Глобальный Смутокризис

Калашников Максим

Надо сказать, что наши в 1989 году довольно точно описали суть происходящих сегодня процессов. Хотя еще не видели расцвета экономики глобального финансового казино, широкомасштабного вынесения реального сектора из стран Запада и прочего. Их вывод совпадает с построениями Фурсова: впереди – новое рабовладение. Троица неортодоксальных марксистов уже в 80-е годы говорила о том, что капитализм демонтируется самой элитой западного мира.

Они утверждали, что элитаризму присущ колоссальный избыточный капитал, который нужно постоянно держать в процессе расширенного воспроизводства – в рамках инвестиционного цикла. И при этом резервуаром для вложения такого избыточного капитала служит ВПК – военно-промышленный комплекс. Он служит важной частью системы элитаризма. Гонка вооружений как бы встроена в современную форму воспроизводства системы производственных сил и производственных отношений элитаризма. Прекращение гонки вооружений – смерть для элитаризма...

Напомню, читатель, что это – умозаключения 1980-х годов, когда мир был совершенно иным. Тогда еще был могучий Советский Союз, с которым элитаризму приходилось соревноваться. Еще не так далеко зашел процесс деиндустриализации США и Европы. Еще не возник новый механизм воспроизводства власти финансистов – колоссальная сфера «ценных бумаг», «финансовых инструментов» и «деривативов», существовавшая в 1990-е годы и позже – вплоть до 2008 года. Однако советские авторы теории элитаризма определили роль ВПК весьма точно.

В самом деле, гонка вооружений продолжилась даже после гибели СССР, когда у Соединенных Штатов исчез единственный на Земле противник, сопоставимый с Америкой по мощи и развитости военных технологий. Гонка вооружений продолжалась при «мирном» президенте Клинтоне (1992–2000 годы). Несмотря на сокращение военного бюджета, и тогда шли работы над революцией в военном деле – с высокоточным оружием, самолетами-«невидимками» и беспилотниками, с национальной системой ПРО и т. д. А при Буше Втором (2000–2008 годы) гонка форсировалась – при одновременном увеличении военного бюджета до полутриллионной величины. И немудрено: ведь ВПК служит сразу многим целям. С одной стороны, через него финансовая элита перераспределяет в свою пользу общественное богатство. С другой – подавляющее военно-техническое превосходство над всем миром дает финансовой элите власть глобального размаха, возможность вести операции по захвату природных ресурсов и разрушению целых стран («Макдоналдс» хорош, когда у вас есть еще и «Макдоннел-Дуглас»). С третьей – в недрах американского ВПК (а фактически – военно-научно-промышленно-медийного комплекса) рождаются инновации, часть из которых элита разрешает к использованию, а часть – придерживает под своим контролем.

Поэтому и здесь с теорией трех советских умников можно согласиться. Поспорю с ним лишь в одном: элитаризм есть высшая ступень развития капитализма, а не нечто новое. И на этой ступени элита должна стать «высшей расой», каковая с помощью смелых инноваций превратит себя в неких существ нового типа – с повышенными возможностями. Именно на этой стадии «раса господ» обретет изощренные технологии оболванивания масс и манипуляции ими (см. в «В стране слепых»).

Кстати, в своем труде «После коммунизма» троица наших умников в вежливой форме пыталась доказать Горбачеву, что его мирно-разоруженческие инициативы крайне невыгодны американскому ВПК, а следовательно – и элитаризму. Ведь остановка гонки означала бы катастрофические экономические последствия для Запада. (Одновременно горбачевская «гонка разоружений» подрывала, как доказывали Аксенов, Криворотов и Чернышев, позиции СССР.) Дескать, нужно предложить «запасной выход» – например, некие грандиозные совместные программы по отражениею астероидной угрозы из космоса. Я же, читатель, в своих книгах доказываю: СССР должен был сначала выиграть гонку вооружений «асимметричными ходами», поставив Запад перед лицом крушения его экономики под грузом ВПК – и только потом продиктовать ему свои условия. Но это так, к слову.

Нам же сейчас важно главное: уже в 1980-е умные люди в Союзе видели, что капитализм превращается самой верхушкой своей в нечто страшное, с чертами уже неофеодальными и неорабовладельческими. А это – смерть для привычной представительной демократии. Элитаризм по природе своей антидемократичен и отрицает всякое равенство людей. Он – строй глубочайшего неравенства, распадения общества на расу умных и расу дураков. Фактически Аксенов, Криворотов и Чернышев подтвердили эволюцию капитализма к инфернальному обществу, что разными словами описали Гарри Гарисон и Иван Ефремов (в «Часе быка»), Марк Голанский и Андрей Фурсов.

