Глубина. Трилогия
Шрифт:
Картина жуткая.
Половина зала смята и сплющена. Там ванны разбиты, из некоторых торчат изуродованные тела, на полу лужицы крови.
Что-то нехорошее случилось с нашим десантным кораблем…
Заглядываю в соседние ванны, но их колпаки открыты, и никого нет.
Значит, меня посчитали мертвым? И ушли?
Быстро обхожу зал в поисках хоть какого-то оружия. Ничего нет. Зато обнаруживаю мертвого сержанта, вполне подходящего по габаритам. Парню размозжило голову какой-то циклопической балкой… аккуратно так размозжило, форма
Но где же оружие, черт возьми?!
Какое-то неправильное начало игры.
Легкой трусцой выбегаю из зала в какой-то коридор. Свет везде тусклый, нереальный. Обшариваю несколько отсеков, но оружия не нахожу. Только какой-то фонарик, забытый на неработающем пульте.
Мне становится все интереснее и интереснее. Зря пренебрегал «Лабиринтом», ох зря!
Через четверть часа я наконец-то обнаруживаю выход из корабля. Это не люк, а пробитый участок стены с оплавленными краями. Осторожно касаюсь металла – тот еще горячий. Пригибаюсь, выглядываю.
Пейзаж великолепен.
Высокое, сиреневое небо, на порядочной высоте плывут облака. Кружат какие-то птицы, временами доносится печальный гортанный клекот.
Спрыгиваю на землю, слегка отбивая ноги. Отхожу подальше от корабля, окидывая его взглядом. Корабль лежит на грунте, он наполовину раскололся, ударившись о скалу. Жесткая посадка. Исполинская же была машина, метров триста в длину…
И никого.
Где же мои уцелевшие товарищи по несчастью?
Лишь через пять минут, приближаясь к цепочке скал, я нахожу первого.
Точнее – первую. Это Нике. Частично Нике, частично куски кровавого грунта. Ее вдавило в землю и перемешало так, что и Босху бы не приснилось.
Зато ее мертвая рука сжимает пистолет…
– Вот оно как, девочка, – говорю я. – А ты говоришь куклы… марионетки…
Теперь она для меня – такая вот марионетка. Появившаяся и погибшая для того, чтобы снабдить оружием.
Или все-таки это совпадение?
Осматриваю оружие. Пистолет стреляет разрядами голубого пламени, причем, удерживая спуск нажатым некоторое время, можно добиться более мощного выстрела. Судя по индикатору, заряд оружия практически неисчерпаем.
Да уж… сложное дело. С таким оружием только последний дурак способен проиграть.
Куда в лучшем расположении духа я иду к скалам.
Птицы все так же тоскливо вопят над головой. Борюсь с искушением пострелять по ним.
– Я – Стрелок! – говорю сам себе. Настраиваюсь на тот прежний, задорный боевой лад, что всегда выручал до момента, когда требуется включать настоящую ярость. – Я – Стрелок!
Пещера в скалах – самое подозрительное место. Беру пистолет на изготовку, включаю фонарик, иду. Пещера почти сразу переходит в какой-то туннель, грубый, но явно искусственного происхождения. Давно пора начаться стрельбе.
И противник не заставляет
Вначале я слышу тяжелое сопящее дыхание, гулкие шаги. Занимаю позицию поудобнее, у поворота, прижимаюсь к стене. Жду.
Существо, появившееся передо мной, напоминает чудовищно раскормленного и слегка побритого медведя, идущего на задних лапах. Существо выше меня на две головы. Нажимаю на спуск, и серия голубых вспышек бьет в грудь чудовища.
Прямо в тусклые пластины брони.
Чудовище не издает ни звука. Не снисходит до этого. Зато с плеча его срывается короткая тупорылая ракета.
Ой…
Больно…
Я умираю секунд пять. По моему предвзятому мнению – излишне много для человека, размазанного по полу. Я еще успеваю заметить, как существо склоняется надо мной и протягивает лапу к пистолету, вижу, что пластины брони немного потемнели и вмялись от моих выстрелов…
Потом – умираю.
– В душ, мать твою! Что вылупился?!
На этот раз меня обругал молодой парень, но тоже в сержантской форме. И не бьет дубиной, что уже прогресс.
Значит, каждый раз придется начинать с погрузки в корабль? И оживать вот так – голым, вымазанным в кровавой жиже?
Снова вижу Нике.
Девчонка растеряна. Ага…
Ну как, кто настоящий, а кто куклы? Уж не все ли мы вместе?
– В штаны наложили? – Сержант уже обращается ко всем. Похоже, никто из вошедших не прожил достаточно долго, чтобы опоздать ко второму заходу. Компания та же. Я уже начинаю выделять отдельные лица, кроме Нике, это пожилой, очень интеллигентного вида господин, двое парней-близнецов (чем черт не шутит, может быть, и впрямь близнецы), крепко сбитая дама, напоминающая мне Луизу, и прыщавый юнец, явно нарисованный человеком, ненавидящим всю молодежь в мире.
– Нечестная игра! – высказывает общее мнение один из близнецов. Второй лишь кивает.
– Никого силой не держим. – Сержант сплевывает на пол. – Трусы могут уходить.
Я молча иду в душ.
Остальные – тоже.
– Спасибо за пистолет, – говорю я Нике.
– Какой? – Она смывает с себя грязь и кровь в соседней кабинке. Уже никто ничего не стесняется.
– Я твой труп видел. И подобрал оружие.
Девушка отворачивается. Потом говорит:
– Если держать спуск нажатым три секунды, генерируется более мощный заряд.
– Спасибо, я понял. В том мире лишь мух давить такими зарядами.
Нас опять разгоняют по ваннам.
Шипение белого газа. Короткая боль от электрических разрядов. Темнота.
На этот раз я пробуждаюсь вместе со всеми. Теперь зал пострадал меньше, но что-то случилось с аппаратурой большей части анабиозных ванн. Там покоятся поджаренные тела.
– Это те, у кого не было души, – говорит Нике, победно усмехаясь.
Вынужден согласиться. Погибли самые невзрачные персонажи. Явно программные порождения.