Глаза Поднебесья
Шрифт:
— Не уйдешь! — приказала я душе, не успев осознать, что собираюсь натворить.
Искалеченное тело затмило всё — и наставления Тайруса, и учебные пособия, читаемые и перечитываемые с экрана, и крохи здравого смысла, хранящиеся в подкорке (или другой части головы ангела). Сейчас я знала только одно — мне нельзя отпускать душу. Я должна разбиться в лепешку, уничтожить саму себя, если потребуется, но спасти эту светловолосую девушку, приговоренную к смерти.
Она просто уснула и не может проснуться. Но я её разбужу…
Сама не помню, как включила на браслете режим передачи и положила ладонь, растопырив пальцы,
Я стояла на подоконнике и смотрела на простирающий внизу город. Волосы трепал злой ветер. В лицо хлестали жесткие струи холодного дождя. Но мне было всё равно. Я подчинила тело своей воле и теперь оставался последний шаг. Одно мгновение до свободы. До призрачной надежды вернуть то, что было украдено…
— О, Небо и Миры! Что ты творишь, Ларо?!
Чужое воспоминание растворилось, и я увидела в дверях Тайруса с перекошенным лицом. Но не от гнева, а отчаянья. И испуганного Торра рядом. Потом собрат-стажер расскажет, что я напомнила ему могущественное божество с дьявольским огнем в глазах. И пока медленно оборачивалась на непрошеных гостей, и когда объявила громогласно:
— Убирайтесь прочь, предатели! Её вы не получите!
Глава 3. Штрафной эксперимент
Медсестры окрестили её Матильдой. Потому что настоящего имени никто не знал, а называть порядковым номером медицинское чудо всем показалось неучтивым. И не важно, что девушка находилась в коме. Главное, она до сих пор дышала, вопреки многочисленным травмам, каждая из которых могла ее убить. Кое-кто даже высказал мнение, что жизнь пациентке сохранила сама достопочтенная Виолетт — главная местная богиня. Или кто-то из ее первых приспешниц.
В другое время меня бы это позабавило. Великая Ларо! Однако ж, не считая мрачного, как ночная тьма, Тайруса, я была последним обитателем Поднебесья, которому хотелось веселиться. Как раз сейчас в бирюзовом зале Высшие старцы и их приближенные решали, как со мной поступить — отправить в капсулу забвения или дать ещё одну попытку заслужить доверие. Я больше склонялась к первому варианту, учитывая выражение лиц заседателей, когда покидала помещение после дачи показаний.
Я с тоской посмотрела в экран — на любимую картинку, демонстрирующую неизвестный город с радужным домом. Вот, угораздило! Опростоволосилась на первом же задании! И во имя чего? Глупейшего импульса! Хотя… Там — в стерильно-белой операционной со мной действительно что-то случилось. Бедная искалеченная девица вновь пробудила то, что мне не полагалось помнить. Захлестнула неконтролируемой волной и бросила на беспощадные скалы. Но почему? Почему? Одни обрывки и никакой конкретики…
…В бирюзовый зал полтора часа назад я заходила непривычно покорная, спрятав руки за спину и чувствуя, как дрожат перья на сложенных крыльях. Ноги предательски заплетались, но я отчаянно старалась не показать страха. Можно сколько угодно твердить, что все мы умирали. Однако когда угроза полного уничтожения зависает над тобой любимой, единственной и неповторимой, привычные аксиомы видятся в ином свете.
Их
Сидящий по правую руку Высший Ольвет старательно подражал Аскольду. По крайней мере, борода была точь-в-точь, но только чуть темнее. И поглаживал он её такими же неторопливыми движениями, как и начальник. На меня Ольвет глянул с откровенным презрением, словно на противное мохнатое насекомое, которое стоило поскорее прихлопнуть. Зато в светло-карих, почти медовых глазах третьего старца — Высшего Амэя читалась печаль, а гладко-выбритое морщинистое лицо было тревожно. Кстати, он был единственным из верхушки, с кем мне доводилось встречаться раньше. Именно он навещал меня в медицинском блоке после нестандартного «рождения».
На остальных присутствующих я глянула мельком. Знакомых среди заседателей среднего звена было всего двое: Гала, взиравшая с равнодушием, и первый красавец Поднебесья — Ллойд. Поговаривали, эту парочку в прежние времена связывали не только деловые отношение. Подобное между ангелами, разумеется, возбранялось, но, как говорится, свечку никто не держал и реальных доказательств представить не мог. К тому же, на любовные похождения здесь нередко закрывали глаза, при условии, что запретные связи не выпячивались. А вот если б кто-то из нас завел шашни с человеком, тогда уж точно не миновать уничтожения. Без суда и следствия.
Кстати, я внешность Ллойда привлекательной никогда не считала. Нет, черты лица были более чем правильными: волевой подбородок, идеально ровный нос, высокий лоб, суровые, но в то же время чувственные губы. Добавляли шика густые черные, чуть вьющиеся волосы и серые глубокие глаза. Большинство девушек провожало его восхищенными взглядами. Мне же отчего-то казалось, что этот представитель Поднебесья не отличается порядочностью. Реальных причин так думать не существовало, но внутри будто червячок начинал копошиться, когда Ллойд проходил мимо.
А еще я слышала, что этот мужчина однажды отказался от предложения стать Высшим. Лет двести назад Аскольд выбирал помощника на освободившееся место из двух кандидатов: Ллойда и Амэя. Победил второй, но лишь из-за того, что первый предпочел остаться ангелом среднего звена. Он вовсе не считал себя недостойным высокого звания. Дело в том, что становясь Высшими, обитатели Поднебесья вмиг превращались в стариков, а в планы Ллойда подобное не входило…
Я остановилась посреди зала и принялась смотреть в пол, спиной (или крыльями?) ощущая тревогу Тайруса, вставшего позади меня с левой стороны. Впрочем, я отлично понимала наставника. Первые подопечные, оказанное Высшими старцами доверие и вдруг такая катастрофа. И не скажешь ведь, что группу спихнули бедовую. Раз поставили воспитывать, стало быть, любой прокол учеников — твоя собственная ошибка. Ох, если заседатели меня не приговорят, то Тайрус точно половину перьев повыдергивает.