Глиняный колосс
Шрифт:
Достаю бумагу с карандашом, заботливо подаренные Линевичем. Набрасываю на листе площадку на колесах с несколькими орудиями на ней. Отхожу от стола, придирчиво разглядывая издали. Неплохо! Смотрится вполне внушительно. Не танк, конечно, но и…
Дорисовываю сзади пару вагонов для персонала, еще один с боеприпасами. Последним мазком изображаю дымящий паровоз. Сегодня же отнесу главнокомандующему! То-то дед обрадуется…
Разведка, разведка… Японская.
Почему-то перед глазами услужливо возникает одутловатое лицо капитана Баранко.
Вот что за бред? В штабе армии, при доступе, так сказать, к телам самих…
Осторожный стук в дверь едва слышен.
– Кто там?
– Ваше благородие, в три часа обед в столовом вагоне!..
Сморю в зеркало. Которых у меня в купе целых три. Нет, конечно, фингал не как вчера… Но завтра он станет еще меньше. Не хочу быть центром внимания. Поэтому…
– Сюда сможешь доставить?
Чувствую себя этаким олигархом. Хотя, если такая возможность есть, почему бы ею не воспользоваться? Интересно, принесет?
– Так точно, ваше благородие! Скоро буду.
Удобно тут у вас, я смотрю… Я с удовольствием падаю в кресло. Полный сервис, доставка в купе. Зеркала, дорогие ковры… Не потому ли на фронте все так плохо?
Весь вечер вчерашнего дня я посвятил убеждению Линевича в необходимости передвижных артиллерийских платформ. Для помощи войскам в предстоящем наступлении. После бурного спора, с рисунками, выкладками и примерами из будущего-прошлого, остановились на этаком полубронепоезде – четырехосных платформах с укрепленными на них орудиями, как и предлагала во сне Оля Комлева. Полноценный бронепоезд, как и ожидалось, в столь сжатые сроки оказалось собрать просто нереально. В очередной раз порадовала сговорчивость генерала, ибо когда я лишь заикнулся о корректировке огня с воздушного шара, он тотчас же согласился попробовать нововведение. В общем, беседа оставила крайне приятное впечатление. Ни в какое сравнение с теми, что на «Суворове» не так давно…
Следующим утром штабной поезд прибыл наконец в Харбин. Что называется, много слышал, но ни разу не видел.
Приникнув к окну, я с удивлением наблюдаю такой похожий и одновременно чуждый взгляду человека моего времени пейзаж. Вот мимо проплывают грузовые вагоны – почти точь-в-точь как у нас. Пройдет еще секунда – и я поверю, что въезжаю на вокзал, к примеру, современного Омска, но… Товарняк заканчивается, и за ним гордо вырисовывается паровозик. Давно уж нет в Омске подобных паровозиков, окромя как в музее… Или вот неказистые здания, каких полно у любой крупной станции, – какие-нибудь склады какого-нибудь угля, к примеру… Миг – и надпись «Угольный складъ» с буквой «Ъ» на конце вновь разрушает такую желанную иллюзию…
Поезд доползает до довольно большого по местным меркам здания вокзала с огромной платформой, усыпанной людьми. Издав длинный гудок, паровоз наконец останавливается. Естественно, на первом пути. Очередная заправка водой или стоянка?
– Надолго встали? – выйдя в коридор, выцепляю я местного солдатика, выполняющего в вагоне функцию проводника.
– На два часа, ваше благородие. Паровоз заправить, углем пополниться!
Два часа, говоришь?
За окном играет яркое солнышко, настолько заманчивое и почти летнее,
Соскочив с подножки, я немедленно оказываюсь в будничной вокзальной толчее начала двадцатого века, где-то на Дальнем Востоке своей необъятной… Банальность, что тут скажешь!
Солдатские гимнастерки, офицерские погоны… Лихо заломленные набекрень кубанки, венчающие их владельцев-казаков. Вперемешку со всем этим великолепием повсеместно снующие многочисленные китайцы, количество которых на квадратный сантиметр явно превышает норму. Во Владивостоке те тоже попадались, конечно, но не в таком масштабе… Мальчишка-газетчик, потрясая над головой свежим номером, пулей пролетает мимо, перепискивая тонким голоском шум толпы:
– Сенсация! В Иваново-Вознесенске третьего дня началась стачка рабочих-ткачей! Сенсация!.. – Миг – и худенькая фигурка уже скрылась из виду.
Да уж… Революция-то в самом расцвете? Забастовки начинаются, стачки! Часом, не Михаил ли тотсамович Фрунзе ту стачку возглавлял, а? А еще свобода прессы у них тут, гляди ты… И где тирания царского режима, выраженная в цензуре, в конце концов?!. Вы просто в двадцать первом веке телевизор не смотрели, господа. Там вообще все хорошо и удачно…
Протолкнувшись сквозь человеческую массу на перроне, с трудом добираюсь до привокзальной площади. Ага! Вдали маячит заманчивая вывеска с надписью «Ново-харбинская аптека». Туда-то мне и надо! А то ликвидировать зуб в условиях местной стоматологии, о которой ничего не знаю, – ну его на фиг! Догадываюсь, что ничего хорошего…
Бывает, случается странное ощущение, когда ты понимаешь, что на тебя смотрят. Шестое чувство, или как там его… Не знаю, как у других, но у меня оно крайне развито, и чужие пристальные взгляды чувствую прекрасно. Наверняка сей рудимент достался от первобытных предков. Когда сидит такой вот мой пращур в засаде на мамонта, выслеживает бедолагу, а сзади к нему неслышно подкрадывается саблезубый тигр. И вовремя не среагировать – сиречь стать обедом полосатого. Вот и сейчас в голове срабатывает звоночек: «Дзинь!..»
Оглядываюсь: ничего особенного. В непосредственной близости извозчик громко торгуется с двумя унтерами. Женщина в платке переходит улицу, бережно держа в руках плетеную корзину. Чуть поодаль курят солдаты, пара китайцев с трубками в зубах и переметными сумками, усевшись прямо на мостовой, затеяли нехитрую трапезу… Разве… Чья-то полная спина в офицерском кителе, мелькнув вдали, скрывается в толпе? Баранко?.. Мало ли таких спин!
Нет, Слава, у тебя в этом прошлом поразительно развивается паранойя! Интересно, в аптеке есть что-то против? «Спиртъ медiцинский»?.. Таблетки «От нервных чувствъ»?.. Тьфу!..
Плюнув на все, я топаю прямиком к своей цели, которая находится через улицу.
– Лусска получика… – слышится за спиной жалобное.
Чего?!.
– Лусска получика шибко танго!.. – тянет меня за китель китайский мальчуган. Чумазое лицо в полосках слез, и, жалобно размазывая их, тот вызывает щемящее чувство жалости. – Холосий… Помось!..
– Какое такое «шибко танго»? Чего тебе?!..
– Помось, помось… – пацан не отстает. – Туда!.. – всхлипывая, указывает на угол здания аптеки.