Глотайте хирурга (Приключения в микромире. Том VI)
Шрифт:
Скептик Не Может Быть возмущен:
— Вообразить можно что угодно, но невыполнимого не выполнишь. Человек не способен к регенерации. У взрослого кости жесткие, окончательные.
— Но ведь есть же такая болезнь акромегалия, когда растут кости лица, ступни, кисти рук у взрослого.
— Там простой рост, увеличение. А тут сложное развитие. Такое только у зародыша возможно.
— Пусть так, начнем с зародыша. Ведь он весь происходит из одной клетки. Из нее возникают и кости, и мозг, и ноги. Возникают по генетической программе. Но разве нельзя ее подправить? Чем? Хотя бы гормонами крови, ее химическим
И когда-нибудь будет так:
— Дорогая мамаша, кого вы хотите, дочь или сына? Сына? На вас похожего или на отца? Блондина, брюнета, стройного или крепыша, смелого или осторожного, бойкого или спокойного, математика или поэта? А теперь представьте себе, вообразите как можно яснее. Думайте о нем почаще, закройте глаза и думайте. Или нарисуйте и смотрите на портрет. Главное, образа не меняйте.
Ужас какой! Каждая дурочка будет лепить оперного тенора.
— А разве лучше лотерея, кот в мешке?
В общем, я загорелся и разрешил Тетеасу изучать мою внутреннюю администрацию на всех пяти ступенях. И заключили мы с ним договор, что 23 часа в сутки он меня не тревожит, копается молча и осторожно, так чтобы меня не тошнило и нигде не болело, а один час я в его распоряжении, выполняю тесты, тренирую волю, отдаю приказы, воображаю…
Важен заведенный порядок. Когда этот медицинский час вошел в привычку, я перестал тяготиться присутствием ису, не думал больше об избавлении от внутреннего врача. Ну и пусть он живет в моих сосудах, внимательный и хлопотливый, незаметный и необходимый, как диспетчер городской электростанции. Час в сутки можно уделить биологической мечте и своему здоровью и беседам с неутомимым другом, запрограммированным на материнскую заботу обо мне.
Интересно, а вы, читающие эту историю, согласились бы впустить в свою кровь этакого миниатюрного доктора?
Мальчишки, конечно, пришли бы в ужас: «Ни за что! И так хватает менторов. Будет поучать изнутри: „Не лезь в холодную воду, не ешь конфет, не ковыряй болячку!“» А женщины? Кто из вас откажется от ежедневного домашнего врача, с которым можно поговорить о том, что волосы секутся и кожа лоснится? Матери будут рады иметь при ребенке постоянного опытного куратора, личного врача-педиатра, всецело посвятившего себя младенцу.
Так что, я думаю, со временем одноплеменники Тетеаса станут необходимостью быта на Земле, и никого не удивят слова, приведенные в эпиграфе: «Хирурга глотайте быстро и решительно; чтобы не застрял в горле, запейте водой!»
У меня же был интерес особый. Мой доктор не только лечил меня, но и собирался усовершенствовать, сделать сознательным скульптором своего тела, волетворцем. И каждый день не без нетерпения я расспрашивал, как идет его работа, а он с таким же любопытством пытал меня, как я переделаю себя, когда получу обещанный дар волетворчества.
И я фантазировал…
Нет, не буду рассказывать, какие планы я строил, потому что не суждено было им осуществиться…
Я все-таки собрался на Кинни. Это приятная планета земного типа с прозрачной атмосферой, бледно-зеленым небом и морем малахитового оттенка. И жизнь там, как на всякой планете земного типа, белковая, стало быть, съедобная. А я смертельно
И вот я сидел в лодке, лакомился: хруп-хруп-хруп… Вдруг — словно старый орех, аж зубы затрещали. Вздохнул от боли. И желудяк этот скользнул прямо с зуба в дыхательное горло.
Я так и застыл с открытым ртом. Хриплю, давлюсь, кашляю… Руки поднял… как меня учили в детстве… Не выскакивает.
Проф был со мной в лодке. Хлопает он меня по спине, толку никакого. Вспомнил про радио. Слышу, кричит:
— Ису 124/Б, срочно — в дыхательное горло! Человек подавился. Спеши прочистить.
А я уже задыхаюсь. Небо позеленело и перед глазами огненные круги.
Вдруг вытолкнул. Тьфу, сплюнул за борт. Сижу, дышу, отдуваюсь. Дух перевел, тогда спрашиваю:
— Ису Тетеас, проверь, нет ли в горле царапины.
Молчание.
— Ису, ису, радио у тебя заглохло, что ли?
Не отвечает. Что за причина?
И тут меня словно током ударило:
— А не упал ли он в море вместе с желудяком?
Я нырял до заката, я нырял весь следующий день, я вытаскивал горсти желудяков и каждый пробовал на зуб. Но сами понимаете, все это было актом отчаяния. Найдешь ли иголку в стоге сена, пылинку на болотной ряске, монетку в песчаной куче? Если бы хоть радио у него работало. Но, видимо, вода глушила волны. Первое время нам чудилось что-то вроде «СОС», потом и эти сигналы смолкли. Вероятно, сели аккумуляторы. Ведь заряжался-то Тетеас от моей нервной системы.
Будь у него нормальный рост, может, он и выплыл бы. Но для него, крошки, три сантиметра в час — предел. Разве это скорость для моря? Конечно, он не захлебнулся, кислород ему не требуется. Он остался на дне и лежит там и будет лежать, пока не проржавеет.
Ржавеет! Разумный ису, врач с высшим образованием. Исследователь. Автор идеи о людях будущего — волетворцах. Нет справедливости в природе.
Я не мог успокоиться, не мог простить себе. Сокрушался. Клял себя. Нырял снова. Перебирал желудяки. Твердые рассматривал под микроскопом. Совал в них булавку с антенной. Мегатировал. Попусту!
Конец мечте!
Проф пробовал утешить меня, говорил, что чертежи сохранились, на Чгедегде смонтируют другого эндохирурга, обучат его, проинструктируют, я снова получу лейб-ангела, который продолжит начатые исследования, сделает меня всесильным волетворцем.
Разве только в мечте дело?
Друга я загубил, маленького, но самоотверженного, запрограммированного на любовь и заботу обо мне. А чем отплатил я за заботу? Потерял.
Потерял!
Люди уходят тоже. И забывается облик, голос, любимые выражения, манеры… Что остается надолго? Незавершенное дело.