Глоток страха
Шрифт:
Через минуту принесли блокнот режиссера. Вера внимательно просмотрела его, потом пролистала снова и снова. Удивилась, как точно Ветров изображал всех, кто его заинтересовал. Шарж на Веру, домик, симпатичный такой домишка, словно кадр из мультика. Потом идет рисунок Мамсурова, потом Лиды. Еще рисунки… Так. На внутренней стороне обложки написано: «36 стр». Вера пересчитала страницы, их оказалось тридцать пять. Вот он, обрывок бумаги на пружинке альбома…
—Да, листок вырван, — буркнул внимательно наблюдающий за ней полковник. — Изучали. Эксперт говорит, что слабые вдавлины на нижнем листе образуют рисунок чашки. Просто маленькая чашка.
— Такая же, как эта? — Вера внимательно рассмотрела нарисованную кровью чашку на самой последней странице. Рисунок порыжел и выглядел, будто выполненный темноватой сепией.
—Да. — Полковник сидел с таким видом, словно сделал все от него зависящее. И теперь снимает с себя всякую ответственность.
Вера подумала: «Образное мышление — это прекрасно. Но что же это значит? Что за чашка кофе, которую нарисовал перед смертью Ветров? Кого он видел в образе чашки с кофе?»
Ее отвезли на Армянскую. Справа, в тупичке, находились известный во Львове элитарный клуб и кафе «Дзига», где постоянно выставляли экстравагантные произведения искусства. Лученко зашла в кнайпу в точно назначенное время. И сразу поняла, что это не рядовое кафе. Это был явно клуб творческой интеллигенции, собиравшейся здесь с постоянством завсегдатаев. На стенах — авангардистская живопись. Картины, абстрактные по форме и непонятные по содержанию, даже просто как декоративные пятна друг с другом не гармонировали.
Цветовые пятна напомнили Вере не столько живопись, сколько ирландское рагу из книги Джерома, когда в общий котел идет все, что под руку попадется. Однако Вера не считала себя выдающимся знатоком и лишь пожала плечами: может, так выглядит современное искусство.
Она приняла от официантки кофейную карту и пропутешествовала по ней, плывя по десяткам видов кофе, делая остановки на островах закусок — всевозможных канапок, изысканных десертов и пирожных. Потом сделала заказ для себя и для подруги, поскольку ее вкус за много лет узнала как свой собственный. Принесли кофе. Кофе… Вера вновь задумалась о рисунке убитого Ветрова. Какая- то мысль у нее была плодотворная… Догадка какая-то…
Но тут в кафе впорхнула высокая стройная Сотникова, и догадка нырнула обратно в подсознание, показав лишь свой краешек, подразнив и исчезнув. Подруги расцеловались. Даша сбросила на стул куртку-выворотку, снаружи изумрудно-зеленую из переливающегося нейлона, внутри отороченную мехом. За время разлуки Сотникова нисколько не утратила своего смуглого обаяния. Ее скулы и глаза наводили на мысль о японской крови. Черные прямые блестящие волосы, светло-карие янтарные бусины глаз и густые ресницы, рисунок скул и нежная матовая кожа делали ее похожей на героиню индийских мифов.
Дарья Сотникова была самой близкой Вериной подругой. Казалось, что бизнес-леди успешна и вполне благополучна. Однако у внешне спокойной, красивой, уверенной в себе Даши была своя, скрытая от посторонних глаз драма. Жизнь Сотниковой отнюдь не была так уж безоблачна.
Несколько лет назад Дашиному мужу, способному хирургу, трудившемуся с Верой в одной клинике, предложили поработать по контракту в Америке. Сотников ни секунды не колебался, да и кто бы колебался, окажись на его месте? Семья тоже могла приезжать со специалистом: условия контракта предусматривали такой вариант. Но тут выяснилось обстоятельство, шокировавшее многих. Дарья Николаевна никуда ехать не хотела и не собиралась. Тому было несколько причин. Причина первая: она
Всех этих причин вместе и каждой по отдельности было достаточно, чтоб Дарья Николаевна Сотникова не стремилась уехать из родного города в чужую страну на несколько лет. Но была еще одна, главная. Вера знала о ней, этой простой и вечной причине… Любовь — собственно, основание всего нашего мира. Даша любила своего сотрудника, коллегу, подчиненного — глубоко женатого мужчину с двумя детьми. И эта любовь более всего влияла на ее решение никуда не ехать…
Через год она приехала в США повидаться с мужем и сыном. И с изумлением увидела, что ее сын американизировался. Даше было неприятно это сознавать, но… Дружба в Штатах совершенно иное понятие, нежели у нас. От друга многого не ждут, претензий не имеют, особой верности не хранят. Друзья часто меняются без всяких трагедий. Это отношение сын невольно переносил и на отношения с матерью. Она стала чем-то необязательным в его жизни… С этой болью и с этим состоявшимся фактом она и вернулась в Киев. В ее душе поселилось чувство острого одиночества и пустоты. Связи с сыном стали расплывчатыми и неопределенными…
Даша никому не показывала, как мучительна для нее разлука с ребенком. И как непроста ее личная жизнь. Лучшим средством от всех этих переживаний она считала работу.
Вера дала подруге возможность пожурчать на свои темы. Она слушала рассказ о подписании договора с всемирно известным светилом рекламного бизнеса Мишелем Ру, который предложил Сотниковой заняться продвижением бренда «Водка Столичная» в Украине, но продолжала думать о своем. Думала и чувствовала, как ей становится все более некомфортно. Она очнулась от раздумий и поняла: слишком накурено и очень уж громко гремит музыка. Дашку почти не слышно.
Вера подозвала официанта, попросила убрать музыку или сделать тише. И еще включить кондиционер.
— Это не я решаю, а администратор, — ответил официант.
— Позовите, — спокойно велела Лученко.
Вскоре к их столику подошла крупная, ярко накрашенная женщина.
— Всем завсегдатаям нашего кафе такая музыка нравится, — безапелляционно заявила она двум красоткам, явно случайным посетителям.
— Вы в этом уверены? — иронически усмехнулась одна из них, при этом в ее темно-синих глазах будто вспыхнули озорные искорки.
Тут произошло странное. Внезапно со всех сторон послышались возгласы, посетители «Дзиги», точно по команде, принялись нервно требовать:
— Уберите эту какофонию!
— Что за отстой!
— Эй, выключите эту гадость!
— Кто-то может включить кондиционер?! Нечем же дышать!
Перепуганная женщина-администратор умчалась в служебные помещения, официант растерянно заметался среди столиков. Через несколько секунд музыка замолчала. Заработал кондиционер. В кнайпе стало тихо, улетучились сизые табачные полосы.