Глобальное потепление
Шрифт:
Дайверская база приближалась. Неслись навстречу перевитые тросами и запаянные арматурой бочки и цистерны, остовы автомобилей, сейфов и холодильников, ящики, контейнеры и прочая неопознанная хрень. Автомобильные покрышки, кольцами свисавшие по периметру, выглядели иллюминаторами полузатонувшего «Титаника» в исполнении обкуренного бананового сюрреалиста. Сверху торчала рубка-скворечник, на которой отчетливо недоставало национального флага. Зато над ней кружила стая чаек, Ливанов уже слышал их голодные крики, похожие на позывные фригидной бабы, старательно имитирующей оргазм…
Под чайками стояли двое. Коренастый парень
— Вот блин, — сказал, кажется, Колька Иванченко. — Забыл совсем.
Это было последнее, что Ливанов успел услышать перед взрывом грохота, скрежета и многоголосого мата. Что он успел увидеть, отвлекшись от облупленного носика, так это стремительно летящие навстречу автомобильные шины: одна по левую, другая по правую руку. После чего все содрогнулось, перевернулось вверх тормашками — и осталось вовне, выше сомкнувшейся над ним поверхности воды культурного шельфа.
Плотной, теплой, с бурей искристых пузырьков по-банановому щедро напущенного газа.
Пока Ливанова вытягивали из воды, сначала на торпеду, косо застрявшую в ржавой пробоине, а потом на базу, Юлька неудержимо, истерически ржала.
Сергей, готовый к смертельному бою, несколько раз пытался ее заткнуть, но ничего у него не получалось, и в конце концов его арматурина опустилась сама собой, категорически отказываясь взаимодействовать с подобной звуковой дорожкой, а губы судорожно задергались. Нет, этот Ливанов и вправду был жуть какой смешной. Особенно когда пытался подтянуться на качающейся шине, а несколько дайверов подсаживали его снизу под мокрую задницу.
И только потом Юлька вспомнила что, по-хорошему, он должен был прийти сегодня к ней на эфир — до которого осталось всего ничего. А вместо этого лазает неизвестно где, о чем вряд ли удосужился предупредить Вероничку. Сволочь. Наглая соловецкая морда.
Дайверская база сотрясалась под тяжестью новоприбывших, штурмовавших ее со всех висячих покрышек. Первым влез наверх, естественно, не Ливанов, а Колька Иванченко, для которого у Юльки тоже имелось в запасе немало эпитетов, не говоря уже о Сереге. Однако тот умудрился заговорить первым, задавая совершенно иную стилистику коммуникации:
— Ну, что я говорил? Вот она, экспедиция! Сам Димка Ливанов приехал! А вы-то наверняка думали, я просто так треплюсь, скажи, Юлька?
— Да, — индифферентно отозвалась она, придерживая Сережку за локоть. — Мы именно так и думали.
До Кольки, разумеется, не дошло: дайвер. Тем временем на базу влезло уже с полтора десятка мужиков, и почти все они были дайверы — не считая Ливанова и еще нескольких идиотов с севера, в своей блаженной высокомерной глупости понятия не имеющих, кто такие дайверы и чего от них можно ожидать. Экспедиция у них, блин. Романтика, поиски сокровищ!.. Наши северные соседи в абсолютном большинстве безнадежнейшие тормозы, привыкшие у себя в стране, что за них всегда думает и решает кто-то другой.
Хорошо, план такой, решила Юлька. Как можно скорее, а именно как только они высвободят торпеду, добраться до берега, а там уже пешком, черт с ним, до минимальной цивилизации, откуда можно будет позвонить — и не мужьям, нефиг, толку с них, а сразу на студию. А пока пытаться как-нибудь держать контроль над ситуацией, сглаживая острые углы и душа в зародыше неизбежные конфликты. Кроме нее, все равно некому; но так оно бывало практически всегда, и Юлька давно привыкла.
— Мне здесь нравится, — между тем загремело за спиной, и она сообразила: Ливанов. — Очень стильное место. На самом деле у вас так везде, но тут, — он гулко топнул, сотрясая все вокруг, — оно особенно наглядно. Ага, а вот так вы жрать себе готовите, оригинально… слушайте, и вкусно же! Обожаю мидии. Правда, с детства обожаю.
Юлька резко обернулась: Дмитрий Ливанов сидел на корточках и жадно поглощал мидии одну за другой, периодически отгоняя конкурирующих чаек. Задохнулась от возмущения: сто процентов, эта свинья успела сегодня нажраться (в обоих смыслах) не раз и даже, наверное, не два, в то время как они с Сережкой с самого утра… Бросилась наперехват, будто особенно хищная чайка, широким движением крыла загребла к себе сколько достала и принялась за еду со скоростью претендента на рекорд Гиннесса, зверски разламывая створки, выгрызая моллюсков и совершенно не чувствуя ни насыщения, ни вкуса.
— Угощайся, — щедро кивнул великий писатель. — Ты тут кем вообще?
— Они журналисты, — встрял Колька Иванченко. — С телевидения, снимают про нашу жизнь.
— Здорово, — восхитился Ливанов. — Я тоже когда-то журналистом был, отличная профессия. Как тебя зовут?
— Юля, — бросила она, работая челюстями и мрачно наблюдая, как Николай, присев на корточки, тоже тянется к мидиям. Один Серега стоял в сторонке неприкаянный, ковыряя ржавчину своей боевой арматурой и явно не зная, что с ней делать дальше: ненавязчиво бросить под ноги или пока рановато?
Ливанов кивнул, сам он представляться не стал, видимо, не допуская и мысли, что кто-либо может не знать его в лицо и по имени. Зато придвинулся ближе и к Юльке, и к мидиям, вызвав локальное сотрясение всей конструкции и неадекватный грохот, однако ничуть не смутился:
— Где работаешь?
В «Супер-Мосте», хотела с вызовом ответить Юлька. Или даже так: веду ток-шоу «Супер-Мост» на Третьем канале, чтобы понятнее, чтоб сразу вспомнил. Но, во-первых, никаких гарантий все равно не было — на кой ему, звезде вселенского масштаба, сдался какой-то занюханный «Мост»? А во-вторых, никто уже там, понятно, не работает. Даже если вдруг произойдет великое чудо и программу не закроют, а вправду отпустят на летние каникулы. Сорвать последний выпуск в сезоне — это вам не… Ну и черт с ним.
— В новостях.
— Вот в новостях никогда не работал, — сознался Ливанов и подмигнул Юльке продолговатым наглым глазом.
Тоже мне. Она отвернулась, усиленно налегая на моллюсков, и это была ее тактическая ошибка.
— Слушай, у тебя кондишен перекосился или вы здесь так и носите?
Поглощенная мидийной гонкой, Юлька не мгновенно отреагировала на ливановские нахальные руки, обхватившие ее со спины за плечи и сомкнувшиеся замком на груди, якобы поправляя кондишен. Конечно, свой удар локтем под дых Ливанов получил, пускай и секундой позже, чем нарывался, — но хуже, что успел активизироваться Серега, наш воин и защитничек, чья арматурина уже примерилась к писательскому затылку, когда Юлька сообразила рявкнуть: