Глаза тигра

Вернер Кристина

Джулиано Батталья сидел в кабинете дона Фалконе, где также присутствовали Леонардо, Винсент и Ренцо Болла.

Леонардо, как всегда, тщательно скрывал своё недовольство от того, что отец заставил его вникать в “теневые” дела организации. Винсент сегодня оказался в доме отца случайно. Обычно он наносил визит, когда ему требовалась некая сумма на “карманные расходы”. Отец приказал всё нести в одну “кормушку” и сам распределял, сколько денег получат его дети сверх меры. Винсент тоже не обрадовался приходу Батталья. Неизвестно, насколько затянется разговор и в каком настроении окажется отец после.

Энтони с радушием принимал гостей, независимо от того, нравился ему человек

или нет. Он предложил Джулиано присоединиться к обеду, но тот вежливо отказался.

– Дон Фалконе, вы человек прямой, и я не стану ходить вокруг да около, а сразу сообщу о предложении своего босса, – начал Джулиано, поправив на переносице очки с толстой оправой, за которыми поблёскивали умные, живые, всепроникающие глаза. Джулиано был среднего роста, смуглокожий, худощавый, но подтянутый, с испанской бородкой и широкой располагающей улыбкой. – Прошло немало времени с тех пор, как вы и дон Молиарти приехали в Америку, и оба добились грандиозных успехов. На горизонте новый бизнес – азартные игры, что сулит огромные доходы. Дон Молиарти предлагает заключить мир и объединиться, чтобы вместе покорить Лас-Вегас. Он предлагает помощь и поддержку в случае, если Семьи на территории Вегаса воспротивятся вашему вторжению. Или поможет купить долю в бизнесе размером побольше, чем тот пай, что вы приобретёте в одиночку. Доходы будут делиться пополам. Мой босс просит забыть о прежних конфликтах. Если вам требуется время для раздумий, установите срок, мы готовы ждать.

Энтони не проронил ни слова, ждал, что тот скажет ещё. После небольшой паузы Джулиано продолжал:

– Также он просит, чтобы вы признали ваш союз перед остальными кланами Нью-Йорка. Для Вирджинио вы всегда были первым номером, и он часто жалеет о том, что не вёл с вами дел с самого начала. Мы просим мира, но последнее слово за вами, дон Фалконе.

– По-моему, мир – самое разумное решение, – встрял Леонардо и тут же сконфузился.

Отец смотрел на него испепеляющим взглядом, будто он сказал что-то несуразное и глупое. Не удержавшись, Винсент презрительно хмыкнул. Наконец-то отцовский любимчик разгневал его. Не всегда же ему, Винсу, быть в опале.

– Признаю, это заманчивое предложение, но почему Вирджинио не принял его от меня несколько лет назад? Тогда бы не произошло резни на заводе, и многие сохранили бы себе жизнь, – Энтони перевёл мрачный взгляд на Джулиано.

– Вы оба были так молоды, – лукаво улыбнулся Батталья. – Вам не казалось тогда, что весь мир у ваших ног и вы всего добьётесь сами?

Энтони разозлил этот двоякий намёк на то, что то ли он в те годы был слабаком, ища себе союзника в лице Молиарти, считая, что в одиночку не добьётся блестящего положения, то ли Джулиано говорит о горячности молодости своего босса Вирджинио. Тогда Молиарти добился многого, а Фалконе хоть и достиг в итоге гораздо большего, однако имел такую слабость, как просить о сотрудничестве. Теперь же Вирджинио не считает просьбу о помощи чем-то позорным.

– Передай своему боссу, что я отклоняю его предложение. Пусть всё останется на своих местах, – ответил Энтони.

Джулиано обвёл всех неторопливым взглядом: Леонардо нервничал, порываясь что-то сказать, но не решался. Винс, сложив руки на груди, стоял неподалёку, был спокоен и ехидно улыбался. Ренцо посматривал в окно.

– Можно спросить, почему? – Батталья вновь взглянул на дона Фалконе.

– Я не думаю, что твой босс изменился с тех времён. Подонки не меняются.

