с тревогой увидел, как быстро темнеет. Еще пара часов, и тут наступит непроглядная тьма. Электричества не было, так как дизель-генератор оказался неисправен, с ним как раз возились оба комитетчика, обещавшие его починить и запустить. Пришлось временно использовать фонари и масляные лампы.
– Связь пока не наладили. Продукты… с ними намного проще, чем с оружием. Сухпайками забит под завязку весь склад, много тушенки и других консервов. Есть даже совсем неслыханные деликатесы вроде крабов, икры и разного рода мороженой красной рыбы. А еще мешки с мукой, гречка, перловка, в общем, этого добра хватит на целый год.
– Так что же вас так тревожит, если с едой полный порядок? Хоть голодать не будем.
– Петр Ильич, ты пойми, не за себя тревожусь. Если отправите под трибунал, так тому и быть, значит, заслужил. За мальчишек своих переживаю. Почти сто человек тут несли службу. Сто невинных душ. Куда они могли исчезнуть? Сколько из них еще живы? Вот что не дает мне покоя, а я, между прочим, почти всех знал поименно. Советский солдат не боится трудностей и испытаний, но я не смогу смотреть в глаза их матерей, если с ними что-то произошло. Бывал я здесь много раз. Хороший гарнизон, отличные, образцовые бойцы. Я не знаю, что думать. Все происходящее просто за гранью понимания…
Генерал, тяжко вздохнув, извлек из внутреннего кармана кителя плоскую фляжку с водкой. Отвинтив крышку, принюхался к содержимому, после чего разлил по двум граненым стаканам, один протянул Булганину.
– Помянем тех, кто погиб в неравном бою. Пей, что же ты застыл? Ты, наверное, в глубине души считаешь меня старой, ворчливой черепахой, но в свое время я такого насмотрелся на войне, что до сих пор кошмары по ночам мучают. Но шрамы, оставленные войной, еще не исцелились. Война. Война никогда не меняется, но зато она меняет людей, закаляет народ. Теперь этот остров – наша персональная передовая. Мы снова на войне, как в сорок первом. Наш враг коварен и силен, но мы сильнее. Понятно? Надеюсь, тут двух мнений быть не может? Я советский офицер, как и ты, на нас возложили ответственность. Мы оба давали присягу. Нам не положено раскисать, тем более в такую минуту. Приведи мысли в порядок, соберись, Степан. Ты нужен мне здесь и сейчас, а оплакивать погибших будем после. Давай. Пей. Всем смертям назло. Мы не имеем права бояться. И победа будет за нами! У меня тоже нервы не железные, да и отвыкнуть я уже успел от подобных передряг.
Булганин медленно выпил и закусил хлебом. Опрокинув в себя полстакана водки, генерал поморщился и, не закусывая, медленно вернулся к столу, поближе к теплой печке.
– Что у нас с транспортом? Машины в гараже?
– Два вездехода БТР-50 в наличии. Оба в неисправном состоянии. Может, и удастся их починить, а может, и нет. Наблюдатели с вышки заметили вдали брошенную машину того ненормального дезертира, что чуть в нас не врезался. Вероятно, закончился бензин, а его самого не видно. Он мог бы пролить свет на все происходящее, но искать его в темноте, на холоде, рискуя нарваться на вражеский отряд, чистое безумие. Я предлагаю поутру снарядить небольшой отряд и попробовать отловить его, заодно разведать обстановку. Сейчас этот тип – единственный известный нам носитель важных сведений. Я распределил дежурства между людьми. Никакого движения за периметром не видно и не слышно.
– Пошли дела кое-как, слава тебе, Господи. – Генерал налил себе из самовара чашку горячего чая. – Так что со связью? Я слышал, с этим проблема. В чем она заключается?
– Технари говорят, что-то мешает радиосигналу, забивает эфир. Мощнейший источник радиопомех прямо у нас тут под боком. Утром займемся им. Источник мощный, как если бы там работала группа антенн или локаторов. Мы не можем ни принять, ни отправить сообщения на материк. Перехватили лишь несколько отрывочных метеосводок из соседней Японии, новости не внушают оптимизма. На нас надвигается шторм, а точнее, цунами. Так может стать, что мы застрянем на острове больше, чем на один день. Помощь придет не скоро. Правда, мы можем рискнуть и прямо сейчас попробовать поднять вертолет в воздух.