Глотайте хирурга (Приключения в микромире. Том VI)
Шрифт:
Старчевский в дрожках помчался на место происшествия. Около машины, под мелким осенним дождем, стояли Осокин, инженер-француз, ругавшийся резким фальцетом, и корреспонденты. Больше никого.
Подойдя к раздраженному Старчевскому, Осокин комически развел руками.
— Работать нельзя. Машина испорчена, разбит паровой котел и сшиблено в трясину до десятка черпаков…
Старчевский собрал в барак всех членов экспедиции, но, обведя лица всех, не встретил, к своему удивлению, сочувствия. Все были переутомлены, разбиты тяжелой работой в холодной
Собрались охотники исследовать старую гать. Разноплеменная молодежь, легко находящая веселую сторону в любом, даже неприятном факте, со смехом потащилась по грязи с вилами и шестами на плечах.
Старчевский, старик-француз и немец, раздосадованные скверным ходом работ, возвращались на дрожках обратно. Осокин с англичанами предпочел шлепать по грязи. Он рассеянно слушал рассказ своих спутников о прелестях утиной охоты в здешнем краю. Дойдя до поповского дома, они увидели Старчевского; красный от гнева, он что-то громко внушал стоявшему перед ним смущенному маленькому попику.
— Стыдно! Позорно! — кричал профессор. — Возмущать темную, слепую массу!.. Позор, преступление!
— Не возмущал я! — оправдывался батюшка.
— Крестный ход! — кричал, не слушая его, Старчевский. — Как на нечистую силу ополчились… Это позор, на всю Европу позор! И вы, человек образованный, хотели нас выгнать крестом! Машины портить… Это так вам не пройдет, я сообщу в губком!..
— Довольно, коллега! — кричал с дрожек замерзший француз.
Профессор в сердцах плюнул и вскочил в дрожки; дернувшая лошадь обрызгала смущенного батюшку с ног до головы грязью.
Часу в 12-м дня собралась сходка перед сельсоветом, около пожарного навеса. Дождь на время угомонился. Мужики были пасмурны и сидели молча на завалинке и на корточках, когда подошли старшие члены экспедиции; лишь комсомольцы с шестами на плечах постукивали нога об ногу и пересмеивались.
Из мужиков кое-кто встал и снял шапки, а большинство провожало их злыми взглядами; кто же позубастее — то и насмешками вполголоса.
Разбрызгивая грязь, подскакала пара лошадей, и из коляски вышли начальник губмилиции, высокий угрюмый человек с бритым лицом, и ответственный секретарь Н-ского губкома тов. Филатов, знакомый лично Старчевскому, с которым весело поздоровался. Стряхивая комья грязи с плащей, приезжие вошли в совет. Придерживая болтавшийся на боку револьвер, подбежал кум Архипыч. Мужики столпились перед крыльцом.
Сначала говорил т. Филатов, говорил долго и пространно о пользе образования, о международном положении и буржуазии. Мужики вздыхали, обменивались цигарками и, видимо, были во всем согласны с оратором.
После него вышел высокий начальник милиции и сразу попал в точку, но время уже было упущено и мужики не хотели новых поисков «планиды». Едва он замолк, мужики разом загалдели; красные лица, заломленные шапки мгновенно смешались в общую кашу.
— Грех!.. Смертный!.. —
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы на конце улицы не показался верховой. Подлетев на неоседланной лошади к сельсовету, он, еще не осаживая ее, уже крикнул на скаку только одно слово:
— Нашли!
Это слово, как удар грома, упало в толпу и водворило внезапное молчание. Старчевский покраснел, а один из американских корреспондентов, без шапки, бегом пустился но улице. Толпа посыпалась вслед за ним.
Старчевский хотел было идти, но верховой заявил, что найденный болид уже везут сюда.
— Везут? — в недоумении спросил профессор. — Неужели он так мал?
Верховой показал размер болида руками. Старчевский недоуменно пожал плечами. В этот момент показалась подвода. Толпа бросилась встречать диво, упавшее с неба. Старики облегченно крестились.
— Слава-ти, господи, отмаялись!
— Разойдись, разойдись, мужички, — вежливо покрикивал развеселившийся Архипыч, — не напирай очень, предмет хрупкий.
— Антиресно ведь, кум, — отвечали, как полагается, мужички и расступались.
Старчевский и все ученые подошли к подводе, и профессор сдернул рогожу. Круглый, футом в диаметре, черный, весь в иле предмет лежал на подводе. Нашедших метеор обступила толпа, но Старчевский махнул им идти в совет. Ученый был серьезен и в каком-то ошеломлении. Двое мужиков, сгибаясь под тяжестью, осторожно внесли аэролит, и пока они его несли, вокруг него раздавались шутки и остроты.
Двое мужиков, сгибаясь под тяжестью, осторожно внесли аэролит…
— Глядите, товарищи! Степка целу землю несет!
— Держись, Степа! Крепче руками за одну, ногами за другую, не упадешь.
Толпа, довольная окончанием постылой работы, развеселилась.
Болид был положен на стол…
Наступило молчание. Старчевский с минуту смотрел на этот черный безобразный предмет, великую цель их тяжелых трудов, и снял шапку.
— Товарищи, — сказал он тихо и задумчиво, — настал великий момент…
Все также сняли шапки и затаили дыхание. Профессора молча разделись и, засучив рукава, приступили к очистке болида от грязи.
— Странно, — произнес Осокин, — чувствуется металл…
— Осторожней, осторожней, — приговаривал немец.
Грязь комьями спадала с круглой, как шар, поверхности болида и раскладывалась на белой клеенке стола…
Корреспонденты что-то лихорадочно заносили в записные книжки…
— Ни малейшего намека на минерал… гм… — произнес немец и скребнул ножом.
Старчевский становился все мрачнее и серьезнее.
— Это что? — произнес он вдруг странным, сдержанным голосом, указывая на два круглых, правильных возвышения, словно от излома. — Это что?