Глубокая разведка
Шрифт:
— Но ведь он погиб! — удивляется Анатолий.
— Правильно, — говорю. — Погиб в той Фазе, где в его образе действовал я, то есть Андрей Коршунов. А в другой Фазе он выжил. А может быть, это была гармоника той самой Фазы.
— Гармоника? Что это такое?
— Будешь учить хронофизику, узнаешь и это. А пока поясню кратко. Во время войн и стихийных бедствий огромную роль играет элемент случайности. Хроночастоты Фаз при этом колеблются вокруг своего стабильного положения. Мы говорим: «вибрируют». Эти вибрации порождают множество гармоник. Некоторые из них затухают, а некоторые дают начало самостоятельной Фазе. Немец, который стрелял в Злобина над Рославлем, мог промахнуться, его самого могли сбить за секунду
Анатолий задумчиво покачивает головой, минуты две осмысливает услышанное, затем машет рукой:
— Нет, в этом с разгону не разобраться. Потом, может быть, и пойму…
— Поймешь. Куда ты денешься? — смеюсь я.
— Ты говорил, что тебе пришлось трижды работать по гражданской специальности. А третий случай?
— В третий раз я тоже предотвращал ядерную бомбардировку. На этот раз Японии. Как там Магистр сказал? «У тебя, Андре, начинает вырабатываться узкая специализация». Американцы доставили на Гуам две ядерные бомбы. Я участвовал в авиационном налете на их базу и точно знал, в каком ангаре находятся эти бомбы. У меня в руках был японский бомбардировщик «Мицубиси». Штурманом был наш товарищ, Микеле Альбимонте. На подходе к острову нас встретили американские истребители. Один «Мустанг» привязался ко мне. Как выяснилось, его пилотировал не простой американец, а агент ЧВП… Что такое ЧВП, мы тебе объясним позже. Понятно, что это тоже был мастер своего дела. Но мне удалось его переиграть и вывести машину точно на ангар. Миша накрыл его прямым попаданием.
— А теперь он скромничает, — вмешивается Лена. — Удалось переиграть! А как? Ты, Толя, представляешь разницу между «Мустангом» и «Мицубиси»? У него не было никаких шансов. Так он на этой развалюхе выполнил петлю Нестерова! Пилот «Мустанга», кто бы он ни был, обалдел и долгие пятнадцать секунд не мог понять, куда же делся этот «Мицубиси»? Этого Андрею с Микеле вполне хватило.
— Но кончилось все тем, что этот «Мустанг» нас все-таки сбил. Правда, уже после того, как мы уничтожили ангар с ядерными бомбами. Но это он уже помахал кулаками после драки.
— Значит, все-таки он сбил вас? — спрашивает Анатолий.
— А что ты хотел? Против лома нет приема. На «Мицубиси» против «Мустанга» не повоюешь. Но давай пока закроем эту тему. Вам с Наташей я рекомендую насладиться последними часами безмятежной жизни. С завтрашнего утра ее у вас уже не будет. Как французы говорят: если назвался шампиньоном, полезай в ридикюль. Так что наслаждайтесь пока. А мы с Леной займемся подготовкой к занятиям. Ужин в девять вечера, не опаздывайте.
До вечера мы с Леной вплотную занимаемся разработкой и отладкой обучающих программ. Тем не менее Лена находит время о чем-то посекретничать с Наташей. Они полчаса сидят на диване, шепчутся, бросают загадочные взгляды на нас с Анатолием и улыбаются. Я уже знаю, Ленка что-то задумала. Но выяснять и отговаривать бесполезно. Ленка ни за что не скажет, а если я и догадаюсь, то она все равно поступит по-своему.
