Гленнкилл: следствие ведут овцы
Шрифт:
– Он быстро сколотил состояние. Мутные делишки! – сказал пузатый мужчина.
– У Джорджа были долги, все об этом знают, – возразил другой.
– …уж слишком его влекли овцы, – рассказывал один парень двум приятелям. – Сами понимаете! – Он изобразил жест руками. Другие засмеялись.
– Ясное дело, убийство на почве ревности среди овец! – заржал самый тощий из них. Да так громко, что несколько женщин обернулись. Все трое снова начали неприятно смеяться.
– Такого он точно не ожидал, – произнес мужчина, сильно пахнущий потом, – а Джорджа чертовски сложно было застать врасплох.
– Катастрофа для туризма, – сказал мужчина с
– …хотел все продать Хэму. Овец, землю – все! – воскликнула женщина без шеи.
– Это был дьявол! – прошептала женщина с мышиным лицом, обращаясь к двум белокурым детям.
– Господь, помилуй его душу! – дрожащим голосом произнесла другая женщина. Овцы ее знали. Джордж называл ее «Сердобольная Бет».
Она регулярно появлялась перед фургоном Джорджа, пытаясь надоумить его на какие-то «добрые дела». Овцы не знали, что такое «добрые дела», но предполагали, что Джордж должен был работать в каком-то огороде. Только у Джорджа был свой огород! Овцы понимали, что он хотел отвязаться от той женщины. А вот женщина этого не понимала. После каждого отказа она совала Джорджу в руку стопку тоненьких брошюрок, которые должны были привести его душу грешную к изменениям. Неизвестно, что произошло с душой Джорджа (если она у него вообще имелась). Но брошюрки его очень радовали, хоть он их и не читал. На следующий день после визита женщины на ужин всегда был картофель, который Джордж жарил на небольшом мерцающем костерке.
Внезапно среди овец появился враг – древний враг, от которого можно лишь бежать. До недавних пор их было всего несколько штук, они вынюхивали что-то на лугу, хозяева то и дело подзывали их к себе свистом, те должны были лечь, а затем вновь начать поиск. Ничего необычного. Но чем ближе перешептывающиеся группки людей подходили к дольмену, тем дальше становились разведывательные вылазки собак. Никому до них больше не было дела. Они сбились в небольшую свору: три овчарки и одна собака другой породы. У овчарок сверкали глаза. Пятнистый мех мелькал на лугу. Пригнув голову, они подкрались к холму. Овцы взбудораженно заблеяли. Сейчас их будут пасти, вдоль и поперек, вместе и порознь, их будут подгонять хищные движения овчарок, перед которыми ни одна овца не может устоять. Они не то чтобы боялись, их пасли уже тысячу раз, но их охватило древнее подсознательное беспокойство.
Затем они увидели, как двигалась другая собака, и их нервозность превратилась в страх. Казалось, серый волкодав делал то же, что и овчарки: нагибал голову, ждал, приближался. Но что-то было не так. Он не лаял, не колебался. Он словно изображал танец овчарок, принимал участие в игре, не играя. На секунду вся отара затаила дыхание: их впервые в жизни затравливали. Собака побежала.
Началась необузданная паника. Отара бросилась врассыпную, а за ними озадаченные овчарки. Моппл ринулся в толпу людей и свалил с ног Грешника Гарри. Зора спаслась на своем утесе. Оттуда она единственная из овец могла наблюдать за происходящим.
Холм опустел. У его подножья, недалеко от «Места Джорджа», лежали два темных тела. Отелло и пес. Оба пытались встать на ноги. Отелло встал первым и напал. Зора еще никогда не видела атакующих овец. Отелло нужно было бежать. Отелло обязан был бежать! Пес колебался. Секунду спустя он распознал в подлетающем Отелло свою добычу и рванул вперед. Незадолго до столкновения он засомневался, притормозил и в последний момент отпрянул в сторону. Отелло тут же сменил направление движения и небольшой дугой поскакал на пса. Зора недоверчиво уставилась на холм. Она вдруг поняла, что Отелло быстрее пса. Пес, кажется, тоже это понял. И присел на землю, оскалив зубы, чтобы напрыгнуть на барана.
Зора зажмурилась и начала думать о чем-то другом. Эта мысль приходила к ней в худшие моменты жизни. Она вспоминала день, когда родила первого ягненка, всю боль и страхи. Тот был землистого цвета, даже после того, как она тщательно вылизала кровь с его шерстки. Цвета земли, с черной мордой. Коричневый потом превратится в облачно-белый, но Зора тогда еще об этом не знала. Она удивилась, почему из всех овец на лугу лишь она не смогла родить белого ягненка. А потом он заблеял, маленький и коричневый, и голосок его был самым прекрасным из ягнячьих голосков. Он вкусно пах, лучше, чем все съедобные штуки. И Зора поняла, что она будет защищать его от всего мира, коричневого или нет. В тот же день она отвела его на уступ и показала море и чаек.
Зора расслабилась. Она выкормила троих ягнят, и это были самые отважные и твердо стоящие на ногах овцы. В этом году она не рожала, да и другие овцы не оягнились. Зора поняла, почему в последнее время ей так трудно было медитировать на скале, почему она была как никогда далека от того, чтобы стать облачным барашком. Ягнята, вот чего ей не хватало все лето! Лишь две молоденькие неопытные овечки в этом году взволнованно и неумело принесли потомство, и Джордж сильно ругался. А теперь появился еще и зимний ягненок… Зора презрительно раздула ноздри и прислушалась. Хотелось бы ей сейчас услышать блеяние молодежи, но вокруг стояла зловещая тишина (на крики чаек Зора давно не обращала внимания). Люди жужжали вдалеке как улей.
А потом Зора услышала леденящий кровь крик. Ее глаза распахнулись, хотя она пыталась держать их сомкнутыми. Невольно она вновь взглянула на холм. На земле лежало темное тело. Ноги подергивались в воздухе, словно продолжали бежать. Зора поежилась. Пес поймал Отелло. Лишь секунду спустя она поняла, что на земле лежит волкодав. Отелло и след простыл.
Мохнатый волкодав безуспешно пытался подняться. Подошел его хозяин, один из парней с неприятным смехом. Побледнев, он потрогал собаку ногой. Одному из фермеров пришлось поднять и унести зверя.
Люди взволнованно жужжали. Никто не мог объяснить, что так внезапно произошло с этой красивой мощной собакой. Увидев, что мех на ее животе весь в крови, некоторые женщины закричали. Снова послышались слова «дьявол» и «король кобольдов». Женщины блеяли, подзывая к себе детей. Мужчины потели и качали головами.
По-видимому, раненые собаки вызывали среди людей такую же панику, как здоровые – среди овец. Стадо людей ретировалось так же быстро, как и появилось.
Осталась только лопата.
Зора неподвижно сидела на своем уступе и размышляла, уж не привиделось ли ей все это. Должно быть, так и было. Трава вокруг нее была мягкой, словно овечья мордочка, к тому же здесь росли травы, которые никто, кроме нее, не щипал. «Травы пропасти» – так называла их Зора – на вкус были лучше любой травы на лугу. Терпкие, прохладные порывы ветра доносили морскую свежесть, снизу кружили чайки. Как приятно смотреть на белых крикунов свысока, как приятно побыть одной. Тут до нее никто не мог добраться.