Глаза Поднебесья

Бахтиярова Анна

А потом он произносит моё имя, и сердце переворачивается. Ведь сегодня я почти уверилась, что больше не услышу его голоса. Никогда.

— Ничего не говори, — прошу я. — Сама знаю, что виновата.

И он молчит. Подходит ближе и кладет теплые руки на озябшие плечи. А я и не заметила, что замерзла в легком платье на разбушевавшемся ветру.

Но и отсутствие упрёков не приносит облегчения. Может, было б легче, если б он обвинил меня в безрассудстве и пренебрежение к «нам»?

— Прости, — шепчу я, чувствуя жжение в глазах от невыплаканных слёз. — Мы десятки раз это обсуждали, но я не могла

думать ни о чём другом. Это был чистейший инстинкт, а голову будто отключили…

— Знаю, — он обнимает меня, и я чувствую щекой трехдневную щетину.

Так и стоим, глядя на море и надвигающуюся черноту. Но этот ураган ничто по сравнению с тем, который бушует внутри меня. Несколько часов назад я чуть не убила себя. Едва не принесла в жертву. Не думала ни о собственной жизни, ни о том, что будет с ним, когда меня не станет.

— Мне так жаль! — я не выдерживаю и громко всхлипываю.

Сильные руки сжимают меня крепче.

— Ты делала то, что должна. ОНА всегда будет важнее, чем мы…

Небо взрывается громовым раскатом, в котором я слышу своё имя.

Другое имя.

— Ларо!

Я резко села на подоконнике в палате Матильды и увидела седовласого Амэя в дверях.

— Высший, — с трудом шепнули губы, пока голова пыталась сообразить, что со мной случилось. Сон?! Но ведь ангелы не спят! Не могут! Не умеют!

— Восстановилась? — спросил старец.

— Да…

О, Небо и Миры! Он не понял. Решил, что я прикрыла веки, чтобы отдохнуть, как делали это все слуги Поднебесья. В том числе и я. Раньше.

Сосредоточиться! Собраться! Не выдать себя! Не погубить!

— Что с клиенткой Ши?

Это был вопрос не во имя собственного спасения. Меня, действительно, крайне беспокоила судьба сокурсницы. Но сейчас ничего другого в голову не пришло. Высший не ответил. Шагнул в палату. Кинул мрачный взгляд на Матильду и вплотную подошёл к окну. Встал так близко, что мне захотелось вырваться наружу — сквозь стекло.

— Я не ждал подвигов от вашей группы, когда вы были стажерами, Ларо, — заговорил он, выждав паузу, показавшуюся мне бесконечной, как сама вечность. — Хотя Тайрус и оказался талантливым наставником. Но сейчас речь, увы, не о вас. Не только о вас. На кон поставлена моя работа за последние два столетия. И мне бы не хотелось, чтобы всё рухнуло из-за глупости вчерашней ученицы. Клиентка выжила, но это не меняет сути. Не смотри не меня так хмуро, девочка. Твоя подруга, зная, что опаздывает, могла связаться с куратором в этом Мире — Ллойдом, чтобы тот её подстраховал. Но даже не вспомнила о такой возможности. Это была серьезная ошибка.

— Вы накажете Ши?

— Нет. Идёт эксперимент, и я не вправе применять карательные меры. Но её промах… Промах каждого из вас способен низвергнуть в пропасть нас всех.

Мне не хватило духу произнести ещё хоть слово. Поэтому, когда Амэй потрепал меня по щеке и пошёл прочь, почувствовала облечение, словно с крыльев сняли целый мешок булыжников.

Но прежде чем покинуть палату, старец обернулся.

— Кстати, Ларо. Я бы советовал не задерживаться подолгу в Мире Грёз и Обманов. Матильда в твоем присутствии не нуждается. А остальным помощь может пригодиться в любой момент. Понятно?

— Да, Высший.

Надо ли говорить, что я ретировалась из этой

Вселенной в рекордные сроки?

…Вот только общение с Амэем и сновидение стали не последними потрясениями дня. В коридоре возле учебного сектора, куда я направлялась, чтобы посидеть в тишине в нашем прежнем классе и привести мысли в порядок, меня нагнал архивариус Берт.

— Тише! — прошипел он, когда я громко ахнула, сообразив, что приятель выполнил мою просьбу и пожаловал с новостями. — Не то обоим конец.

— Что ты узнал? — зашептала я, оттаскивая ангела в сторону.

— В том-то и дело, что почти ничего, — чёрные глаза стали испуганными и огромными. — Твоя страница засекречена, Ларо. Доступ к ней имеют только Высшие. Или, скорее, кто-то один из них.

— Как это? — я попятилась. — Так бывает?

— Сам не знаю, — архивариус огляделся и заговорил ещё тише. — Но я попробовал обходной путь. Нашёл мизер, но зато какой! Только учти, тебе это не понравится.

— Говори же! — велела я, чувствуя, что ещё немного, и начнут трясти беднягу Берта, чтобы перестал уже ходить вокруг да около.

— В общем, — на лице архивариуса появилось несчастное выражение, будто его заставляли сообщить мне о моей же собственной смертной казни. — Я узнал, что в последней жизни тебя звали эйла Иветт Дальенти. И ты покончила с собой.

— А? — я врезалась в стену.

— Это и странно, — принялся трещать Берт, пока я пыталась переварить услышанное. — Ты же знаешь, души самоубийц сломаны. Их можно подлечить, но не исправить. А, главное…

Но я закончился фразу сама.

— Сломанные души никогда не назначают ангелами…

Глава 6. Старые враги

Мы с Гаем слушали дождь за приоткрытым окном и боялись. Каждый о своём.

Клиент не знал, что делать с перевернувшейся по второму кругу жизнью. Хорошо хоть, больше не плакал и рук на себя наложить не порывался. Только вздыхал тяжело и с тоской смотрел на входную дверь, понимая, что рано или поздно придется покинуть убежище. А я… Я чувствовала себя бабочкой, попавшей в паутину.

Пауком же, судя по всему, являлся Высший Амэй.

А какие ещё выводы я могла сделать? Старец с самого начала знал о моих проблемах и лично приходил навестить, требуя забыть увиденное в момент «рождения». Наверняка именно он и засекретил мою человеческую историю! А ещё Амэй рвался провести эксперимент, чтобы на корню изменить набор нейтралов. Кто сказал, что и на мне он не ставил опыты? Интересно же, как поведёт себя поломанная душа, получив крылья!

После разговора с Бертом я провела собственное расследование, стараясь не афишировать свои действия. Зная последнее земное имя, потянуть за ниточку труда не составило. Достаточно было полистать архивные земные данные, а заодно и рапорт о происшествии, то бишь глупом поступке эйлы Дальенти — девицы двадцати лет. В том, что это я, сомневаться не приходилось. К отчетам следователей прилагалось фото — «до» и «после». Второе было особенно впечатляющим. Моё безжизненное тело на асфальте в мерзкой красной луже. Но еще страшнее были распахнутые глаза, пытающиеся заглянуть в небо. Разумеется они были мертвыми и остекленевшими, но меня не покидало ощущение, что глаза пытаются высмотреть наверху нечто, доступное им одним.