Глиф
Шрифт:
— А Белкин? — спросил Клеврет.
— Белкина ждать не будем, — отрезал Славик. — И так полчаса проваландались. Он дорогу знает, сам направление обозначил. Захочет — догонит. Хватит время терять.
— Полчаса? — удивился Ромчик. — Это ж сколько уже сейчас?
— Без четверти восемь, — хмуро ответил Славик, опять сверившись с хронометром.
— О-па, — удивился Клеврет. — А чего ж так темно? Уже светать должно было давно…
Небо над их головами было все того же фиолетового оттенка, что и пару часов назад, когда Славик (вызванный Белкиным тем же нелепым, телепатическим способом, каким Ника узнавала адрес Анжелы — вот и не верь после этого в магию!) приехал к дому Ники на «Ланосе» Белкина, прихватив с собой Клеврета, имевшего вид потрепанный, но вполне боевой. На часах тогда было около половины первого ночи. Потом они вчетвером — Славик, Рома, Клеврет и связанный Вова долго и молча сидели в машине, ожидая, пока спустится Белкин. Тот вышел из подъезда, весь взъерошенный, с бумажным рулоном подмышкой (карта, догадался Ромчик, он забрал карту Загорского), отозвал Славика в сторону и стал ему что-то объяснять, яростно жестикулируя. Славик поначалу изображал недоумение и пытался возражать, а потом вытянулся в струну, коротко кивнул и чуть ли не бегом вернулся в машину. Глаза после этого разговора у Славы горели, а движения обрели решительность и четкость.
Он сел за руль, и они долго ехали по темному и мрачному городу. Навстречу им пролетела колонна пожарных, с мигалками, но без сирен, и две «скорых». Откуда ни возьмись, из всех щелей, как тараканы, вдруг вылезли гаишники — на каждом перекрестке, у каждого неработающего светофора, по двое и по трое — но никого не тормозили и не проверяли (и слава богу, тяжеловато было бы Славику объяснить, почему у одного из его пассажиров связаны руки и заткнут кляпом рот), а лишь провожали очумелыми взглядами, будто бы сами не до конца понимая, зачем они тут стоят.
Приехали на какой-то пустырь с засыпанным землей дровяным погребом. Славик забрал с собой Женьку, приказав Ромчику сторожить пленного. Вдвоем Слава и Клеврет спустились в погреб и живенько перегрузили в багажник «Ланоса» длинные сумки, в которых угадывалось оружие. Те самые ружбайки Чоппера, догадался Рома, про которые проболтался Клеврет. Значит, этот погреб — и есть тот самый схрон Славика…
Нехитрый вывод напрашивался сам собой. Если матерый выживальщик Слава решил выпотрошить схрон, значит… Значит — началось. Не важно, что именно. Важно, что ничего хорошего.
При этой мысли у Ромчика засосало под ложечкой.
Потом опять куда-то ехали, и Ромчик даже стал узнавать места. Корбутовка. Не доезжая до гаража Чоппера, они свернули перед политехом, проехали небольшой коттеджный поселок и углубились в лес, направляясь в сторону реки. Там дорога внезапно кончилась, уперлась в мусорку, и Славик скомандовал выбираться из машины. Он выделил Роме и Женьке по вещмешку, сам взвалил на себя «Тасманиан Тайгер» и два оружейных чехла, проверил, не ослабли ли веревки на руках Вовы, и велел ждать Белкина. Прождали они его, по словам самого Славы, около получаса.
Итак: начало эпопеи — полпервого; ожидание под домом Ники — минут двадцать, езда по городу — еще полчаса, ну пусть сорок минут; потрошение схрона — десять, от силы пятнадцать минут; дорога до Корбутовки и вялое продирание по лесу — самое большее час. Итого — прошло максимум три часа. А никак не шесть. Поэтому-то так и темно…
— У тебя часы врут, — сказал Ромчик. — Такое уже было, помнишь? Пару дней назад, после грозы…
— Эти — не врут! — обиделся Славик за любимую игрушку. — Просто что-то странное происходит в городе…
Ромчик еле удержался, чтобы не хмыкнуть. Нет, со сказанным он был согласен целиком и полностью: что-то странное происходило в городе, причем уже не первую неделю. Но вот то, как Славик это сказал… Ни страха, ни удивления, ни даже тревоги не звучало в голосе Славика. Только азарт и возбуждение. Наконец-то, началось! — читалось во всем его поведении, в манере держаться и командовать короткими, рублеными фразами.
А ведь он этого ждал полжизни, подумал Ромчик. Или даже больше. Может быть, не конкретной Игры со всей ее чертовщиной, но какого-то глобального катаклизма уж точно. Ждал, надеялся, готовился — а в глубине души боялся, что ничего не произойдет, и вся его готовность окажется напрасной тратой сил. Самый страшный кошмар выживальщика — конец света не наступит, придется доживать свой век обычным (таким же, как все, гадость-то какая!..) человеком.
И все-таки Славику повезло.
Началось.
Что-то странное…
— Куда идти? — спросил Клеврет.
— Вниз, к плотине, — показал рукой Славик.
Ромчик вздохнул, опять поддернул лямки рюкзака и двинулся вперед.
Последний раз Ромчик был здесь года два или три назад. На другом берегу реки был скальный массив «Утюг», где Ромчик учился лазить, так что дорогу он смутно помнил. Вниз по склону, через лес, ориентируясь на шум воды, а потом — по камням на другой берег. Правда, когда Рома ходил здесь последний раз, стоял ясный летний день, а не промозглый весенний предрассветный сумрак. Сейчас дул сильный ветер, голые деревья и кустарники скрипели и шуршали ветвями так громко, что Ромчик даже не мог разобрать шума льющейся воды. Под ногами чавкало.
Вместо фонарика Славик выделил Роме, как первопроходцу, химический факел — пластмассовую фиговину размером с карандаш, холодную и скользкую на ощупь. Ромчик переломил ее, чтобы внутри хрустнуло, потом встряхнул как следует, и факел засветился призрачным зеленоватым светом, превратив окружающий лес в декорацию к дешевому ужастику. Зато стала видна тропинка…
— Долго еще? — раздался сзади недовольный и запыхавшийся голос Клеврета.
— Почти пришли, — сказал Ромчик. — Тут вниз, осторожно, скользко…
Придерживаясь одной рукой за камни, Ромчик начал спускаться — боком, как на лыжах, ставя одну ногу параллельно другой. Сверху раздалось испуганное мычание: Вова, лишенный возможности балансировать из-за связанных рук, потерял равновесие, шлепнулся на задницу и заскользил вниз. Грязный его ботинок проехался по пальцам Ромчика.
— С-с-с-с!.. — втянул воздух сквозь сжатые зубы Ромчик. — С-сука… Держи этого козла покрепче!
Этот козел, то бишь Вова, ответил нечленораздельным, но явно матерным мычанием. Насчет кляпа, отметил Ромчик, Славик правильно придумал. А то бы наслушались сейчас…
— Держу, — виновато пробурчал Женька, резко выбирая веревку.
Вова опять взвыл, когда его руки заломились за спину.
— Тихо вы там! — пошипел сзади Славик.
— Тихо… — повторил за ним Ромчик. — Точно. Вот оно что. Слишком тут тихо, а?
— Плотина не шумит, — сказал Клеврет.
— Ага. А почему? — задумался Рома.
— Да какая разница? — взорвался Славик. — Иди давай! Нам на тот берег надо! Не шумит — значит, выключили ее! Давай, давай, времени мало… Белкин сказал — до рассвета еще шансы есть.