Глаза тьмы
Шрифт:
В половине восьмого закулисье бурлило. Механики проверяли электрические кабели и гидравлические насосы, которые поднимали и опускали различные элементы декораций. Портнихи суетились вокруг танцовщиц, что-то закрепляли и подшивали. Стилисты и парикмахеры доводили грим и прически до совершенства. Осветители перемигивались прожекторами. Танцоры в черных фраках стояли плотной кучкой, все как на подбор подтянутые, симпатичные.
А женщины, что балерины, что манекенщицы, смотрелись еще лучше. В атласе и кружевах, в бархате и шелке, в перьях, блестках, мехах, некоторые голые по пояс. Многие еще не пришли из гримерных, другие, уже полностью готовые к выходу на сцену, стояли в коридорах, болтали о детях, мужьях, бойфрендах, делились рецептами, словно обычные секретарши в обеденный перерыв, а не писаные красавицы.
Тине хотелось остаться за кулисами и во время представления, но она уже ничего не могла поделать. Теперь успех или провал «Магии» зависел только от исполнителей и технического персонала.
За двадцать пять минут до начала шоу Тина покинула сцену и прошла в шумный зал. Направилась к центральной ложе на первом ярусе, где ее ждал Чарльз Мейнуэй, генеральный менеджер и главный акционер «Золотой пирамиды».
Но сначала она остановилась у соседней ложи, которую занимали Джоэль Бандири, Ева, его жена последние восемь лет, и двое их друзей. Ева была на семнадцать лет моложе и на четыре дюйма выше, бывшая модель, гибкая, светловолосая красавица. Она тепло пожала руку Тины.
— Не волнуйся. Ты слишком хороша, чтобы провалиться.
— У нас хит сезона, — еще раз заверил Тину Джоэль.
Чарльз Мейнуэй встретил ее обаятельной улыбкой. Держался он словно аристократ, на этот образ играли густые седые волосы и синие глаза, однако крупные черты лица выдавали отсутствие патрицианской крови, да и в выговоре, несмотря на старания многочисленных специалистов, чувствовалось влияние Бруклина, где прошло его детство.
Едва Тина села справа от Мейнуэя, подошел официант во фраке и наполнил ее бокал «Дом Периньон».
Элен Мейнуэй, жена Чарльза, сидела по его левую руку. Элен от природы получила все то, к чему безуспешно стремился Чарльз: безупречность манер, изысканность, утонченность, умение в любой обстановке держаться легко и уверенно. Высокая, стройная, потрясающе красивая, в свои пятьдесят пять выглядела она максимум на сорок.
— Тина, дорогая, я хочу познакомить тебя с нашим другом, — Элен указала на мужчину, четвертого человека в ложе. — Это Элиот Страйкер. Элиот, эта очаровательная молодая дама — Кристина Эванс, направляющая рука «Магии».
— Одна из двух направляющих рук, — уточнила Тина. — Джоэль Бандири несет даже большую ответственность, чем я, особенно в случае провала.
Страйкер рассмеялся.
— Рад возможности познакомиться с вами, миссис Эванс.
— Просто Тина.
— А я — просто Элиот.
Тина решила, что этому интересному, среднего роста мужчине лет сорок. Его темные, глубоко посаженные глаза светились умом, в них то и дело вспыхивали искорки веселья.
— Элиот — мой адвокат, — пояснил Чарли Мейнуэй.
Тина удивилась:
— А я думала, что Гарри Симпсон…
— Гарри — адвокат отеля. Элиот ведет мои личные дела.
— И ведет очень хорошо, — вставила Элен. — Если тебе понадобится адвокат, Тина, лучше Элиота в Лас-Вегасе не найти.
— А если вам понадобится лесть, — заметил Страйкер, — и я уверен, что в ней вы, такая краса- Вица, недостатка не испытываете, никто не умеет Льстить так очаровательно и стильно, как Элен.
— Видишь, что он только что сделал? — захлопав в ладоши, спросила Элен Тину. — В одном предложении польстил тебе, польстил мне и поразил нас своей скромностью. Ты понимаешь, какой он замечательный адвокат?
— А теперь представь себе, как он отстаивает свою точку зрения в суде, — добавил Чарли.
— Настоящий мастер своего дела, — кивнула Элен.
Страйкер подмигнул Тине:
— Я, может, и мастер, но этим двум — не чета.
Они поболтали еще пятнадцать минут, и разговор шел о чем угодно, но только не о «Магии». Тина догадалась, что они пытаются отвлечь ее от мыслей о предстоящем шоу, и мысленно поблагодарила всех троих.
Но, разумеется, ни увлекательный разговор, ни ледяное шампанское не мешали ей ощущать, как в зрительном зале нарастает напряжение. Воздух густел от сигаретного дыма. Официанты и официантки носились словно угорелые, спеша выполнить заказы до начала представления. Гул разговоров становился все громче, поглощая все прочие звуки. И разговоры эти все чаще перемежались смехом.
Она стремилась почувствовать настроение зала, ее внимание занимали Чарльз и Элен Мейнуэй, но при всем этом от Тины не укрылась и реакция, которую она вызвала у Элиота Страйкера. Нет, он вроде бы и не показывал, что она чем-то особо заинтересовала его, да только взгляд Элиота говорил об обратном. Из-под маски вежливости, остроумия, сдержанности выглядывало естественное сексуальное желание самца, и Тина почувствовала это не умом, а на интуитивном уровне, как чувствует кобыла, что жеребец хочет ее.
Прошло года полтора, может, даже два, с тех пор, когда мужчина вот так смотрел на нее. А может, впервые за этот период подобный взгляд не остался незамеченным. Ссоры с Майклом, развод, смерть Дэнни, работа над шоу с Джоэлем Бандири полностью занимали ее дни и ночи, и у Тины не было никакой возможности даже подумать о романтической стороне жизни.
Тину бросило в жар: она осознала, что невысказанное желание в глазах Элиота вызывает у нее ответное, не менее сильное.
Она подумала: «Господи, я позволила себе забыть про существование любви! Как я могла?»
Но теперь, после долгих месяцев скорби о разрушенной семейной жизни и гибели сына, свалив с плеч гору забот и тревог, связанных с постановкой «Магии», она, вероятно, могла снова ощутить себя женщиной. Понимала, что пришло время снова стать женщиной.
С Элиотом Страйкером? В этом уверенности не было. Она могла и не спешить. Не бросаться на первого мужчину, который ее захотел. Наоборот, скорее не следовало этого делать. Но, с другой стороны, он красив, умен, в нем чувствовалась мягкость, доброта.