Глинглокский лев. (Трилогия)
Шрифт:
Гарт облизнул пересохшие губы и, пока еще было время, оглянулся на своего друга и командира. Рустам был собран, но мрачен. С того времени как он узнал о гибели Дайлина, Рустам изменился до неузнаваемости. Он больше не шутил и не улыбался. Он всегда был серьезен, погружен в себя и печален. Смерть Дайлина что-то в нем надорвала, что-то сломала или, напротив, высвободила. Гарт знал, что это пройдет, нужно только время. Но времени у них не было, до начала боя остались считаные мгновения. Как поведет себя друг в бою, будучи в таком состоянии? Справится ли? Не подставится ли по-глупому? Ответов на эти вопросы у Гарта не было. И поэтому они с Сардом заранее договорились не спускать в этом бою с командира
К черту такие мысли! Гарт тряхнул головой, вызывая холодную боевую ярость, и поудобнее перехватил копье. Пыль начинала оседать, и впереди забрезжили удивленные гномьи лица.
Глинглок! — закричал Рустам, оживая буквально на глазах.
Глинглок! — подхватил Гарт.
Глинглок!!! — прокричали люди свой привычный клич и, бешеным рывком преодолев короткое расстояние, вклинились в ошеломленные ряды гномов, развязав наконец-таки долгожданное сражение.
Битва при Прайтенбери войдет в историю как одна из самых ожесточенных. До самого вечера будет литься кровь и греметь оружие. Снова и снова будут бросаться глинглокские полки на стальные ряды перворожденных. Храбрость и трусость, доблесть и глупость — всему найдется место на этом пропитанном смертью поле. Столкновение тяжеловооруженной дружины хана Адылая с эльфийской рыцарской конницей, самоубийственная атака легкоконного оркского тумена на гномий хирд, беспримерное мужество остатков лондейлского гарнизона, остервенело сражавшегося сначала с гномами, а потом и с эльфами и едва не захватившего ставку короля Торбина. И только стремительная контратака «железнолобых» гномьих гвардейцев спасла короля от позорного пленения. «Железнолобые» гвардейцы сжали лондейлский гарнизон в смертельных объятиях и после жестокого боя отбросили его назад. В этом бою погиб Гастер. Он не позволил гномам захватить порученное ему полковое знамя. Его жестоко изрубили, но он пробился к своим и, только передав древко знамени Сарду, позволил себе умереть. В этом бою снова серьезно ранили Рустама, чуть было не отрубили ногу Гарту и исполосовали лицо Сарда двумя новыми шрамами.
На своем правом фланге эльфы благодаря усилиям генерала Риталя потеснили неопытные полки, и им не хватило самой малости, чтобы обратить их в бегство. Зато на другом фланге подобный маневр закончился для эльфийских лучников печально, налетевшая оркская конница смяла их ряды и при поддержке глинглокской пехоты отбросила назад. И лишь на улицах Прайтенбери эльфы смогли остановиться.
Это было весьма противоречивое сражение. Длинный и кровавый день не принес победы ни одной из сторон. С наступлением темноты обессиленные бойцы отошли на свои первоначальные позиции. Потери обеих сторон были чудовищными и практически равноценными.
Разница была лишь в одном. Люди и орки были готовы на следующий день вернуться на поле боя и постараться закончить начатое накануне дело. А вот перворожденным с лихвой хватило и того, что они потеряли в первый день.
Король Торбин, мрачный и насупленный, вошел в шатер герцога Эландриэля. В шатре было тихо и светло от множества зажженных свечей. На большом столе лежало тело генерала Риталя, покрытое герцогским знаменем вместо савана. Рядом с телом, облокотившись на стол и закрыв длинными изящными ладонями лицо, сидел герцог Аркский.
Гномий король подошел к нему и сел рядом. Он немного помолчал, отдавая дань горю своего союзника, и только после этого сказал:
— Надо думать, что делать дальше. Сегодняшний день так ничего и не решил.