– В таком случае, дон Молиарти просил напомнить вам об Алеандро Мадзини, – чёрные прищуренные глаза Джулиано встретились с глазами дона, в которых неожиданно вспыхнул и погас огонь ярости.

– У Вирджинио хватает наглости вспоминать его? Он думает, что я до сих пор ничего не знаю? Что я все эти годы не догадывался о том, почему погиб Мадзини? – Энтони не выдал своей ярости, лишь на полтона повысил голос. – Так, Джулиано, моё слово окончательно и бесповоротно – нет.

– Хорошо, раз вы так хотите, – не показывая, что он расстроен, Батталья откланялся и вскоре ушёл.

– Папа, почему ты не заключил мир? – спросил Леонардо, едва Джулиано вышел за порог. – Это же самое здравомыслящее решение. Вы бы объединились и купили бы пай в Вегасе, не прибегая к насилию и различным махинациям. К тому же, Молиарти всё равно признал бы тебя первым, ведь так оно и есть. Предлагал такие условия…

– Я его слишком хорошо знаю, такие, как он, никогда не изменятся. Леонардо, ты что, так наивен? Забыл, что было на Сицилии? Хоть ты мал был тогда, но не настолько же, чтобы совсем ничего не соображать. Кретин!

– Нет, я просто хотел…

– Знаю я, чего ты хочешь! До настоящего мира далеко, как до звёзд. Джулиано прав в одном, наступили новые времена, и ты, и Винс, вы скоро увидите это сами, – отрезал Энтони, начав не на шутку раздражаться, что было редким явлением.

– Мне всё-таки кажется, что нельзя упускать такую возможность, – упрямо твердил Леонардо.

– Я не узнаю тебя, Лео! – Энтони выругался на сицилийском диалекте. – Чтобы я больше не слышал о твоих миротворческих идеях!

Леонардо промолчал, оскорблённый до глубины души.

– Алеандро Мадзини, кажется, был крёстным отцом Леонардо? – вмешался Винс. Настроение у него было преотличное, ведь отец выругал своего любимчика не на шутку.

Переглянувшись с Ренцо, Энтони ответил:

– Да, он был и мне вместо отца. Этот достойный человек многое для меня сделал и не только для меня. Но людям свойственна забывчивость и неблагодарность. Я уверен, что его убил Молиарти. Когда-нибудь я расскажу вам эту историю.

– Что, папочка сердится на любимого сыночка? – ехидничал Винс, выходя вместе с братом из кабинета, и слегка пихнул его в бок. Он был так доволен, что позабыл, зачем приходил в дом отца.

– Отвали, Винсент! – огрызнулся Лео.

– Ой-ой, думаешь, напугал меня, задница ушастая? – Винс снова пихнул его в бок.

– Угомонись, а то так наподдам тебе, что мало не покажется!

– Руки коротки, братец! Ладно, раз ты такой злой, я лучше пойду.

Леонардо остался размышлять над словами отца. Может, он в самом деле прав, что такие люди, как Молиарти, не меняются, а будут всегда подстерегать, чтобы в один прекрасный момент нанести удар в спину? Леонардо так жаждал мира. Из чувства долга перед организацией, ради уважения и любви к отцу он готов пойти на многое, в душе всё же яростно бунтуя. Ещё он думал о младшем брате, отчего тот так его ненавидит? Неужели всё из-за разницы в деньгах, что даёт им отец? Сколько Леонардо себя помнит, они с Винсентом всегда плохо ладили.

Винсент в детстве напоминал дикого зверька, который никого не слушался, кроме матери. Отец особо и не пытался завоевать его любовь. Куда более по душе ему приходился тихий, умный Леонардо, готовый часами слушать его рассказы и наставления. Винс по-своему пытался привлечь внимание отца, действуя ему наперекор. Энтони то ли этого не понял, то ли не стремился понять вообще. Винсент страшно ревновал отца к Леонардо, ввязывался с братом в драки, ругался с ним, то и дело устраивал мелкие гадости. Ему сполна хотелось получать любовь обоих родителей, но чем неистовей он боролся за внимание Энтони, тем невольно всё больше от него отдалялся.