Глубокие интервью Сергея Белановского. Том IV. «Экономические беседы» с академиком Ю. В. Яременко
Шрифт:
Предметом особой озабоченности Ю.В.Яременко был рост цен на энергоносители и доведение их до уровня мировых. «Мы привыкли к энергетическому комфорту, – говорил он, – и не воспринимаем это как благо. Но при продолжении курса нынешних реформ мы очень скоро лишимся этого блага». Критикуя реформаторов и предсказывая их будущие действия, Юрий Васильевич как-то сказал: «Следующим шагом будет понижение температуры в квартирах до 14 градусов».
На вопрос о том, в чем заключаются основные пункты его программы в новых условиях, Ю.В.Яременко отвечал: прежде всего – закрытие экономических границ, т.е. автаркия. Конкретно он предлагал ввести резкое повышение таможенных пошлин, чтобы цены на импортные товары существенно возросли и освободили пространство для отечественных товаропроизводителей. Далее должна была следовать
Юрий Васильевич работал до последнего дня и вместе с тем чувствовал, что логика его аргументов не в состоянии изменить ход событий. Поразительно, что в плановом советском обществе нашлось не так уж много людей, которые в противовес идее рыночных реформ сформулировали реалистичную и логически завершенную программу плановых преобразований. Реализм программы Ю.В.Яременко, с нашей точки зрения, не вызывает сомнений. С технической точки зрения плановый сценарий мог быть реализован, и притом с ощутимым эффектом. Реалистична, т.е. воплощаема в жизнь, и более поздняя программа Юрия Васильевича, основанная на использовании косвенных экономических рычагов. Вопрос возникает скорее с точки зрения философских основ выживания общества в долгосрочной перспективе. Автаркия – это трудный общественный выбор, за который тоже пришлось бы заплатить определенную цену. Ю.В.Яременко в принципе признавал, что такие вопросы должно решать общество в целом, но считал, что реализуемый сценарий реформ не есть результат выбора, а навязан стране мировым сообществом (бывшими противниками по холодной войне) и коррумпированной правящей верхушкой. Российское общество ныне беспомощно, дезориентировано и не в состоянии что-либо изменить.
С сожалением следует признать, что взгляды Юрия Васильевича по многим важным вопросам так и остались для автора этих строк не до конца ясными. Основной пафос его позиции состоял в том, что до начала перестройки страна располагала значительными научно-техническими и индустриальными возможностями, которые должны были быть адекватно использованы в ходе структурной перестройки экономики. Сценарий такой перестройки, как уже говорилось, был им глубоко продуман. Пугавшая его альтернатива состояла в том, что в результате рыночных реформ российская экономика «сожмется» до узкого круга тех отраслей, которые могут производить конкурентоспособную экспортно-ориентированную продукцию либо сырьевого профиля, либо продукцию сборочных производств, работающих по импортным технологиям. «Мы теперь маленькая страна» – сказал как-то Юрий Васильевич, глядя на статистические данные о падении производства цемента.
Но какую политику следует проводить в том случае, если сжатие экономики все же дойдет до своего логического конца? Автор этих строк не смог получить у Юрия Васильевича ответа на этот вопрос. В 1995-96 годах Ю.В.Яременко говорил, что пока разрушено далеко не все и необходимо мерами государственного протекционизма спасать оставшееся. Но в обозримом историческом будущем вопрос о спасении оставшегося, вероятно, перестанет быть актуальным. Какие из предлагавшихся Юрием Васильевичем мер будут в этом случае адекватными? Это так и осталось неясным. Можно не сомневаться, что у Юрия Васильевича был ответ на этот вопрос, но ныне мы можем лишь пытаться логически воссоздать его.
Неординарные взгляды Юрия Васильевича расширяли пространство политических и экономических решений, которые могли быть приняты для преодоления экономического кризиса. Нет сомнения, что позиция Юрия Васильевича в конце концов могла быть услышана и учтена при реализации экономической политики. Можно с уверенностью сказать, что Ю.В.Яременко проиграл не теоретический спор с рыночниками, а лишь идеологическую кампанию, поскольку широкой пропагандой своих взглядов никогда не занимался. Со смертью Ю.В.Яременко российская экономическая наука потеряла оригинального и глубокого мыслителя, способного предлагать нетривиальные решения судьбоносных проблем страны.