Политический строй такого инферно – однозначно олигархия или диктатура.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

При всей своей громадной роли ВПК – опасный инструмент. Он, конечно, обеспечивает власть элиты, но при этом тяжким грузом лежит на бюджете страны. В США из-за этого колоссально вырос государственный долг – да так, что нынешней власти приходится тормозить гонку вооружений, дабы найти средства на решение неотложных проблем той же Америки. ВПК требует и периодических войн – чтобы как бы уничтожить государственный долг за счет захвата новых ресурсов и возможностей, чтобы реализовать накопленные арсеналы и подстегнуть процесс смены «поколений оружия». Война – это еще и способ переключения внимания оглупленных масс, повод для сокращения потребления среди «пролов».

Поэтому «посткапиталистический» элитаризм/глобофашизм (и т. д.) будет периодически вести агрессивные войны. Ну, а военное положение – это тем более ограничение гражданских свобод для низов общества и исчезающего среднего класса.

Конец сказки

...В шеренге западных мыслителей, говорящих о несовместимости демократических норм с нынешней политикой ультралиберализма в экономике, уже есть и Збигнев Бжезинский, и Лестер Туроу, и Пол Кругман, и Джордж Сорос, и Линдон Ларуш. Сегодня можно назвать и новые имена: американских ученых Альберта Сомита и Стивена А. Петерсона, написавших «Как работает эволюция... Обычно против демократии: Соединенные Штаты как показательный пример» (Dr. Albert Somit and Dr. Steven A. Peterson. How Evolution Works... Usually Against Democracy: The United States as a Case in Point). Опубликовано в 2001 году.

По мнению этих двух именитых американских биополитиков (специалистов по приложению биологических и эволюционных принципов к политике и государственным делам), демократия – крайне хрупкое явление. Человеческой природе, в коей слишком много от предков-приматов, более свойствен авторитаризм, тяготение к иерархическому устройству общества и к неравенству. Демократия появляется благодаря великой способности вида «человек разумный»: порождать систему верований и идеалов, побуждающих людей поступать вопреки своей биологической природе, наперекор своим генетическим склонностям. Пример: самопожертвование патриотов на поле боя, безбрачие монахов и духовенства в христианстве. Именно эта способность жить вопреки биологической природе породила демократическую форму правления – и именно она делает ее весьма непрочным и редким явлением. Сегодня эрозия демократии наблюдается в самих США. Когда восторженные толпы после гибели СССР и мировой коммунистической системы в 1989–1991 годах ревели о наступлении «Века демократии», они жестоко заблуждались. Ибо недолог сей век.

Как пишут Сомит и Петерсон, на протяжении всей человеческой истории в подавляющем большинстве стран были именно авторитарные режимы. В большинстве случаев немногие властвовали и властвуют над многими. И это лишний раз подтверждает то, что авторитаризм более органичен для вида «хомо сапиенс», нежели демократия. Подчеркнем особо: теперь этот тезис прикладывается не только к русским (якобы «прирожденным рабам», неспособным воспринять демократические нормы – согласно западным интеллектуальным клише), а ко всему человечеству и к самому Западу в частности.

Итак, в недавней истории уже был повальный мор демократий: в период после Первой мировой войны и до середины 1930-х годов, особенно – среди тогдашних «новых демократий». Тогда демократические институты обанкротились в Италии, Австрии и Румынии, в Венгрии, Польше и Болгарии, в Греции, в Испании и Португалии, в Германии и Финляндии, в прибалтийских республиках (буржуазных Литве, Латвии и Эстонии). Везде пришлось устанавливать диктаторские системы: Муссолини, Гитлера, Франко, Салазара, Пилсудского, Хорти, Дольфуса, Маннергейма и т. д. Это только самые крупные фигуры, но были и помельче – типа латышского диктатора Ульманиса, литовского Сметоны или эстонского Пятса. Или типа латиноамериканских диктаторов до Второй мировой. Сюда же можно отнести и стремительный крах «февральской демократии» 1917 год в России, и установление довольно авторитарного режима Франклина Рузвельта в Америке, и диктатуру Кемаля Ататюрка в Турции, и режим Чан Кайши в Китае, и японскую военную диктатуру. Оно и понятно: мир тогда охватил сильнейший социально-экономический кризис капитализма – Великая депрессия-1.