Глотка
Шрифт:
– Это имеет отношение к делу или ты просто развлекаешься?
Том закрыл глаза.
– В этом деле все необычно. Фи Бандольер необычен. Эта женщина, Джуди Лезервуд, тоже необычна. Она точно знала, что представляет собой ее племянник, но не хотела себе в этом признаваться. Она пыталась защитить мальчика – ведь он был сыном ее сестры. Она сказала ему, что он должен вести себя как хороший мальчик. И этот неправдоподобный ребенок справился с поставленной задачей.
– Не слишком ли много предположений?
– Предположения –
– Кажется, сейчас ты скажешь мне об этом.
Том улыбнулся, не открывая глаз.
– Этот город. Мэр и шеф полиции приходят на похороны Эйприл Рэнсом, чтобы рассказать нам, что мы живем в царствии законности и порядка, в то время как среди нас живут два жестоких серийных убийцы – один неорганизованного типа, которого лишь недавно поймали, а другой организованного типа, который разгуливает на свободе. – Открыв глаза, он сложил руки в замок, обняв колено. – Вот это действительно необычно.
– Ты думаешь, что Фи убил Эйприл Рэнсом и Гранта Хоффмана?
– Я думаю, он убил очень много людей.
– Ты торопишь события, – сказал я. – Не знаю, почему ты так в этом уверен.
– Помнишь, ты сказал мне, почему Уолтер Драгонетт решил, что должен убить свою мать?
– Она нашла его дневник, куда он записывал детали.
– Это часто случается с такими людьми. Они хотят иметь возможность помнить о том, что сделали.
– Действительно, – кивнул я.
Том загадочно улыбнулся.
– И ты бы не хотел, чтобы кто-нибудь нашел список твоих дел, верно?
– Конечно, нет.
– А если бы у тебя была такая летопись, ты позаботился бы о том, чтобы надежно ее спрятать.
– Как можно надежнее.
По-прежнему улыбаясь, Том ждал, пока до меня дойдет его мысль.
– Где-нибудь вроде подвала «Зеленой женщины»? – сообразил я.
Том улыбнулся еще шире.
– Ты видел отпечатки двух коробок. Предположим, он описывал подробно убийство каждой жертвы. Сколько надо таких описаний, чтобы заполнить две коробки? Пятьдесят? Сто?
Я достал из кармана рубашки сложенный листок.
– Ты можешь связаться с полицией Аллентауна? Мы должны узнать, не там ли убита та женщина Джейн Райт. Мы знаем даже примерную дату. Семьдесят седьмой, май.
– Могу только поискать ее имя на страницах газет Аллентауна. – Он встал и стал ходить, заложив за спину руки. Наверное, это была утренняя зарядка Тома Пасмора. – Это займет пару часов. Хочешь подождать здесь или съездишь посмотришь, какую еще информацию удастся раздобыть?
Посмотрев на часы, я увидел, что уже около шести.
– Джон наверняка снова выйдет из себя. – Сказав это, я зевнул во весь рот. – Извини. Кажется, я устал.
Том положил руку мне на плечо.
– Возвращайся к Джону и отдохни.
20
Пол Фонтейн вылез из синего «седана», припаркованного возле дома Рэнсома, как раз в тот самый момент, когда я шел к дому от того места, где оставил «понтиак». Я остановился.
– Идите сюда, Андерхилл, – глаза сыщика буквально горели от гнева.
Расстегнув мешковатый пиджак, Фонтейн отошел от машины. Я улыбнулся ему, но Полу было сегодня явно не до улыбок. Как только я подошел, он прыгнул на меня сзади и толкнул так, что я упал на машину, едва успев подставить руки.
– Стойте так, – сказал Фонтейн, проводя руками по моей спине, груди, пояснице, а потом даже по ногам.
Я сказал ему, что не ношу оружия.
– Не двигайтесь и не говорите, пока я вас не спрошу, – послышалось в ответ.
В окне дома напротив замаячило чье-то лицо. Это была та женщина, которая принесла кофе репортерам на следующий день после того, как Эйприл Рэнсом была убита в Шейди-Маунт. Сейчас ей представилась неплохая возможность поразвлечься.
– Я сижу здесь уже полчаса, – сказал Фонтейн. – Где вы, черт побери, были? Где Рэнсом?
– Я катался на машине. А Джон, наверное, куда-нибудь вышел.
– Вы очень много катаетесь сегодня, не так ли? Можете встать.
Я поднялся с машины и повернулся к Фонтейну лицом. Гнев его немного поутих, но сыщик по-прежнему выглядел взбешенным.
– Разве я не говорил с вами утром? Или вы считаете, что я хотел вас просто позабавить?
– Конечно, нет, – сказал я.
– Тогда что же вы вытворяете?
– Я только поговорил кое с кем.
Лицо Пола стало вдруг багрово-красным.
– Сегодня днем нам позвонили из полиции Элм-хилл. Черт побери, вместо того чтобы помогать мне, вы с вашим приятелем поехали туда и наделали глупостей. Послушайте – у вас нет своей роли в событиях, происходящих в Миллхейвене. Вы поняли? Последнее, что нам сейчас надо, это куча дерьма из-за какого-то... – Он был слишком зол, чтобы продолжать. – В машину, – Пол ткнул в меня указательным пальцем.
Глаза его сверкали.
Я направился к задней дверце «седана».
– Не сюда, – буркнул Фонтейн. – Садись вперед.
Открыв дверцу, он молча смотрел, как я забираюсь в машину. Затем он рванул машину с места и, проигнорировав стоп-сигнал на Берлин-авеню, свернул налево.
– Мы едем на Армори-плейс? – поинтересовался я.
Фонтейн велел мне заткнуться. Рация трещала и плевалась словами, но Фонтейн не обращал на нее внимания. Мы ехали молча, пока Фонтейн не свернул на, шоссе восток-запад. Машина неслась сквозь поток других машин, игнорируя отчаянные гудки и крики водителей. Несколько раз мы чуть не врезались в соседние автомобили. Я с трудом сдерживал желание закрыть лицо руками.