Нам осталось рассказать о Юрии Васильевиче как о человеке, а также о последних днях и часах его жизни. Как и всякий крупный ученый, он был яркой личностью, с выраженными специфичными чертами характера. Думается, что пребывание в Китае и чтение работ древних китайских философов сильно на него повлияло. Во всем его поведении чувствовалась едва уловимая облагороженность этикетом, стремлением облечь свои слова в вежливую и уважительную форму. Юрий Васильевич был сильным руководителем и при случае мог скомандовать не хуже генерала Лебедя, но редко пользовался этой способностью. Был раним и обидчив, мог долго помнить обиды. В то же время был великодушен и умел прощать. Часто говорил, что отношения с людьми движутся как бы по синусоиде, и вслед за ухудшением отношений часто следует их улучшение, поэтому никогда не надо делать резких шагов (впрочем, сам он их порой все же делал). Цитируя китайских философов, говорил, что человек должен укрощать в себе бесов, т.е. сильные страсти.
Юрий Васильевич искренне любил науку и уважал людей, в работе которых чувствовалась серьезная научная мотивация. Таким людям он прощал сложности характера и разные несообразные выходки. В то же время в научном споре занимал жесткую и принципиальную позицию, не шел на компромиссы. Научное несогласие воспринимал не отвлеченно, а всей своей личностью. Вероятно, этому способствовало чувство ответственности за страну. К работавшим в институте «рыночникам» старался относиться терпимо, хотя это не всегда ему удавалось. Все же преследованием внутренних «диссидентов» Юрий Васильевич не занимался и порой с гордостью говорил, что в годы перестройки его институт отдал свои кадры во все оттенки политического спектра – от либералов до коммунистов, комментируя это так, что академическая наука все же нужна стране и недопустимо ее утрачивать.
Юрий Васильевич как мог заботился об институте. За весь постперестроечный период задержка выплаты зарплаты произошла лишь один раз, и то всего на три дня. В то время как в других институтах многие сотрудники были переведены на полставки, а летом и вовсе отправлялись в неоплачиваемые отпуска, сотрудникам ИНП РАН регулярно выплачивались не только оклады, но и надбавки, хотя финансовое положение института было весьма сложным. Может быть, об этом неловко говорить, но зарплата Юрия Васильевича всегда в точности совпадала с той суммой, за которую он расписывался в платежной ведомости.
Юрий Васильевич крайне негативно относился к теневой экономической деятельности и категорически отказывался от предложений поддержать институт путем передачи наличных денег (такие предложения поступали). Мотивы отказа можно понять из его высказывания о двух высших китайских добродетелях: служить государству и любоваться природой. Много ли в современной России найдется людей, которые служат государству столь же последовательно и принципиально?
16 сентября 1996 года Юрий Васильевич пришел на работу как обычно, был бодр, шутил, хотя и пожаловался, что немного болит сердце. К четырем часам дня ему внезапно стало плохо, появилась сильная загрудинная боль. Секретарь вызвала "скорую", от волнения попадая пальцами не на те кнопки телефонного аппарата. "Скорая"приехала довольно быстро. За это время в коридоре успели собраться сотрудники. Врач сделал инъекцию и сказал, что боль удалось снять. Принесли носилки, и группа сотрудников вошла в кабинет. Юрий Васильевич лежал на кушетке и разговаривал по телефону. Был бледен, но все же, казалось, выглядел не так плохо. Увидев знакомые лица, он улыбнулся и кивнул вошедшим. Врач спросил, не вернулась ли боль. Юрий Васильевич ответил: "Немного". Врач обеспокоился и жестом приказал выносить носилки. Юрий Васильевич, казалось, был смущен своим положением, поднимал голову и оглядывался, хотя врач просил его этого не делать.
Все видели, что приступ серьезен, но думали, наверное, о том, что все-таки не сразу, не после первого приступа… Ведь живут же люди и после нескольких инфарктов…
На следующий день сообщили, что Юрий Васильевич чувствует себя лучше, кризис прошел, он разговаривал из палаты по телефону с семьей и с сотрудниками. А еще через сутки его не стало.
С. Белановский, 1996 г.
Цикл первый
Беседа первая
Вопрос: Давайте мысленно вернемся в 1985 год. Ясно, что в стране назревал кризис. Была ли возможность избежать этого кризиса? Если да, то какой сценарий должен был быть, по Вашему мнению, реализован?