Глубина. Трилогия
Шрифт:
Девушка откидывает волосы назад, жест естественный и красивый. Протягивает бармену бокал, тот шустро наполняет его вновь. Окидывает взглядом зал.
– Как ты думаешь, а он действительно посещает виртуальность?
– Не знаю. Наверное. Ты журналист, Надя?
– Да. – Она секунду колеблется, потом достает из сумочки визитку, протягивает мне: – Вот…
Визитка полная – не только интернетовский адрес, но и голосовой телефон, имя и фамилия. Надежда Мещерская. Журнал «Деньги». Репортер.
«Виндоус-Хоум»
– Спасибо.
Ответной любезности, увы, не будет. Но Надя на нее и не рассчитывает.
– Странная вещь эта глубина, – бросает она, отпивая вино. – Вот я сейчас в Москве, ты – где-нибудь в Самаре, тот мальчик – в Пензе…
«Мальчик», похожий на смазливого мексиканца из телесериала, замечает ее взгляд и гордо выпячивает подбородок. Да, в наблюдательности Наде не откажешь, он и впрямь русский…
– Вон толпа америкосов, – без малейшей почтительности продолжает Надя, – вон тот чудик – явный японец… видите, какие глаза себе нарисовал? У каждой нации свои комплексы… И вот мы валяем дурака в несуществующем ресторане, за бокалом воображаемого спиртного, сотни компьютеров жгут энергию, процессоры греются от натуги, телефонные линии перегоняют мегабайты бессмысленной информации…
– Информация не бывает бессмысленной.
– Да, пожалуй. – Надя бросает на меня быстрый взгляд. – Скажем так: неактуальной информации. И все это – новая эра мировой технологии?
– А чего ты ожидала? Обмена файлами и разговоров о частоте процессоров? Мы ведь люди.
Надя морщится:
– Мы люди новой эпохи. Виртуальность может изменить мир, а мы предпочитаем гримировать ее под старые догмы.
Нанотехнология, используемая для имитации выпивки, – это хуже, чем микроскоп для забивания гвоздей…
– Ты – «тюринка», – догадываюсь я.
– Да! – с легким вызовом отвечает Надя.
Тюринцы – последователи одного писателя-фантаста из Питера. Они не то выступают за сращивание человека с компьютером, не то ожидают от виртуальности каких-то немыслимых благ.
– Так что же ты делаешь в этом бессмысленном заведении? – спрашиваю я.
– Ищу Дибенко. Мне очень хочется спросить его… так ли он все представлял? Правильно ли происходящее, с его точки зрения?
– Понятно. Но неужели тебе не нравится это место?
Надя пожимает плечами.
Я протягиваю руку, касаюсь ее лица.
– Тепло руки, терпкость вина, прохлада вечернего бриза и аромат цветов, плеск теплых волн, луна в небе и колкий песок под ногами, – неужели тебе не нравится все это?
– Для этого существует реальность. – Она смотрит мне в глаза.
– А часто ли все это совпадает в реальности? Здесь достаточно открыть дверь, – я киваю на неприметную дверку в «японской» части ресторана, – и все окажется на месте. А тебе никогда не хотелось холодным осенним утром стоять на опушке леса над обрывистым берегом реки, пить горячий глинтвейн из пузатого бокала… и вокруг никого…
– Хозяин этого ресторана – романтик, – говорит Надя.
– Конечно.
– Леонид, все, что ты назвал, – правильно. Но этим удовольствиям – место в реальности.
– Реальность не столь доступна.
– Как и глубина, Леня. Я не знаю, откуда ты берешь деньги для постоянных визитов сюда, да и не мое это дело. Но миллиарды людей никогда не были в глубине.
– Миллионы людей никогда не видели телевизора.
– Виртуальность не должна быть эрзацем реальности, – убежденно говорит Надя.
– Да, конечно. Превратим нищих и убогих в накопители информации, станем импульсами в электронной сети…
– Леонид, ты знаком с учением тюринцев лишь понаслышке, – убежденно говорит Надя. – Посети как-нибудь нашу церковь.
Пожимаю плечами. Может быть, и побываю. Но в глубине много интересных мест. На все не хватит жизни.
– Я пойду. – Надя встает. Бросает на стойку бара монетку. – У меня еще полчаса сегодня… надо посетить пару мест.
– В поисках Дибенко? – киваю я. – А может быть – теплый песок, гавайский пляж и красное чилийское?
Надя улыбается:
– Леня, это уже не будет работой. Вечерний пляж и вино… захочется продолжения. А виртуальный секс забавен, но только если ты дома, в запертой комнате. Я вошла с работы. Шесть компьютеров в комнате, все заняты. Представляешь, какое зрелище я буду представлять для коллег?
Она предельно откровенна и умна. Хорошая девочка. Дай бог, чтобы и в реальности Надя была такой же смышленой и открытой.
– Тогда – удачи, – киваю я.
– Спасибо, таинственный незнакомец. – Надя наклоняется и чмокает меня в щеку.
– Леня, маркер! – шепчут булавки на моих плечах.
Достаю платок-вирусофаг и стираю помаду со щеки. Грожу Наде пальцем:
– Я предпочитаю оставаться таинственным, девочка.
Кажется, она растерялась. Однако ей хватило выдержки, чтобы развести руками и неторопливо удалиться.
Блин. Испортила песню, дура!
Так хорошо поговорили…
Залпом осушаю бокал и щелкаю пальцами, подзывая бармена.
– Джин-тоник, один к одному!
Бармен морщится, но смешивает требуемое. Блин. Заказать, что ли, текилы с томатным соком – какую рожу он скорчит?
– Леня?
Оглядываюсь.
Мой друг-оборотень стоит рядом. Белый костюм, лакированные туфли, чуть старомодный галстук. Лицо чуть напряженное.
– Привет, Ромка. Садись.
– Что за девица?