Глазами тьмы
Шрифт:
— А что она мне теперь сделает? — фыркнула модель. — Уволит?
— Значит, придется искать работу в другой сфере, — тяжело вздохнула Тэйра, которой не нравилась подобная неопределенность в будущем. Она не представляла, к кому можно обратиться.
— Если хочешь, я могу замолвить за тебя словечко, — нерешительно предложил Кобальт и замолк, словно тут же пожалел о великодушном порыве.
— Было бы неплохо, — ухватилась за возможность Тэйра. Взросление в приюте и последующие одинокие годы жизни не подготовили ее к тому, что придется бегать по городу, много общаться и пытаться навязать кому-то свои услуги на выгодных условиях. Из множества мест она сама наверняка выберет худшее!
— Подожди соглашаться, я еще главное не сказал, — ворчливо заметил мужчина. — Работать придется не с людьми, а-а… — замялся он, — большей частью с трупами. Знакомые сыскари
— Ужас какой! — охнула «кикимора». — Тэйра, ни за что не соглашайся! Там потому и платят много, что образникам приходится любоваться на истерзанные трупы.
— Все не так уж плохо, — попытался выступить в защиту своего предложения заместитель Лары. — Осмотр мест преступлений бывает не каждый день, и к тому же сыскари расследуют не только убийства.
— Но ведь и жертвы одержимых должны встречаться, — уперлась модель.
Мужчина был вынужден пожать плечами, так как он соврал бы, если бы принялся убеждать, что такого не случается.
Однако Тэйра все равно серьезно задумалась о возможности устройства на работу к сыскарям. Трупы ее не пугали, даже если они находились в очень плохом состоянии. Главное, чтобы убийцей при этом была не она сама. Было бы странно падать в обморок при виде луж крови, если она на своем веку близко видела двадцать семь жертв. И не только видела… ведь именно ее темная половина приняла непосредственное участие в том, чтобы на утро оставить сыскарям и инквизиторам материал для расследования. В таких случаях всякий раз после рассвета, вернув себе контроль над телом, Тэйра долго рыдала и отмокала в ванне. Но если смыть с кожи кровь было легко, то очистить душу — невозможно. Временами девушку посещало желание пойти и добровольно сдаться инквизиторам. Но, во-первых, тут же просыпалась темная половина и тащила ее в другую сторону, а во-вторых, Тэйра и сама не хотела, чтобы над ней проводили процедуру экзорцизма. Бесы срастались с человеком, и потому изгнать их обратно в ад или в демонический мир можно было только вместе с душой. Это означало окончательную и бесповоротную смерть без возможности перерождения. Душа постепенно растворялась в злой сущности, испытывая страшные мучения. Когда-то одержимые с удовольствием сообщили об этом на допросах инквизиции.
Многие считали подобное наказание справедливым для того, кто оступился и впустил в мир зло, ведь без добровольного согласия бесы не могут попасть в тело. Людей искушали богатством, силой, помощью в делах, властью, нашептывали им сладкие обещания. И Тэйра попалась, сама того не подозревая! Не зря, читая сказки, родители твердили, что в настоящей жизни месть калечит душу. Конечно, она была невинным ребенком и не знала точно, на что соглашается, не ожидала подвоха. Но кого теперь винить? Только себя. Теперь ей предстояло до-олгое и кошмарное существование без старости, пока бесовка не накопит шестьсот шестьдесят шесть жертв и не оставит ее умирать в дряхлом теле и расплачиваться за свои грехи. Цифра пугала, но мучительное растворение в злой сущности, водворенной назад в ад, казалось еще хуже. Она ничем не обязана людям, общество которых когда-то отвергло ее.
— Можно я пару дней подумаю над предложением? — вслух поинтересовалась Тэйра, не нашедшая сил сразу принять решение о смене работы.
— Конечно, — кивнул Кобальт. — Обращайся, если что. Кузина очень просила поспрашивать знакомых образников.
— Только я не умею ни держать в руках меч, ни драться врукопашную, — на всякий случай сообщила Тэйра, умолчав при этом, что ее темная половина прекрасно справляется с обеими задачами.
— Тебе и не нужно, — махнул рукой мужчина. — Образники не участвуют самостоятельно в расследовании преступлений и задержании подозреваемых. Если не надо отправляться на место для исполнения непосредственных обязанностей, будешь сидеть в кабинете и перекладывать бумажки, писать доклады вместо других членов группы.
— А с инквизицией часто придется иметь дело? — с опаской поинтересовалась Тэйра, продолжая водить ладонью по чистым листам бумаги.