В половине девятого я бросаю дела и направляюсь к синтезатору. Надо творить обещанные пельмени. С четвертой попытки у меня получается то, что нужно. Записываю фирменное блюдо в память агрегата и творю пару бутылок вина. После этого иду заниматься салатами, на этот раз рукотворными. К девяти вечера на столе уже все готово, кроме пельменей; их я достану из синтезатора в нужном количестве и горячими. Мы с Анатолием сидим за столом и ждем женщин. Они не опаздывают, они лишь слегка задерживаются.
Наконец женщины появляются. Я усмехаюсь, а у Анатолия отвисает нижняя челюсть и стекленеет взгляд. Я прекрасно понимаю его состояние. Примерно так Лена в свое время воспитывала
Анатолий смущенно отводит взгляд в сторону очага и начинает внимательно изучать языки пламени. Я понимаю его. Примерно так же я чувствовал себя, когда Лена заявилась ко мне в таком виде в первый же мой вечер пребывания в Монастыре. Теперь-то я уже привык к такой экзотике, она для меня в порядке вещей. А вот на Анатолия, как свежего человека, это действует ошеломляюще.
А женщины не обращают на его замешательство ни малейшего внимания. Они усаживаются за стол, и пламя очага начинает затейливо играть на их одеяниях. Их накидки то блестят перламутром, то становятся совершенно непрозрачными, то вдруг «исчезают». В этом случае Лена с Наташей предстают перед нами в одних трусиках и босоножках. Это обстоятельство никак не способствует укреплению душевного равновесия Анатолия. Еще немного, и он запаникует. Надо выручать парня. Я усаживаю его так, чтобы «сияние» женских фигур как можно меньше попадало в поле его зрения. При этом замечаю недовольную гримасу своей подруги. Ничего, перебьется. Больно уж она круто взяла. В таких делах, как мне думается, лошадей гнать ни к чему.
Выставляю на стол салаты и разливаю по бокалам вино. Затем достаю из синтезатора четыре порции пельменей. Анатолий принюхивается и с удовольствием крякает. «Слава Времени! Отвлекся», — отмечаю я про себя, а вслух извиняюсь:
— Оно, конечно, к такому столу неплохо бы водочки. Но, увы, сие не в моих силах. Рылом, как говорится, не вышел.
— Это верно, — поддерживает тему Лена. — В Нуль-Фазе водку умел творить только Магистр.
— Почему же? — возражаю я. — Творили ее многие, но настоящая «Столичная» получалась только у него. Матвей Кривонос тоже угощал меня водкой своего изготовления. Но у него всегда выходила из синтезатора только горилка. А у меня и у Андрея не получалось ничего лучше самогона. Однако хватит вспоминать, кто какую водку делал. Самое сомнительное удовольствие — это есть остывшие пельмени.
С затаенной гордостью наблюдаю, с каким нескрываемым аппетитом Наташа и Анатолий отдают должное моему творению. Про Лену я и не говорю. Она у меня гурман. Когда мы переходим к чаю и второй бутылке вина, Лена снимает со стены гитару и протягивает мне:
— Ударь по струнам, яви нам что-нибудь из Высоцкого.
Исполнив три песни, я с удивлением замечаю, что Анатолий и Наташа с творчеством Владимира Семеновича не знакомы. Оказывается, в их Фазе Высоцкий погиб в горах при съемках «Вертикали». Там он известен только тем, что полчаса «стонал, но держал» трех сорвавшихся с ледника альпинистов. А когда они закрепились, он сорвался сам, и перетертый трос не выдержал.
Понятно, что для наших молодых друзей песни Высоцкого — открытие. Правда, Наташа слышала их, когда жила у нас полгода, но она тогда ничем не выдала своего неведения. По их просьбе я пою еще и еще. Но Лена решительно прекращает поэтический вечер, грозящий перейти в ночь.
— Хватит. Высоцкого в исполнении Андрея вы еще не раз услышите, ручаюсь. А сейчас я как врач предписываю вам отдых. Потому как с завтрашнего дня его у вас уже не будет. За это я тоже ручаюсь. С утра вы начнете работать, и в особом режиме. А сейчас идите и набирайтесь сил.