Глаза Сатаны

Затуманенная горилкой голова шумела. В жилах билась потревоженная кровь, но сон наваливался неотвратимо и сладостно.

А звёзды равнодушно подмигивали с чёрного неба, взирали на распростёртых двух друзей, укрытых дырявым рядном. Они лежали под старой вишней. Тихий храп друга Карпо не беспокоил Демида, казака лет за тридцать, с оселедцем тёмных волос.

Демид уже засыпая, ощупал ножны сабли, лежащей под боком. Затуманенная голова ещё отметила выпадающую росу, но больше не получилось. Сон овладел и этим казаком.

Сад молчал, только сверчки неистово верещали в траве да лёгкий ветерок нет-нет да прошелестит в кроне вишнёвого дерева.

Было давно за полночь. Несколько теней показались среди деревьев. В полусогнутых фигурах угадывался звериный инстинкт. Они словно кого-то скрадывали.

Одна тень остановилась перед крошечной копной недавно скошенной травы и настороженно прислушалась.

– Эй, хлопцы! Тута кто-то есть!

Шёпот этот мгновенно заставил Демида открыть глаза. Давняя привычка позволила ему не вскочить тут же. Но сердце яростно забухало в груди, а хмель улетучился почти мгновенно.

Тень человека наклонилась над лежащими. Демид больше не раздумывал. Его нога рывком рванулась к тени, ударила между ног. Тень согнулась с утробным стоном, а Демид грубо толкнул Карпо, вскочил, схватив саблю, крикнул:

– Тикаем, Карпо!

И, не оглядываясь, бросился вниз, к задам сада и села. Он почти не слышал, как тяжело топал сапогами Карпо, как сзади натужно сдерживали крики людей и их неторопливые попытки устроить погоню.

Проломившись через заросли малины, беглецы остановились. Отдышавшись немного, Демид шепнул, всё ещё не решаясь распрямить согнутую спину:

– Выследили, гады! Одначе нас не стали гнать.

– Небось не мы им нужны, Демид, – ответил Карпо с расстановками. – Им Криштоф надобен. А тихо ещё.

– Обложили нашего Криштофа, друг. Конец, видно, пришёл пану шляхтичу...

– Давно жду такого, Демид, – отозвался с беспокойством Карпо. – Куда нам податься? Не здесь же коротать время, ждать, когда схватят.

– Вестимо, Карпо. Погодим малость. Послушаем, как у них получится.

Друзья замолчали, прислушались. Скоро издали, там, где ночевала ватага Криштофа Косинского[1], раздались крики, грохнул выстрел.

– Вот и все наши дела, Карпо, – грустно молвил Демид. – Конец настал.

– Верно, Демид. Тепереча можно и в путь. Одначе, Демид? ты без сапог!

– Угораздило мне разуться, ноги взопрели. А где твоё оружие, Карпо?

– Хы! Там, где твои сапоги. Твой крик так подбросил меня, что ни о каком оружии и подумать не успел!

– Ладно. Что уж тепереча горевать? Пошли к речке. Перейдём на тот берег и уберёмся подальше, пока не хватились проклятые ляхи! Там видно будет. Лишь бы успеть укрыться и переждать.

– Без харча? – В голосе Карпо слышался неподдельный ужас.

– Что-нибудь добудем, – уверенно ответил Демид. – Потопали. Я весь вспотел после бега. Хоть освежимся и напьёмся.

Друзья торопливо спустились к неширокой речке, что змеилась в кущах осокорей.

– Правей дно будет получше, – молвил Карпо. – Я вчера купался здесь с конями. Хлопцы указали.

Демид молча зашагал вдоль речки, держа саблю в ножнах, как палку, не сообразив перекинуть ремень через голову на плечо. Вылезли на правый берег освежённые, утолившие жажду, с просветлёнными головами. Хмель почти не ощущался.

– Двинули на юг, Карпо. Там, пройти версты четыре, будет деревня. Надо разжиться обувкой и харчами.

– Ага! Пошли, Демид. Одначе жалко мне Криштофку. С ним было сподручно и весело. Лёгкий был лях.

– Что тепереча вспоминать, Карпо. Он, может, ещё и выкрутится, а наши-то обязательно попадут на плаху.

– Прошлый раз никого не стратили, Демид, – с надеждой в голосе произнёс Карпо. – Может, и на этот раз обойдётся. Всё ж шляхтич-то Криштоф-то.

– Не получится, Карпо. На этот раз Криштофке каюк. Не простят ему повторного восстания. Хорошо, что лишь малая часть наших была здесь. Остальные могут дознаться до прихода польских конников.

– Хорошо бы встретиться с ними, Демид. Скопом оно сподручнее.

– Без коней и харча и думать нечего, Карпо. Топай, а то я уже поколол ногу. Хорошо бы обувку добыть где.

Они шли некоторое время молча. Мокрые рубахи холодили тела. Лёгкий туман опустился на влажную траву. Восток ещё не светлел, но приближение утра уже чувствовалось.

– Гляди, Демид! Огонь!

– Что бы это значило? Наверное, мальчишки коней стерегут. Пошли к ним.

Поднявшись на пологий бугорок, увидели костёр и три фигурки, одна из которых лежала. В темноте, позади костерка, бренчали и топтались кони. Мальчишки тревожно вскочили, схватившись за длинные палки.

– Не трепыхайтесь, хлопцы, – мирно сказал Демид. – Мы мирные люди. Вы в ночном? Село далеко?

– Ага, дядя, – отозвался старший, лет тринадцати и махнул в южном направлении.

– Сколько вёрст до села? И большое оно?

– Версты две, дядя. Хат двадцать, может, больше. Не считаны.

– Чьё село, хлопцы?

– Пана Мелецкого.

– Он здесь живёт, этот пан? – спросил Карпо.

– Не! Раз в год наведывается. К Рождеству приезжает с гайдуками.

– Значит войт-староста всем у вас заправляет?

– Ага, он. Хрыцьком кличут, Панасом, дядя.

– И как он вам, этот Панас? Жить даёт?

Мальчишка помялся, но всё же ответил зло:

– Какой там! Дерёт последнее с нас. Холопами и быдлом кличет. Лупит за самую малую провинность. Выслуживается перед паном. А вы кто будете?

Демид переглянулся с Карпо, помолчал, но ответил тихо:

– На Сечь идём, к полковнику Лободе. Слыхал про такого?

– Не. Мы только пана Мелецкого знаем.

– Ладно, будет лясы точить, хлопцы. Нам бы побыстрее до хат добежать. Приведите-ка нам лошадей.