Настороженное отношение к инквизиции не было чем-то необычным для горожан, так что девушка никого не удивила проскользнувшими в голосе эмоциями. Святоши отнюдь не славились хорошим обхождением, их уважали, но не любили. Они запросто могли скрутить на улице любого прохожего и подвергнуть проверке. Заставить войти в церковь или вылить на подозрительную личность бутыль ледяной освященной воды посреди зимы — это были еще мелочи. Могли ведь сначала и избить хорошенько за «попытку оказать сопротивление». Дернулся кто-то непроизвольно в сторону от них — и пожалуйста. Власти всячески успокаивали горожан, пытаясь примирить их с подобным беспределом, но все зря. Сколько бы граждан ни убеждали в том, что, рискуя жизнью каждый день, поневоле начнешь подозревать неладное в любом жесте, ничего не помогало. От святош предпочитали держаться подальше. Тем более что захваченные ими люди так редко возвращались домой… И ведь не выяснишь — то ли и вправду в чем-то виноваты, то ли их замучили пытками в подвалах и прикопали, чтобы скрыть свои собственные зверства.
— Инквизиция — это неизбежное… добро, — усмехнулся заместитель начальницы, чуть замявшись перед определением. — Я в принципе точно не знаю, но кузина вроде не жаловалась.
— А ее часто проверяют? — уточнила образница.
— За шесть лет только один раз вежливо попросили пройтись до дверей церкви. Инквизиторам хватает и того, что на шее моей двоюродной сестры висит освященный крестик. Изредка она его специально достает из ворота и словно случайно демонстрирует.
— Как насчет других сотрудников?
— Практически так же. Тот, кто хоть раз увидит вблизи жертву одержимого, вряд ли добровольно захочет превратиться в подобное чудовище. Даже опытных сыскарей иногда выворачивает.
— Разве у них нет обязательной ежегодной проверки? — не успокоилась Тэйра.
— Инквизиции и так дел хватает, — терпеливо ответил Кобальт. — На весь город у нас всего пол сотни паладинов, если не меньше. А ведь им тоже хоть иногда надо отдыхать и уделять внимание семьям.
Тэйра осталась довольна полученными сведениями. Она продолжала делать иллюстрации для журнала, хотя ее мысли витали далеко. Выходило, что работа в департаменте расследований — это не такой уж риск. Иной раз на улицах подстерегала гораздо большая опасность. В городе при свете солнца девушке не раз доводилось дефилировать мимо мужчин, облаченных в свободные белые туники. И как бы ей при этом ни хотелось развернуться и броситься прочь, она была вынуждена делать безразличный вид. До сих пор Тэйре это как-то сходило с рук, ведь все инквизиторы были мужчинами и вряд ли до конца понимали глубину женского коварства. Иной раз, чтобы выжить, воспитаннице приюта приходилось изображать простушку и скромницу, хотя наличие темной половины давно избавило ее от чрезмерной наивности. Однако и не сделало настолько злой и циничной, чтобы избавить от угрызений совести при постоянном вынужденном вранье.
— Тэйра, ты не можешь всерьез думать о том, чтобы после нас работать с трупами, — чуть ли не с оскорбленным видом произнесла блондинка, сбив образницу с мысли.
— Да-да, — подала голос «кикимора». — Это будет ужасно тяжело и страшно.
Тяжело? Тэйра считала совершенно по-другому. Уж тела, по крайней мере, молчат, не меняют позу, когда не надо, не советуют капризным голоском, как их лучше запечатлеть!
Часам к восьми вечера у образницы не осталось под рукой ни одного чистого листа, хотя Кобальт вопреки обещанию поднес еще пару пачек бумаги, которые не смог захватить сразу. Голова разболелась от суеты, спешки и постоянной трескотни девушек-моделей. Хотелось быстрее добраться до дома, упасть на кровать и уснуть. Но Тэйра понимала, что не стоит этого делать, ей нельзя потакать своим желаниям. Она привыкла подгадывать так, чтобы темной половине доставалось уставшее тело, чтобы бесовка вынуждена была отдыхать, а не искать ночью развлечений и жертв. Таким образом девушка успокаивала свою совесть, хотя в то же время подобные меры отдаляли миг освобождения. Это было сумасшествие — мучить себя, продлевать страдания ради того, чтобы достигнуть цели как можно позже. Однако Тэйра не могла иначе. Каждое убийство тяжелым бременем ложилось на душу, а она хотела еще хоть немного пожить без неподъемного гнета, оставаясь человеком.
— Заходи, как надумаешь, — сказал заместитель Лары, когда образница сдавала ему объемную пачку последних иллюстраций для журнала. — Больше, чем здесь, работать явно не придется. Если бы я мог, сам бы пошел к сыскарям.
Девушка устало кивнула и бросила взгляд за окно — на улицу, постепенно погружающуюся в сумерки.
— Переехала бы ты поближе к центру, — проворчал мужчина, тоже заметивший, что солнце садится. — Как дойдешь, запри дом получше и проверь все защитные амулеты, а то кузина по секрету мне шепнула, что в последнее время случилось несколько нападений одержимых.