Глинглокский лев. (Трилогия)
Шрифт:
Хорошо! Рустам растянулся прямо на сочной зеленой траве на берегу. Красота, так хорошо им не было уже целую неделю. Сочная травка, тихо шелестит река, неся свои кристально чистые воды, ярко-синее небо, и даже горячее солнце становится не врагом, а другом. Если бы еще не грохот со стороны каменоломни и не облака белой пыли над нею, хорошо отсюда видные, было бы совсем прекрасно. Не служба была бы, а курорт. Рустам удовлетворенно вздохнул. Рядом, выйдя из воды, растянулся Гарт, под загорелой кожей заиграли крепкие мышцы. Гарт подставил лицо под заходящие лучи солнца и прикрыл глаза. Дайлин никак не мог вылезти из реки, сын купца, привыкший к теплым ароматным ваннам, как ребенок плескался в холодной речной воде. Хорошо! Рустам похлопал себя по впавшему животу и подумал: сейчас бы еще сытно перекусить, и тогда было бы все как в раю.
На него невольно нахлынули воспоминания. Четыре года назад они с братьями гостили у дедушки в Восточном Казахстане. И устроили пикник на берегу небольшой чистой реки Черновинка, впадавшей в бурную Бухтарму. Взяли удочки,
Да, все было почти как сейчас. Только вместо доброго дедушки и хорошего шашлыка в двухстах шагах от них шумела проклятая каменоломня, а в животе бурчало от голода. И все равно здесь и сейчас было классно. Этот мир уже научил юного казаха уметь ценить даже самые незначительные радости жизни. Вот только шашлык или хотя бы черный ржаной хлеб с нарезанным кольцами луком совсем не помешал бы. При мысли о еде Рустам шумно сглотнул слюну.
– Сейчас бы еще пожрать, и было бы совсем кучеряво, – согласился Гарт с его невысказанными мыслями.
– Может, поймаем рыбу? – спросил Дайлин, который вылез наконец из воды и, стуча зубами от холода, растянулся на траве рядом с друзьями, подставляя лучам заходящего солнца свое озябшее тело.
– Чем? Голыми руками? – усмехнулся в ответ Гарт.
– Можно сделать острогу, – предложил Рустам, которому понравилась мысль о жареной рыбе.
– Можно, – согласился Гарт, – только времени у нас осталось немного, да и рыбы здесь мало.
– С чего ты решил, что мало рыбы? – не унимался Рустам, не в силах расстаться с видением поджаристой рыбьей тушки над костром.
Гарт лениво перевернулся на живот, подставив солнцу могучую спину с налипшими на нее травинками.
– Выше по течению надсмотрщики раскидывают сети поперек всего русла реки. Откуда после этого здесь взяться рыбе? Нет, что-то, конечно, есть, но бить ее острогой будет очень хлопотно. Поэтому придется нам, братцы, еще немного поголодать.
Гарт широко зевнул и положил лицо на сложенные перед собой руки. Дайлин посмотрел на него и спросил:
– И откуда ты все знаешь?
– Что «все»? – не понял Гарт.
– Ну про сети там и вообще…
– А-а-а… ну на этот счет есть у меня одна секретная штучка.
– Какая еще штучка? – удивился Дайлин, а Рустам от проснувшегося интереса даже присел.
– Простая такая штучка, – буркнул Гарт, не поднимая лица. – Шеей называется. Надо просто крутить ею хорошенько по сторонам, и тогда ты тоже будешь все знать, братец.
Рустам с Дайлином переглянулись. Гарт поднял голову, посмотрел на их вытянувшиеся лица и рассмеялся:
– А вы что, действительно думали, что у меня есть что-то особенное?
– Ну… Кто его знает. Ты же на самом деле почти все знаешь, – пожал плечами Рустам, и Дайлин, соглашаясь с ним, кивнул.
– Просто опыт, ну и, как я уже говорил, нужно всегда смотреть по сторонам, а не только прямо перед собой.
– А откуда у тебя этот опыт? Ты о себе так еще и не рассказал, – напомнил Гарту Рустам.
– Не рассказал раньше – расскажу сейчас.
Гарт резким движением сел и провел ладонями по груди и животу, стряхивая налипшие травинки.
