Глинтвейн, сноуборд и Чудо Новогоднее
Шрифт:
– В сентябре, – с равнодушной миной ответила Эльза. Она могла бы запросто сделать карьеру в покере, с таким-то скучающим лицом.
– Сан Саныч: расскажи миру о своей большой любви.
Эльза после его вопроса покосилась в мою сторону, на ее тонких губах играла злая улыбка. Наверняка она заметила, как я смотрела на Сашу (ну да, было пару раз!), как внимательно слушала ответы на вопросы, адресованные ему, или как мы вошли в бар вдвоем, весело болтая. А теперь как будто говорила: выкуси!
– К тебе что ли? – попробовал отшутиться Морозов. Заулыбался и покачал головой: – Моя
– Романтично. И лживо! Кто согласен? – согласилось большинство. – Раз так, – Тим радостно кивнул, – назначим штрафника.
– Эй?! Да почему лживо?
– Сам знаешь.
– Штрафник теперь обязан отвечать на вопросы в каждом круге, – пояснил мой сосед Рафаэль под возмущенный бубнеж Саши. – Учти, лыжница: поймаем на лжи, окажешься на его месте.
– А он лгал? Разве он не фанат гор? – лично я очень даже верила в услышанное. У парня есть дело жизни, оно же и его большая любовь. Остальное – так, забавы ради. Все складывалось в гармоничный портрет. Я еще на далеком первом курсе сделала похожий вывод, потому и голову немного потеряла: люблю энтузиастов всего дела. Когда глаза горят, руки дрожат от желания, и пусть весь мир подождет.
– Так-то оно так, но Тим спрашивал о другой истории. Сейчас все узнаешь.
И игра полетела дальше. Текила опять досталась Алине, но она отличалась мягкостью, не стала топить Сашу. А следующий круг оказался за мной: взяв стопку, я уже привычно готовилась проглотить воду, но это оказалась текила. Горло обожгло, из глаз от неожиданности брызнули слезы. Я съела заботливо подсунутый кем-то лайм и перевела дух.
– Новенькая! Мы не станем судить по тебе по первой игре… вру, еще как станем! Не подведи.
– Постараюсь. Эль… Оля, – обратилась я к блондинке.
Моей первой мыслью было спросить: тогда, еще в начале вечера, она хотела, чтобы шот выпила я, или это была манипуляция исключительно для Саши? Тот же ясно сказал: отвалите, но сдался секунды за две. Но вопрос мне показался слишком очевидным: конечно, Эльза манипулировала! Да она даже выглядит, как злодейка из сказки, какие тут могут быть вопросы?
– Оля. Почему тебя постоянно зовут то Эльзой, то фройляйн?
– Все просто: в следующем году я уеду учиться в Мюнхен, у меня грант на обучение. А у Киселева чувство юмора застряло в детском саду, отсюда и его шуточки.
– Здорово, – восхитилась я, имея ввиду грант. – Когда я выбирала место для курсов, разрывалась между Берлином и Лондоном. Но выбрала Лондон. Буду учиться фотографировать… ой, что-то я увлеклась. Тимур! Правда, что в прошлом году ты вывалился голый из окна женского общежития? – спрашивала я у Тима, а смотрела на Олю. Как обычно – минимальная реакция, хотя все вокруг искренне смеялись.
– Я тут заметил: у самых злобных людей самые обычные имена. Остерегайтесь каждого, кого зовут Олей. Или Аней. Ани только выглядят мило, а на самом деле… на самом деле та история сильно преувеличена, я не был голым. Но из окна прыгал, потому что намечался у меня тройничок, а оказалось… продолжение не для детских ушей. И неплохо для новичка… Аня!
Я посмотрела на Сашу: он улыбался и ждал, что я такого спрошу. Скорее всего, если бы не «штрафные санкции», я бы адресовала вопрос кому-нибудь другому. Чтобы лишний раз не видеть эту его улыбку. А то влюблюсь в него снова!
– Как ты называешь свой сноуборд?
– Эй, я не ожидал настолько личного вопроса! – он засмеялся вместе с остальными. – Хель! Как скандинавскую богиню! – еще больше смеха, Саша покачал головой: – И ты меня в ловушку загнала, я мог стать двойным штрафником!
И текила опять у Тимура. Все дружно простонали.
– Анечка… да-да, втягивайся уже. Что там у тебя за история с друзьями? Не видел, чтобы кто-то еще катался в одиночестве за несколько часов до полуночи. Значит, история точно есть, выкладывай!
– Да нечего особо выкладывать. – Как говорится, хотела вопрос – получай. – Рассталась с парнем, оказалось, что все друзья у нас общие и их зачем-то надо поделить. Поделили… или еще в процессе. Но каталась я одна.
– Весело. А почему расстались?
– Опять вопрос мне?
– Это не запрещено правилами, а значит, разрешено.
– Расстались, потому что я в Лондон летом собралась. Учиться. На несколько месяцев. Может и больше, если все удачно сложится. Так вышло, что инженер из меня получится совсем уж фиговый, мне нравится фотографией заниматься. Кириллу эта затея не слишком нравилась, так что…
– Козлина какой-то, – покачал головой Тим. – Знаешь, что, Аня? Оставайся-ка ты с нами сегодня! Новичок – это всегда весело, чего тебе к своим возвращаться?
– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя себя лживой. Я ведь свой ответ обставила так, чтобы никто не понял: я не каталась одна, я в принципе одна. А они… зовут к себе. Даже Эльза вон улыбнулась уголком губ… дернула всего лишь на мгновение, но это тоже прогресс.
– Сан Саны-ыч… штрафник должен страдать! Расскажи нам про свою особенную влюбленность. Чтобы исключить ошибку – я про человека, а не кусок доски или еще какие твои странности.
И специально для меня Тим пояснил:
– Было время, у нашего Саныча снесло крышу от влюбленности. Полный ахтунг. Сам не свой ходил, трамплины не в радость, снег уже не такой белый, как прежде, сноуборд стал мягким, а не жестким… мы все готовились к грандиозной свадьбе, не меньше, настолько все серьезно казалось, но девчонка слилась, аки горный ручей по весне.
– Делить все сказанное этим балаболом на сто – не забывай! – напомнил Саша, не особенно смущаясь напору друга. Привык уже. – И ничего не сносило. Может, только чуть-чуть! Но на вопрос отвечу: все слишком стараются быть особенными, а она как раз не старалась. Она вообще… не старалась. Даже не знаю, как объяснить это понятнее, думайте что хотите. – Он улыбнулся взволнованно, пригладил волосы. Похоже, та девушка не прошла для него бесследно. Интересно, кто она? Лика Арзамасова, с которой он встречался в прошлом году? Или Ди Киреева, лето-осень? Вроде бы Ди сама его бросила после студенческой осени. Ох, и почему я все это знаю? Слишком их компания популярна, есть в этом что-то сериальное…