Шрифт:
Пролог
1998 год. Тульская область, посёлок Советский.
В лесной чаще, среди лип и берёз, колыхаемых порывами летнего ветра, шли двое мужчин в милицейской форме. Один из них курил сигарету без фильтра и то и дело сплевывал горькую слюну.
Бочкарёв был старший по званию и командовал этим звеном, в которое входил он сам и младший сержант Лиссов. Остальные несколько звеньев шли по правую и левую сторону от них, на расстоянии десяти метров. Поиски Натальи Озеровой шли уже четвёртые сутки. Красивая и молодая женщина, отправилась за грибами в лес, в одиночку,
Этот лес на окраине посёлка «Советский» давно славился тем, что в нём пропадали люди и объяснение всегда было одно: «пьяный был, река прибрала, не иначе». Только никто не думал о том, чтобы дойти до реки, которая шла вообще в другой стороне, понадобится не один день.
И этот случай оказался не исключением. Но была и ещё одна версия исчезновения женщины, но её сразу отмели в сторону, как не состоявшуюся, так как человек выразил свои предположения в силу своей необразованности. А версия была такова, мол женщина у Олега в соседнем посёлке, своего любовника. Конечно это тут же проверилось, но не дало положительных результатов, более того, сам Олег опроверг какую либо связь с этой женщиной. Так что теперь оставалась только версия с рекой, к тому же после недавних затяжных проливных дождей она поднялась и вышла из берегов.
– Товарищ майор, – обратился младший сержант Лиссов к Бочкарёву. – Как думаете, куда могла запропаститься женщина, оставив при этом маленького сына?
– Чёрт его знает, Николай! – ответил майор. – Ты видишь обстановку в стране, бардак, бандит на бандите. Всё, что угодно могло случиться.
– То есть, вы не исключаете уголовку?
– Её Коля, никогда не нужно исключать, а наоборот, с неё начинать. Да, река то версия хорошая, да только мы с тобой целый день идём, а до неё ещё не дошли. Ещё с полкилометра пройдём и возвращаемся.
– Может её сам дед того!? – предположил сержант.
– Нет. Нет нужды ему в этом, мальчишка то на него останется, да и взволнован он, сам не свой. А вот то, что он чего-то не договаривает видно не вооружённым глазом.
– Так может в отделение его? – не успокаивался сержант.
– Слушай, что ты всё время категорично мыслишь. Ты свою эту радикальную методику на бандитах будешь отрабатывать. Дед молчит о чем-то, но это дела не касается. А может и касается, но косвенно. Ладно, всё, свисти всех, возвращаемся. Темнеет уже.
– Знаете товарищ майор, перед тем, как сюда ехать, я изучил так сказать особенности этого места. Некролог, уголовную колонку и всё прочее.
Так вот, люди тут периодически пропадали. Мужчины в основном, находили не всех, а если находили, то описывали их, как мумий. Высушенных. В середине восьмидесятых здесь пропали двое молодых парней, их так и не нашли. Я копнул ещё глубже и наткнулся в архиве на расследование НКВД в 1930 году. То есть, тогда люди тоже пропадали. А в соседних поселениях люди жаловались на порчу скота. Маньяк не мог столько прожить, если их конечно не целая семья, где знания передают по наследству. Так что странно это.
– Вот что, сержант, жанр Голливудского кино здесь не уместен, касты маньяков и так далее, ты не думай, кино тоже смотрим. И мистику сюда пришивать не стоит. Хотя, чем чёрт не шутит. Ну и что в расследовании НКВД говорится?
– Мало чего. Сожгли тогда этот колхоз, который назывался «Витязь», мол из-за вспышки какой-то инфекции. А позже, начали строить
– Что же это за инфекция такая, что целый колхоз сжечь, чума что ли? – кого-то неведомого спросил Бочкарёв.
– А люди говорят, что пропавшая никто иной, как ведьма, – сказал Лиссов.
– Ха, да любую бабу можно назвать ведьмой, – сказал Бочкарёв.
– Да тут другое. Говорят, что мальчик был особенный. Больной, сам не ходил, скрюченный был.
– ДЦП что ли? – спросил майор.
– Точно, оно самое. Говорят, что она с ним что-то сделала. Мол ритуал в лесу какой-то совершила. Люди то опешили, когда увидели совершенно здорового ребёнка.
– В таких местах всегда слухи да суеверия водятся, – ответил скептически майор. – Ты сам то ведьму когда последний раз видел? Ну вот и всё. Хватит на сегодня мистики.
– А ещё в соседних посёлках люди говорят, что у них орудует Чупакабра, мол скот портит.
– Так! – сурово посмотрел Бочкарёв на Лиссова.
Все возвращались уставшие, ноги не слушались, животы урчали, а мысли стопорились на этих основных физиологических процессах и потребностях. Они вышли из чащи, майор снова прикурил сигарету, сплюнул и сказал всем идти к машинам, оставил только сержанта. Они пошли к дому пропавшей женщины.
Дом стоял у самого леса, на отшибе, так, что можно шабаш устраивать, никто ничего не увидит. Сам дом был очень стар, такие строили ещё во второй четверти двадцатого века. Это было массивное строение из бруса, с отоплением на основе дровяного водонагревателя, с множеством окон. Фасад частично отремонтирован, шифер свежий, дом простоит ещё век, а то и больше.
Дед стоял на крыльце, погруженный в мысли, судя по его сморщенному лбу, они были мрачные. Когда милиционеры подошли к нему, он вышел из оцепенения и посмотрел на них.
– Владимир Иванович, я смотрю вы чем-то озабочены который день, может поделитесь своими мыслями? – спросил майор. – Понимаете, любая зацепка может помочь.
– А тут уже ничего не поможет сынок. Поздно. Слишком поздно. Не уберёг я Наташеньку.
– Скажите, а что стало с её мужем?
– Да разошлись они. Давно. Уехал он за границу. А что?
– Да так, в интересах дела, – сказал майор. – Вы держитесь. Мы делаем всё, что можем. Людей не хватает, сами знаете, что в стране происходит.
– В лесу этом, зло живёт, – сказал старик смотря на лес.
– Да вы что, сговорились!? – сказал майор и посмотрел на Лиссова.
Как только милиционеры ушли, Владимир Иванович бросился в дом. Забежал в кладовую, стал рыться в куче вещей. В сторону летели коробки из под обуви, старые вещи. Наконец-то, что он искал, попалось ему под руку. Старое охотничье ружьё, которое он когда-то купил, но стрелял из него лишь несколько раз, один из которых по банкам. Кладовая осталась не закрытой, свет полосой лился на деревянный вишнёвого цвета пол. Владимир Иванович взял патроны и посмотрел в окно на солнце, которое садилось оставляя остатки света на открытом от деревьев участке земли, покрытой уже отходившей травой. Затем его взгляд остановился на лесной чаще. Он перекрестился и отправился в дальнюю комнату, где мирным сном спал маленький Юра. У него был стресс, поэтому Владимиру Ивановичу приходилось давать ребёнку успокоительное, после которого он спокойно спал. Но всякий раз, когда мальчик просыпался, резал деду сердце вопросом, не вернулась ли мама. Владимир Иванович говорил правду с болью.