Герцог убрал ладони и посмотрел на короля взглядом, заставившим того внутренне содрогнуться.
— Я ненавижу людей, — прошипел герцог зловеще. — Я ненавижу орков. Я готов убивать и тех и других днем и ночью. Но мои лучники больше не хотят умирать. А моих рыцарей изрубили эти зеленокожие ублюдки. Нам все равно не удержать завоеванные земли. Нужно уходить, чтобы сберечь оставшееся войско. Иначе нам будет просто нечем защищать уже и свои земли.
Король Торбин глубоко и протяжно вздохнул.
— Хорошо. Я поддерживаю ваше решение. Мои гномы тоже устали. Они хотят вернуться в горы. Мы начнем собираться, как будем готовы, я пришлю гонца.
Король еще раз тяжело вздохнул и вышел. А герцог остался наедине со своим горем и своей ненавистью.
Глинглокская армия шла за перворожденными след в след. Не атакуя, но и не давая им останавливаться. Оркские конные разъезды в свою очередь без передышки жалили отступающие отряды, не давая им покоя, постоянно обстреливая, захватывая пленных и громя обозы.
Но когда перворожденные перешли пограничную реку, люди остановились, и орки вместе с ними. Предстояло решить, атаковать земли перворожденных или удовлетвориться достигнутым. В огромном лагере, раскинувшемся у самой границы, обсуждался вопрос — что делать дальше?
Разошедшиеся оркские батыры высказывались за продолжение войны. Уставшие глинглокские генералы рекомендовали остановиться на старой границе. Мнения разделились, а решение не могло долго ждать. Нужно было выбирать.
Чашу весов качнули сами перворожденные. Герцог Эландриэль и король Торбин прислали своих представителей с предложением мира. После долгих и упорных переговоров мир был заключен. Эльфы и гномы возвращали всех пленных и платили контрибуцию в размере десяти килограммов золотом. Орки обязались вернуться в степь, а глинглокцы распустить ополчение. На том и порешили, война измотала к этому времени всех. Даже орки в конце концов передумали, затосковав по родной степи.
Война закончилась, унеся сотни тысяч жизней и так и не принеся ни одной из сторон победы. Война закончилась, но семена, посеянные ею, еще долго будут напоминать о себе, тревожа старые раны и неся с собою новые беды.
Граф Калу с улыбкой посмотрел на стоявших перед ним навытяжку четырех офицеров.
— Ваша служба закончена, господа, а ваши отряды распущены. Здесь, — он указал рукой на увесистые кошельки на столе, — положенная вам награда за вашу безупречную службу. Награда достойная, этого хватит вам на годы, даже если вы будете каждый день гулять и кутить. — Граф задорно усмехнулся, но офицеры по-прежнему смотрели на него серьезно и внимательно.
Граф закашлялся и мысленно пожалел, что в лагере нет маршала Годфри, уж тот точно знал, как нужно разговаривать со своими офицерами. Но что поделаешь, в лагере нет ни короля, ни маршала, ни даже графа Лондейла, и отдуваться приходится ему. Он сделал серьезное лицо и продолжил:
— Ваши отряды распущены, но сейчас повсюду заново формируются коронные полки. И мне поручено предложить вам, господа, продолжить службу уже в качестве коронных офицеров. С учетом всех ваших заслуг каждому будет предложено повышение в звании, хорошее жалованье и прочие сопутствующие привилегии и награды.
Друзья переглянулись. Первым шагнул вперед орк Сард.
— Спасибо, ваше сиятельство, за оказанное доверие. Но от своих соотечественников я узнал, что мое племя простило меня за совершенный мною проступок и мне разрешено вернуться в степь. Поэтому вынужден отказаться.
Граф Калу поморщился, но спорить не стал. В принципе на согласие орка он и не надеялся.
— А я, ваше сиятельство, уже слишком стар, — выступил вслед за Сардом Жано. — Пока шла война и лилась кровь, я не мог оставаться в стороне. Но война закончилась, и все, чего я хочу, это спокойно дожить свой век.