– История моя простая и незамысловатая, братцы. Родился в Глинглоке, мать и отца не помню. Мать, говорят, умерла, когда я еще мальцом был. Детство провел в семье ее старшего брата. Дядька был сапожником в Калу, неплохим мастером считался – даже в гильдии состоял, уважением пользовался. Вот только у него помимо меня своих детей было семеро по лавкам, так что жили скромно. Иногда отец присылал деньжат, дядька рассказывал, что отец служит в дружине знатного барона, но сам я его ни разу не видел. Он никогда не приезжал ко мне, просто присылал изредка пару монет. Дядька мой был мужик хороший, разницы между мной и своими детьми не делал и ласки и подзатыльники делил поровну. Жил небогато, но на то, чтобы выучить меня грамоте, денежку нашел. Мечтал пристроить меня помощником к одному своему знакомому купцу, а там, глядишь, я и в люди выбился бы. Да только не суждено было его планам осуществиться. Когда мне только десять весен стукнуло, приехали к нам на двор трое всадников. Крепкие, здоровые, в кольчугах и одеждах нарядных. Бати моего оказались товарищами. Они и поведали дядьке, что отец мой служил в личной дружине барона Реджильда. И неплохо служил, на совесть, оттого барон и решил после его гибели позаботится о единственном отпрыске своего верного солдата, обо мне то есть. Дядьке было нелегко со мной расставаться, прикипел за эти годы, да только мужик он был, как я уже говорил, хороший. И справедливо рассудил, что мне под покровительством столь знатного человека будет не в пример лучше. Вот и отпустил он меня с Богом, благословив напоследок. А обо мне самом и говорить не стоит. Остаться в сапожной мастерской или уехать с тремя воинами на службу к знатному барону? Не вопрос для десятилетнего мальчишки. Так я и оказался у барона Реджильда, пусть земля будет ему пухом. Добрый был господин, щедрый и справедливый. И рыцарем был доблестным, за спинами своих людей не прятался. Да еще помимо рыцарской дружины содержал у себя целый пехотный полк. Встретил он меня
Гарт замолчал, задумчиво наблюдая за бурным течением реки. Рустам с Дайлином сидели молча, ожидая, когда Гарт продолжит свой рассказ. Гарт не торопился, глаза его подернулись легкой дымкой, он словно заново переживал события своей юности.
– А что было дальше? – не вытерпел наконец Дайлин.
– Дальше? – переспросил Гарт, словно очнувшись от глубокого сна, и горько усмехнулся: – Дальше было хуже. Старый барон умер, тихо и мирно, в своей постели. Детей у него не осталось, оба сына погибли раньше своего отца. Старший еще до моего приезда, младшего не уберегли уже при мне. Прямых наследников у старика не осталось. Только разве же такое наследство бесхозным останется? Набежали разные дальние родственники, с которыми старый барон при жизни и общаться-то не хотел. Стоит признать, что были на то у него веские причины. Нам тоже довелось лиха сполна хлебнуть, когда новым бароном Реджильдом стал то ли его внучатый племянник, то ли троюродный брат, в общем, седьмая вода на киселе. Рыцарям пришлось остаться – они к земле привязаны. А полковые в скором времени разбрелись кто куда. Часть ушла сразу после смерти барона, часть немного позже, не пожелав терпеть вздорный нрав нового хозяина. Я вытерпел месяца два, после чего поклонился могиле своего старого господина и ушел. Было это года полтора назад. Старый барон был щедр, уехал я на собственной лошади с полным комплектом воинского снаряжения, да и золотишка в кармане позвякивало достаточно. Можно было прикупить земельки, домик построить, жениться, на хозяйство бы еще осталось. Да только молод я был тогда для такого дела. Вот и пошло-поехало: трактиры, кабаки, гулянки, бабы. К вину пристрастился. Короче, спустил я все золотишко месяца за два. Прогулял так, что за ушами гудело. Даже лошадь и ту пропил. Благо на воинское снаряжение рука не поднялась. Но все остальное прогулял начисто. Что мне оставалось после делать? Пошел в наемники. Этого добра везде много, да только на хороших солдат всегда спрос. Так и я, недолго без дела болтался. За постоянную работу не брался, так – шабашил. Разбойников гонять нанимался, караваны охранять. В дворянских сварах вдоволь поучаствовал. Благородные ссорятся, а нашему брату наемнику денежки капают, жить было можно. Звали и на службу в баронские дружины, вот только душа не лежала. После старого барона все эти господа казались напыщенными болванчиками, так что я уж с вежеством, конечно, но отказывал. Вольная жизнь не так уж и плоха. Сегодня ты на службе, а завтра сам себе хозяин. Одно плохо: от свободы ветер голову надул, вином стал баловаться чрезмерно. Все, что ни заработаю, несу в кабак. А как напьюсь, так буянить начинаю, благо силы было много, вышибалы даже близко подходить боялись. Вот так и гулял, пока свободным ветром не принесло в славный город Лондейл. Я тогда при деньгах был, ну и загулял, по своему обыкновению. А одна трактирная сволочь возьми меня пьяного да и обсчитай безбожно, ну я его и проучил слегка. Вот только по пьяни силенок-то и не рассчитал. Трактирщик тот без глаза остался, а меня стража загребла. Судья даже и спрашивать меня не стал, раз наемник, значит, прямая дорога в безнадежные. Впрочем, я бы и сам так выбрал, – честно признался Гарт, – лучше уж в овцы, нежели в тюрьме гнить.
– А почему тебя в солдаты определили, а не в унтеры или хотя бы в сержанты? Я слышал, что так положено – набирать унтеров и сержантов по возможности из бывших солдат, – поинтересовался у Гарта Дайлин.
– Эх, малой, малой, – вздохнул в ответ Гарт. – Правильно ты слышал, вот только снова выпивка меня подвела. Когда меня к капитану привели, я еще не протрезвел до конца, ну и послал его по матушке да по батюшке. Не то чтобы он этого не заслуживал, но сделал я это, конечно, напрасно. Определили меня в вечные солдаты. И пока капитан наш жив, будь я хоть трижды солдат, выше рядового мне ничего не светит. Вот так-то, братцы, такая вот простая история с нехорошим концом. Ну что, друзья мои, вопросы есть? Если есть – спрашивайте. Отвечу честно, скрывать мне нечего.